Невеста в алом - Карлайл Лиз. Страница 19

В гавани ниже она сумела различить всего лишь несколько голых мачт, а за ними, в конце западного пирса, маяк. С левой стороны от себя Анаис могла видеть окно спальни Бессетта, поскольку гостиница была построена вокруг конюшни и их номера располагались под прямым углом друг к другу. Всегда джентльмен — а может быть, просто холодный и сдержанный человек, — граф настоял на том, чтобы маленький одноместный номер достался ему.

Она со вздохом отошла от окна и закрыла тонкие занавески. Приняв ванну и сменив одежду, а затем, бросив очередной взгляд в окно, Анаис поддалась внезапному порыву.

Прогулка по извилистой Хай-стрит была недолгой, и хотя владельцы магазинов уже подметали помещения перед закрытием, витрины были заполнены всякими товарами, предназначенными для привлечения покупателей. Анаис прошла мимо, не уделив им внимания. Добравшись до окраины города, она начала осторожно спускаться к причалу. Почтовый пароход вспенивал себе путь через вход в гавань, а вдоль пирса бегал маленький черный и бешено лающий песик.

Оглядываясь по сторонам, Анаис заметила среди маленьких торговых судов и траулеров лишь один корабль, достаточно элегантный, чтобы подходить под описание Дюпона, — маленький, грациозный клипер с круто наклоненными мачтами, который выглядел так, словно был спроектирован для контрабанды оружием. Ее взгляд выделил его, а затем Анаис, пробравшись мимо рыбаков, занимающихся разгрузкой последнего дневного улова, покинула пирс, на котором в конце дня уже не было туристов. Она остановилась на полпути и повернулась, держа руку козырьком над глазами для защиты от солнца.

Да, это было то самое судно. Даже с этого расстояния можно было увидеть знак Братства золотого креста, выгравированный на носу в качестве украшения и понятный только тому, кто знал, что искать.

Древний символ состоял из латинского креста с пером и мечом внизу. «Своим Словом и своим Мечом я буду защищать Дар, мою Веру, мое Братство и всех его Родственников, пока последнее дыхание жизни не покинет моего тела». Эти слова, не менее древние, согласно традиции дополняли символ. Анаис не удалось закончить эту фразу, поскольку ее прервали.

На Британских островах золотой крест чаще всего накладывался на картуш в виде чертополоха. Но во Франции и в других странах континента больше был распространен простой вариант, если только в семье не было шотландской крови. Анаис часто видела обе формы символа во время своих странствий — вырезанные на фронтонах, нарисованные на потолках и даже выгравированные на надгробиях.

У Бессетта и лорда Лейзонби символ был на булавках для шейного платка. Ее же более простая версия была вытатуирована на бедре.

Анаис прошла еще несколько ярдов вдоль пирса, чтобы разглядеть палубу получше. С этой точки она могла видеть лорда Бессетта, который, стоя наверху, сосредоточенно разговаривал с одним из членов экипажа, одной рукой опираясь о главную мачту без парусов, а другую положив на бедро. Другой человек спускал французский флаг. Завтра, когда они будут на некотором расстоянии от берега и любопытных глаз, экипаж скорее всего поднимет английский флаг. Братство было достаточно гибким обществом.

Бессетт снова снял пиджак, вероятно, для того, чтобы оказать помощь в каких-то мореходных задачах, и теперь стоял в жилете и белой рубашке, развевающейся на ветру. И все же по почтительному поведению окружающих было понятно, что теперь он стал главным.

Анаис с восхищением смотрела, как ветер откидывает назад его волосы. Они были не по моде длинными, и у него не было ни усов, ни бороды, которые могли бы смягчить худобу его щек. Бессетт был высок — выше и намного стройнее, чем кто-либо на борту, — и Анаис была поражена тем, насколько непринужденным он казался, когда ходил по палубе, появляясь в различных точках среди такелажа. Человек, который был похож на французского капитана, кивнул, повернулся и рявкнул команду двум своим подчиненным. Они должны оснастить корабль, чтобы плыть в тяжелых условиях из-за ветра, предположила Анаис.

И хорошо. Значит, она будет жить.

