Разбег Пандоры - Дмитриев Павел В.. Страница 27

— И чем это кончилось для него? — огрызнулся Михаил Андреевич. — Повторить хочешь?

— Только что же говорили, что появлением ядерного оружия мир изменился. — Егорычев был преисполнен энтузиазма. — Война по сценарию сорок первого года невозможна. Да и основной противник сейчас за океаном.

— Товарищи, уже девятый час! — напомнил председательствующий Микоян. — Может быть отложим на завтра?

— Можно я тогда завершу? — обратился к нему Шелепин. — Зафиксировать результат необходимо, зря что ли спорили весь день?

Не особо церемонясь, он все же дождался разрешающего кивка, встал, постучал ручкой по краю чашки, привлекая внимание, и произнес:

— Думаю, сегодня мы в деталях все не решим. Поэтому прошу голосовать. Кто за начало «новой большой игры [146]»? Или СССР будет дальше жить изгоем на краю мировой политики? — оглядев Президиум, Александр Николаевич продолжил тихо, едва слышно: – Еще не поздно это сделать без больших жертв!

Однако последние слова были услышаны, решение «прошло». В последнюю очередь свои руки подняли до крайности недовольные и даже обиженные Суслов и Кириленко. Но эскапировать разногласия до Пленума они все же не стали. Полезное правило соглашаться с мнением большинства [147]слишком глубоко впиталось в регламент заседаний Президиума ЦК КПСС.

…Спустя месяц мировая пресса начала взахлеб описывать подробности необычайно длительного и плодотворного визита президента Франции де Голля в СССР.

У первого секретаря ЦК коммунистической партии Словакии Александра Дубчека была небольшая слабость. Он любил по утрам пить крепкий и в тоже время сладкий кофе со сливками. Такой не делали в партийных буфетах, повара берегли здоровье руководителей Чехословакии. Но что может быть лучше большой кружки ароматного напитка под несколько вчерашних кренделей со сливой? Остатки сна уходят с каждым глотком, голова начинает работать четче и быстрее. Сегодня она снова понадобится, в партии продолжается неопределенность, раздрай и шатания.

Полгода назад казалось, что дни Антонина Новотного [148]на посту первого секретаря сочтены. Друг Хрущева вызвал резкую антипатию у нового лидера СССР и по сути стал «хромой уткой». Соратники мигом припомнили все, начиная от участия в репрессиях 50-х, и заканчивая деятельностью сына Новотного в общенациональной фирме «Артия», которая специализировалась на торговле предметами искусства. Да так, что 99 % бюджета уходило на чехов-художников, оставляя их словацких коллег без средств к существованию.

Но уже весной сам Брежнев явно перестал контролировать ситуацию, хоть и сохранил номинальный пост. Что ждать от нового Генерального секретаря Микояна, за спиной которого маячит парадоксальная фигура Шелепина? Возвращения к страшным временам Готвальда [149], или наоборот, есть надежда на дальнейшие реформы? Централизации или федерализма? Слухи доходили до крайности противоречивые, они же служили великолепным питательным бульоном для интриг и подковерных битв за лидерство в стране.

Дубчек еще раз постарался припомнить детали дружеской беседы с новым Президентом СССР, которая состоялась на торжественном банкете по завершению XXIII-го съезда КПСС. Дело тогда было уже к ночи, выпили изрядно. Говорили много, о разном, было весело и легко. И потянул же черт за язык, сказать о «социализме с человеческим лицом». Однако Шелепин от темы не ушел, наоборот, начал задавать удивительно конкретные вопросы по возможностям децентрализации планирования, хозрасчету, и даже небольшим частным предприятиям. Неожиданно оказалось, что Александр Николаевич понимает проблемы реформ куда глубже гостя из Чехословакии!

Ох, как неудобно было отговариваться общими словами. Пришлось сделать вид, что перебрал водки, и перейти на более «застольные» темы. Но нельзя забыть, как странно посмотрел тогда Президент СССР прямо в глаза, будто все взвесил, и принял какое-то решение… И вот теперь остается только гадать, прошел ли «товарищ Дубчек» проверку. Хотя, была ли она на самом деле? Вспомнил ли о своих вопросах наутро Шелепин, который к ночи едва стоял на ногах от выпитого?

