Огонь и лед - Гарвуд Джулия. Страница 28

Однако укрыться от скандала она не могла. Каждый вечер в местных новостях говорилось о закрытии компании и о мучительном разводе. Дочь Келли, Мередит, и ее в скором будущем уже бывший муж Кевин Дево были вовлечены в скверную, отвратительную борьбу. Обвинения сыпались со всех сторон, и все они были сняты на видео и показаны, как тошнотворная мыльная опера в шестичасовых и десятичасовых местных телевизионных новостях. Все мерзкие злые издевки были на экране, на виду у всех.

Как двое людей, несомненно, любивших друг друга, когда поженились, могли превратиться в таких горгулий? Сегодня любовь, а завтра ненависть? Неудивительно, что при мысли о браке Софи хотелось подавиться.

Мистер Биттерман звонил ей каждый день, но отказывался навещать Софи, пока она не оправится от травмы, и не позволял ей говорить ни слова о работе.

— Знаю, что если приеду, ты будешь капать мне на мозги, чтобы я разрешил тебе вернуться в газету, а мне будет тебя жалко из-за того, что в тебя стреляли, и я могу сдаться, — сказал он ей.

Только она открыла рот, чтобы ответить, как он бросил трубку. Сначала Софи пришла в ярость из-за его упрямства, потому что ей до ужаса хотелось рассказать ему о судьбе Харрингтона, но вскоре она поняла, что упрямая настойчивость Биттермана может быть ей на руку. Ей нужно больше времени, чтобы собрать информацию, прежде чем сунуться к нему со своим планом.

Софи не могла выбросить Харрингтона из головы. Ей хотелось позвонить Полу Ларсону в Прудхоу-Бей и попросить его раздобыть побольше информации о покойном. Пол дал ей номер своего сотового и сказал, что она может звонить ему в любое время дня и ночи, но Софи не хотелось его беспокоить. Он целыми днями трудится в качестве сотрудника по вопросам безопасности в нефтяных компаниях и обещал, что позвонит ей, если получит более подробную информацию о Харрингтоне. Тем не менее, желание узнать хоть что-нибудь сводило ее с ума.

Софи держала свой блокнот под рукой и каждый раз, когда вспоминала что-то сказанное Харрингтоном во время бесконечного интервью, сразу это записывала. Ее мучило чувство вины. Ей следовало уделить ему больше внимания. Но сейчас все ее внимание было сосредоточено на пропавшей сумочке. Что ей нужно сделать, так это узнать, где находится криминалистическая лаборатория, пойти туда и потребовать, чтобы они вернули ей ее личные вещи. Ее диктофон с каждым сказанным Харрингтоном словом все еще находился у них.

ДЕНЬ, КОГДА ЕЙ СНЯЛИ ШВЫ, и в самом деле начался очень хорошо. Ей позвонил Пол Ларсон, парень из отдела безопасности на Аляске, и поделился всевозможной интересной информацией.

— Они нашли бумажник Харрингтона. Он находился в тридцати ярдах [74]от остатков палатки, расположенной где-то в двадцати милях от «ничего». Да-да, я серьезно. Она находилась прямо посреди самой безлюдной местности, которую вы когда-либо могли представить. На мили вокруг нет ничегошеньки. На поиски Барри вылетел маленький самолет, команда приземлилась, чтобы установить несколько новых указателей.

— Кто такой Барри?

— Самец белого медведя, который съел… Я имею в виду убил Уильяма Харрингтона. Я обнаружил, что Барри здесь весьма знаменит.

Софи была в ужасе.

— Потому что убил человека?

— О, нет, нет. Он знаменит, потому что являлся частью научного исследования белых медведей. У нас тут вечно то одна, то другая научная группа собирает о чем-нибудь сведения. Если не о белых медведях, то о глобальном потеплении.

— Значит, им нужен был Барри?

— Точно. Пилот увидел развевающуюся на ветру длинную полоску красной ткани. Большой кусок оказался частью палатки, но там была и полоска поменьше, примерзшая к бумажнику. Если бы палатка не была такой яркой, он бы никогда ее не увидел. Даже просто представив, какая это огромная территория, удивительно, что они хоть что-то нашли. Это место называют замороженной пустошью.

