Разбег Пандоры - Дмитриев Павел В.. Страница 40

Собственно, Федор прекрасно понимал ущербность своей коллекции. Но найти импортные пластинки не так просто, вещевой «толкучки», как оказалось, в 66-м попросту нет даже в Москве. Не вросли еще выезжающие за рубеж люди корнями в спекуляции, если что и привозят, то в основном знакомым и без особой наживы. Поэтому толпа советских коммерсантов еще не достигла массовости, которая не боится потери отдельных индивидуумов в облаве, и представляет собой практически закрытый клуб, двери в который может найти лишь настоящий инсайдер. А где его возьмешь в провинциальном М-Граде?

Выручил Анатолий, по месту работы которого, разумеется, знали практически все о развлечениях «золотой» молодежи. После недолгих уговоров он же и согласился выступить в роли доморощенного Вергилия [239]. Такого великолепного шанса познакомиться с изнанкой социализма я упустить никак не мог, и презрев директорскую солидность, буквально навязался в предстоящую экспедицию. Тем более риск был пренебрежимо мал, при виде Толиных корочек любой милиционер будет лишь долго и искренне извиняться за причиненное неудобство.

Зрелище «толпы» на Ленинских горах меня чуть не повергло в футурошок. Реально, ожидал попасть в огромное сборище людей, типа «Тучи» свердловского Шувакиша [240], на котором я по малолетству ни разу не бывал, но достаточно слышал. Однако реально на пятачке парка с отсутствующим видом ходило человек 20, в основном молодых ребят. Все делали вид, вроде как «я здесь случайно, вот покурю, и дальше пойду».

Покупатели подходили, обменивались негромкими фразами, типа «Плизы [241]… В пакете… уступи пятерку…» Сторговавшись отходили в сторонку, диск из под одной куртки перекочевывал под другую, шел судорожный отсчет денег. Затем снова тишина да сонные прогулки.

По пути меня между делом просветили, что винил винилу рознь, в смысле, не все пластинки одинаково полезны. Для моего мировосприятия, привыкшего к цифровым компакт-дискам, аналоговый мир был неожиданным открытием. Если кратко, то при полной монополии фирмы «Мелодия» заводов в СССР было навалом [242]. Самыми плохим, естественно, считался Ташкентский, который выпускал мало того что кривые диски, так еще умудрялся сполна добавлять в запись хрипы и трески. Середнячком было славившееся нестабильным качеством Ленинградское производство. Лидировал Апрелевский завод, который, как говорят, иногда делал пластинки не хуже восточноевропейских «народных демократий».

Впрочем, мы охотились на настоящую «фирму», в смысле, США, Великобританию или ФРГ. В этой нише рынка выбор был жестко ограничен, хорошо если тут нашелся бы десяток-другой подобных «пластов». Более того, «Катящиеся камни [243]» предлагал всего один хмурый тип в клетчатой кепке, под стать изрытому глубокими оспинами лицу.

Наконец, на третьем «круге» коловращения Федор решился:

— Почем Aftermath [244]?

— Полсотни!

— Ни. я себе! — оторопел рассчитывающий максимум на четвертак Федор. — Да ты че, тут по червонцу куча винила!

— Такого все равно нет! — равнодушно отрезал тип.

— Нераспечатанный?

— Раз послушал, — по-прежнему невозмутимо ответил продавец. — Хотите, смотрите сами, завалов нет.

— А! — в расстройстве махнул рукой Федор. — Давай!

Не смотря на вялые попытки продавца ускорить процесс, мы не торопились. Диск аккуратно вытащили из конверта и придирчиво разглядывали несколько минут, придерживая за ребра. Царапин и прочих завалов действительно не нашли. Принюхались, нет ли запаха одеколона, которым часто по безграмотности протирали диски, чтобы скрыть дефекты. Сверили номера на «пятаке» и конверте. Как окончательную проверку, провели «встряхивание», прислушивались, как звучит зажатый между ладонями винил. Еще поспорили, правильный ли тембр для настоящей «фирмы».