Александр с сожалением отставил в сторону опустевшую кружку. Ближе к обеду придет домработница, приберется, заодно и помоет посуду. Увы, огромная, заполненная дорогой мебелью, стометровая квартира по сути пустует. Анна и трое сыновей пока не могут окончательно расстаться с еще довоенным домом по улице Misikova, что в тихой Братиславе, на покрытом садами холме Славин. Но последнее время Дубчеку все чаще приходится жить в Праге, ситуация такова, что ее страшно «отпустить» даже на час, не то что на день или неделю.

Подхватив со стула пиджак, Александр быстрым шагом вышел в прихожую. Мелькнула мысль – «это не по малометражке ходить», от столовой до дверей добрый десяток метров. Он на секунду замешкался перед массивной вешалкой темного дерева, даже продекламировал вслух, отчаянно перевирая оригинал:

— Брать шляпу, иль не брать, вот в чем вопрос.

Привычка жизни в консервативном СССР [150]подталкивала руку к мягкой темно-бежевой плетенке с узкими полями, но западноевропейская мода настаивала – без головного убора современнее и моложе. Это не последний аргумент в 45 лет, и шляпа осталась висеть на своем месте. Тем более, пешком ходить не придется – у подъезда уже наверняка стоит служебная Татра Т603, водитель с непонятно зачем приставленным охранником неспешно травят последние анекдоты…

Дверь закрылась с мягким тяжелым лязгом стали. Неведомый довоенный хозяин квартиры явно знал толк в безопасности, новая власть тут сменила только секретку замка. Впрочем, это понятно. Дом не из простых, а этот подъезд вообще наособинку, всего по две квартиры на этаже, да в дополнение к парадной лестнице пристроен узкий «черный ход», впрочем, давно и прочно заколоченный. Пора поторопиться, через полчаса в Чернинском дворце будет ждать Степа Червоненко, не зря же вчера этот переведенный из Китая [151]балбес прозрачно намекал на существенные перемены в курсе КПСС.

Слегка придерживая рукой роскошный широкий поручень, Александр бодро застучал каблуками модных туфель вниз, вдоль художественной ковки ограждения. Однако хорошего настроения хватило ненадолго. По чуть стершимся ступеням между первым и вторым этажом, едва ли не на весь пролет, расплылось огромное пятно масла. Легкий запах жженых семечек не оставлял сомнений в его происхождении:

— Чертовы домработницы! — непроизвольно вырвалось у Дубчека. — Совсем обленились, нет чтоб убрать сразу!

Поднимавшийся навстречу солидный господин в темном старомодном костюме лишь потыкал в расплывшееся по стертым ступеням пятно концом трости и укоризненно покачал головой. Затем, здороваясь, приподнял не по погоде тяжелую шляпу. Александр ответил легким кивком и посторонился, не оттирать же от перил пожилого человека. Тем более не хотелось пачкать обувь в масле, потом не оттереть. Встречный господин, видя что занимает проход, поспешил подняться по чистому краю лестницы, тяжело дыша и налегая на перила. Достигнув площадки он вежливо отошел на шаг, и остановился передохнуть, отирая пот со лба огромным носовым платком.

Но едва Александр решил сделать шаг вперед, на чистое место возле ограждения, как сильный удар снизу, под колени, выбил ступень из-под ног. В попытке задержать падение гладкие подошвы туфлей бессильно скользнула по маслу, а рывок за плечи довершил дело. Дубчек с криком полетел спиною вниз на лестницу. Сильнейший удар вышиб дух, заставив неуклюже барахтаться на скользких бетонных ребрах.

Ничего больше сделать он просто не успел. Сильные руки обхватили сзади голову первого секретаря ЦК КПС, вздернули ее высоко вверх, затем с силой упираясь в шею загнали затылок в край ступени. Так, что кость ответила глухим хрустом. Резко побелели глубокие залысины с острым хохолком оставшихся волос по середине…