И Уильям Харрингтон разбил посреди этого места палатку? Зачем, бога ради, он установил лагерь в двадцати милях от… замороженного «ничего»? Софи даже представить не могла, зачем ему это понадобилось. В слух она спросила:

— Неужели вы думаете, что Харрингтон отправился на Аляску из-за одного из этих научных исследований?

— Каких исследований? — спросил Ларсон.

— Это может и притянуто за уши, но я все время думаю о проекте, упомянутом Харрингтоном. Он назвал его «Проект Альфа». Но, возможно, это ничего не значит, — сказала Софи. — Харрингтон был еще тот хвастун, поэтому, скорее всего, преувеличивал о том клубе суперменов, в котором состоял, но, может, стоит провести небольшое расследование.

— «Проект Альфа»? — рассмеялся Ларсон. — По мне, немного отдает научной фантастикой.

— Уверена, что вы правы, Пол, — признала Софи, — и все же это любопытно. Мне все еще интересно, что Харрингтон забыл на Аляске. Что было в бумажнике?

— Его права, пара стодолларовых банкнот, двадцатка, и кредитная карта Visa [75]. На этом тощем кожаном бумажнике не было ни царапины. Представляете, ни царапины. Удивительно, да? Учитывая, что… ну вы поняли …

Учитывая, что старый добрый Барри сожрал Уильяма Харрингтона?

— Бумажник отправили в лабораторию в Анкоридже. Останки уже доставлены туда. Я разговаривал с одним парнем оттуда, сказал ему, что очень заинтересован в расследовании и буду признателен, если он сообщит мне, что там происходит. Думаю, начали с банка, который выдал кредитку, и по нему узнали название юридической фирмы, занимающейся делами Харрингтона. И даже узнали имя одного единственного родственника, который, как я понимаю, унаследует чертову уйму денег. Дуэйн Уикер. Троюродный брат. Печально, конечно, но у него был только один родственник.

— Я не знаю, кто его друзья и есть ли они у него, — сказала Софи. — Мы обсуждали только его победы в двадцати четырех забегах. И еще волдыри. Мы долго беседовали о его волдырях.

Пол засмеялся.

— О волдырях? Выдумываете!

— Ничего подобного. Стыдно признаться, но пока он болтал, я витала в облаках. Из-за этого мне не по себе. Эти забеги так много для него значили.

— Тогда почему он продул двадцать пятый забег?

— Если бы я могла предположить, то сказала бы, что он заранее знал, что проиграет, но то, что он на Аляске все еще был в своих носках для забега, заставляет задуматься, не стоит ли что-то большее за его исчезновением.

— Послушайте, у меня есть идея. Раз вы не собираетесь писать о забегах, приезжайте сюда и пишите об Аляске. У нас есть пятизвездочный отель, недалеко от Барроу. Может, мне забронировать для вас номер? Я и вправду хочу поужинать с вами при свечах.

— А в этом пятизвездочном отеле каждый вечер кладут шоколадки на подушки?

Пол засмеялся.

— Хорошо, я сочинил про отель, но вы все равно должны сюда приехать. У нас тут есть отель без всяких наворотов с чистыми номерами и чистыми простынями, и вы сможете увидеть северное сияние. Это впечатляющее зрелище.

— Кажется, вы говорили, что это пустошь.

— Красивая пустошь, — снова засмеялся он. — Кажется, вы не совсем представляете себе, о чем я говорю. Чтобы понять, вам просто нужно это увидеть. Аляска вас очарует.

— Я подумаю об этом, — сказала она.

— Подумайте и обо мне тоже.

Софи не ответила на его высказывание.

— Вы позвоните мне, если еще что-нибудь узнаете о Харрингтоне?

— Я позвоню вам в любом случае. Пока.

СОФИ БЫЛА В ОТЧАЯНИИ.

— Мне нужен «Рутбир Келли», причем очень.

— И ты звонишь мне потому что?.. — отозвалась Корди.

— Потому что ты знаешь, как достать вещи на улице… «из-под полы».

— Как?

— «Из-под полы», что-то вроде этого. Можешь мне его достать или нет?

— У меня есть пара бутылок в холодильнике. Я могу принести их, как только закончу с последней лабораторной по химии.