Я, ничего не понимая в процессе, откровенно скучал. Происходящее напоминало нубовский маразм, в моем будущем автомобили покупают быстрее и проще. Впрочем, торг не затянулся и тут. Домой вернулись уже ближе к вечеру, метро и электричка меня здорово вымотали, охота к посещению злачных мест развивающегося социализма была сорвана начисто. Довольный Федор, конечно, приглашал в гости на «прослушивание», но мы с Анатолием дружно отказались. Слушать натужное шуршание иглы по пластику после «цифры» 21-го века казалось не слишком умным занятием. Да и Катя с Надеждой уже наверняка заждались.

…В понедельник Федор на работу явился только к обеду, причем его состояние можно было очень просто описать одной фразой: «краше в гроб кладут». Протрезветь он более-менее успел, но набрякшие синевой мешки под глазами и сомнительный «выхлоп» не оставляли сомнений в способе воскресного отдыха. Пока секретарша отпаивала любителя зарубежного рока горячим чаем с засохшими до каменного состояния баранками, мы с Анатолием быстро выяснили причину запоя.

Купленная за полсотни рублей пластинка на самом деле вышла из под прессов Московского опытного завода «Грамзапись», который специализировался на специфических тиражах. Ее техническое исполнение вполне соответствовало мировому уровню, вот только Федор не увлекался «Himno del 26 Julio», и прочей музыкой, выпущенной в честь победы кубинской революции [245]. Судя по всему, оригинал спекулянты сломали или серьезно повредили при перевозке, но выбрасывать конверт и «пятак» не стали, а пустили в дело.

— Да не расстраивайся! Специально попрошу разогнать этих жуликов! — возмущению Анатолия не было предела. — И ориентировку на эту сволочь сделаю по высшему разряду!

— Не надо, — смутился электронщик от напора комитетчика. — Может там всего одна такая сволочь, а остальные нормальные ребята.

— Брось! Я сам видел, сплошные спекулянтские морды. Вместо работы прохлаждаются, и цены ломят!

— Не знаешь, Толь, часто таких коммерсантов ловят? — вмешался я. — Что им за это грозит?

— Как минимум выговор по месту работы, могут еще из комсомола выгнать. — Анатолий задумался, что-то вспоминая. — Хотя… Друзья хвастались пару лет назад, целую сеть в Ленинграде вскрыли. Один тип в кустарных условиях делал точные копии зарубежных пластинок [246]. Только эксперты отличить могли. Причем паразит за основу брал диски с записями речей товарища Ленина. На этом, собственно, и погорел – больше никто этот товар не покупал.

— Посадили? — опять не выдержал я.

— Разумеется! Это же настоящая политическая провокация, дали семь лет не задумываясь.

М-да. Советское правосудие не дремлет. Верх цинизма, ловить «протопирата» на покупке никому не нужной пропаганды, и при этом обвинять по политической статье. Самое забавное, не глупый и уже расслабленный будущим Анатолий искренне не видит в этом ничего особенного! Но дискутировать с братом любимой жены? Увольте!

— Чем ему так вождь мирового пролетариата понравился?

— Из-за жадности все! — засмеялся Анатолий. — Таких пластинок навалом по 30–40 копеек, и винил самый качественный.

— Погоди, а как они матрицы-то делали? Это же наверняка очень сложный процесс!

— Зачем? Нарезали специальным резцом на самодельном станке.

— Это как «на ребрах» что ли? — вмешался Федор. — Меня как-то просили настроить такой аппарат, там все совсем просто, — добавил он, чуть подумав: – но качество звука против фирмы никуда не годилось.

— Стоп, стоп! — прервал я собеседников. — Это что вообще такое?

— Запись на отработанных рентгеновских пленках. — Охотно объяснил Федор. — Шкодно так, смотришь на просвет, а там чьи-то руки, ноги, ребра. Правда давно это все было, как магнитофоны пошли, так и перестали «ребра» резать. Да и сложно стереозвук так сделать, механика выходит сложная для кустарных условий.