В этот самый момент лорд Бессетт повернулся на градусов и пристально оглядел гавань. Анаис сразу же поняла, что он заметил ее. На его лице отразились непонятные эмоции, а затем он повернулся назад к капитану лишь для того, чтобы пожать тому руку.

По-видимому, Бессетт закончил свои дела и, взглянув на нее через плечо, кивком головы указал, что она должна встретиться с ним на пристани.

Анаис развернулась и направилась к берегу.

Подходя к пристани, Бессетт надел пиджак и привел волосы в некое подобие порядка. Хотя она предполагала, что он упрекнет ее, он этого не сделал, предложив ей руку.

— Миссис Смит! — сказал он, сгибая локоть. — Прогуляемся?

Даже несмотря на морщинки усталости вокруг глаз и серьезного выражения лица, он был очень красив в сгущающихся сумерках. Потеряв дар речи, Анаис взяла его под локоть. Внезапно она поняла, что ей было бы гораздо комфортнее, если бы он отругал ее. А так — оставалось теряться в догадках.

Они шли сквозь толпу молча, пока не оказались на расстоянии от набережной и народа. Тишина между ними стала почти угрожающей, и у Анаис возникло странное чувство, что Бессетт подбирает слова.

Она поняла, что интуиция ее не подвела, когда он остановился в начале Хай-стрит и повернулся к ней лицом.

— Я подумал, — резко сказал он, — о вашей жалобе.

Каким-то образом ей удалось улыбнуться, но его взгляд оставался напряженным.

— Я имею склонность жаловаться на очень многие вещи, — ответила она. — Вы не могли бы выражаться более конкретно?

В его глазах возникло подобие улыбки.

— Вы были правы тогда в гостинице, — ответил он, — когда сказали, что если я не буду доверять вам, то вы станете помехой.

Анаис отступила на дюйм.

— Я нужна вам, Бессетт, — тихо сказала она. — Вы не можете отправить меня паковать вещи.

Он покачал головой:

— Я и не собираюсь. Вы мне действительно нужны. Но вам придется терпеть меня.

— Что ж поделаешь? Вы человек авторитарный, охотно берущий власть в свои руки.

На сей раз, он улыбнулся, но его улыбка было кривой.

— Вы судите по себе.

— Просто я считаю, что некоторые люди рождены повелевать, — возразила она, но в ее голосе не было гнева. — Проведя почти час на палубе, вы переделали все на свой лад, отчитав бедного капитана по поводу оснащения корабля. Молодец!

— Потому что если что-то пойдет не так, если у нас возникнут какие-либо ненужные задержки — капитан Тибо не заплатит за это ни цента, — спокойно ответил он. — А вот Жизели Моро придется.

Анаис серьезно посмотрела на него.

— Думаю, что этот ребенок — ситуация, в которой оказалась девочка, — беспокоит вас по какой-то глубоко личной причине, — пробормотала она. Но так как он ничего не ответил, она продолжила: — Я полностью согласна со всем, что вы сказали, но осмелюсь предположить, что вы не привыкли доверять женщине или просто работать с ней. Разве не так?

— Пожалуй. — Он отвел взгляд и посмотрел на дорогу, по которой они только что поднялись. Казалось, что он задумался, пытаясь вспомнить, что именно привело его сюда, а возможно, даже почему его жизнь стала такой. — Да, не привык. Но и вы не являетесь наивной девушкой. Если бы это было так, Витторио никогда бы не послал вас к нам.

Анаис отвела взгляд.

— Спасибо, — наконец сказала она.

После минутного колебания он продолжил путь. Она пошла с ним в ногу, но в этот раз уже не взяла под локоть. Ей вдруг расхотелось чувствовать его мускулистую руку под своей, и она подумала, что, возможно, сумеет добиться большего успеха, если он перестанет быть таким загадочным.

Однако в этот момент Бессетт повернул голову и улыбнулся ей.

— Вам не кажется, что у нас все получится, если в Брюсселе мы перестанем быть «Смитами»?

— А кем же тогда мы будем? — сказала она неестественно веселым тоном. — Думаю, чтобы чувствовать себя более свободно, мы должны выбрать имена, близкие нашим собственным.