Я вещаю из гробницы - Брэдли Алан. Страница 57

— Великолепно! — сказал Адам. — Следовательно, предполагаю, вы обнаружили «Сердце Люцифера»?

Непонимающие взгляды непонимающим взглядам рознь, но инспектор Хьюитт превзошел сам себя.

В поисках помощи он оглянулся на сержанта Вулмера, затем на сержанта Грейвса, но они тоже были поставлены в тупик.

— Полагаю, вы мне об этом расскажете, — наконец заговорил он, сохраняя приказной тон.

— С радостью, — отозвался Адам и начал с самого начала.

Он рассказал о человеке по имени Джереми Поул, о его открытии, о Национальном архиве, о заметках Ральфа, келаря в аббатстве Гластонбери, и о своей находке слов adamas и oculi mei conspexi — «я видел бриллиант собственными глазами».

Я бы сама лучше не справилась.

Пока Адам рассказывал, к нам приблизились Антигона Хьюитт и викарий. Он продолжал держать ее за руку и оживленно что-то рассказывать, и их лица сияли.

По пятам за ними шли Фели и Даффи, а следом Шейла Фостер, и каждые несколько шагов Фели останавливалась, принимая комплименты, реверансы и лобзания рук от восхищенных подданных.

Но вскоре все они обступили нас кольцом и внимательно слушали рассказ Адама. Это зрелище напомнило мне сельский танец вокруг майского дерева, когда поселяне, облаченные по случаю пасхи в лучшие одежды, стекаются со всех сторон света, чтобы устроить импровизированное сборище на траве.

— Так что «Сердце Люцифера» было похоронено вместе со святым в Бишоп-Лейси, — заключил Адам, — где и пролежало эти пятьсот лет. До недавнего времени.

Он окинул взглядом изумленные лица с видом прирожденного рассказчика.

— И где он сейчас? — спросил инспектор Хьюитт. — Камень святого Танкреда, это «Сердце Люцифера»?

Я больше не могла терпеть.

— Здесь! — выкрикнула я. — У меня в животе! — И я гордо похлопала себя по упомянутой части тела. — Я его проглотила!

Сборище погрузилось в неловкое молчание, обмениваясь изумленными взглядами, а потом взорвалось возбужденным гомоном — натуральный Вавилон. Сделав такое объявление, я знала, что пока «Сердце Люцифера» не выйдет естественным путем наружу, Бишоп-Лейси будет с острым интересом следить за каждым моим шагом.

— Я нашла его в трубе регистра гемсхорн, где его спрятал мистер Колликут, — объяснила я. — Член городского магистрата Ридли-Смит и его шайка собирались…

— Довольно, Флавия, — сказал инспектор Хьюитт. — Сейчас не время и не место.

— Совершенно верно, инспектор, — согласилась я, в точности копируя его снисходительную манеру. — Особенно в свете того факта, что на расстоянии брошенного камня отсюда, на Кейтер-стрит, было совершено покушение на убийство. Наверняка вы хотите этим заняться. Констебль Линнет остался наедине с хладнокровной убийцей.

Нахальство, конечно, но я была готова поспорить на что угодно, что констебль Линнет не успел дозвониться инспектору Хьюитту до того, как тот направился в церковь. Даже если из полицейского участка в Хинли пришло сообщение по радио, инспектор и оба его детектива-сержанта еще не садились в машину и не успели его получить.

— Покушение на убийство? — переспросил инспектор.

— На Кейтер-стрит, — с небрежным видом сказала я. — В доме мисс Танти. Предполагаемая жертва — я. — И добавила: — Нет нужды суетиться. Как я сказала, констебль Линнет уже на месте преступления.

Я должна поставить инспектору пять баллов за то, как аккуратно он управился с неловкой ситуацией.

— Антигона, — обратился он к жене, — будь добра, отвези мисс де Люс и ее сестер в Букшоу в своей машине. Я загляну позже на чай и допрос.

Чай и допрос?

Я обожаю этого человека! Просто обожаю!

— Благодарю, инспектор, — сказала я. — Ужасно мило с вашей стороны.

— Какой чудесный пасхальный кекс, — говорила Антигона Хьюитт. — Вы должны дать мне рецепт, миссис Мюллет.

Когда тарелку передавали по кругу, я подавала разнообразные знаки, чтобы предупредить ее: скашивала глаза, высовывала язык и оттягивала нижнюю губу на собачий манер, но тщетно.

— Я всегда пеку его на пасху, — сказала миссис Мюллет, — но в этом году никто не голоден. Отведайте горячих булочек с изюмом, не то мне придется их выбросить.

Эти слова были произнесены с мрачным взглядом, брошенным в нашу сторону — Фели, Даффи и меня, но он не подействовал. Мы, буквально выражаясь, сидели на собственных руках с таким видом, как будто так и родились.

— Спасибо, непременно, — сказала Антигона и намазала булочку маслом так, как в моем воображении это делала Мойра Шерер, [61] если бы Мойра Шерер мазала маслом горячие булочки с изюмом.

— М-м-м, как вкусно, — солгала она, улыбаясь идеальными белыми зубами.

Затем она повернулась к Фели:

— Ты прекрасно играла сегодня утром.

Фели мило покраснела.

— Благодаря Флавии, — сказала она. — В последнее время орган плохо звучал из-за этого камня, который расстраивал одну клавишу.

Благодаря Флавии? Не верю ушам своим!

Похвала от Фели — такое же редкое явление, как лед на солнце, и вот уже второй раз за последние дни она делает мне комплимент.

Прямо не знаю, что с этим делать.

И обозвать «Сердце Люцифера» «этим камнем»!

Я еще не разгласила новость о том, что святой Танкред происходит из рода де Люсов. Этот удар молнии я приберегаю для отца.

Если и есть новость, которая может означать спасение Букшоу, жизненно важно, чтобы она была объявлена в надлежащий момент. Не так давно отец отказался продать редкое издание Шекспира, которое могло обеспечить будущее нашей семьи. Надо найти к нему подход.

— Могу я выйти? — спросила я. — Мне нужно покормить курицу.

Даффи фыркнула, как будто я украдкой собираюсь в туалет.

— Может, ты пока сбацаешь что-нибудь из Бетховена для миссис Хьюитт, — предложила я Фели. — Я вернусь через пару минут.

Не ожидая разрешения, я направилась в вестибюль под лестницу, где размещался запретный инструмент. Быстрый взгляд в телефонный справочник Хинли дал мне требуемую информацию.

— Хинли 80, — попросила я мисс Гулар на коммутаторе. Идеальный номер для окулиста — пара очков и следом монокль.

— Приемная мистера Гидеона, — произнес скрипучий женский голос. — У телефона Сондра.

Голос был такой, будто она сдерживает хихиканье.

— Доброе утро, Сондра, — начала я, ныряя в омут с головой. — Я звоню по просьбе мисс Танти из Бишоп-Лейси. Она, кажется, потеряла карточку с датой следующего приема. Не могли бы вы проверить расписание?

— Приемная закрыта. Пасхальное воскресенье, видите ли.

Разумеется! Как я могла забыть.

— Перезвоните на следующей неделе, — сказала она и закашлялась судорожным кашлем курильщика.

— Боюсь, мы не сможем, — сымпровизировала я. — Мы будем… в Уэльсе.

Меня не волновало, имеют смысл мои слова или нет. Самым главным было удержать ее на линии.

— Извините, перезвоните в понедельник.

— Постойте, — сказала я. — А что вы делаете в приемной, если она закрыта?

— Я просто убираю, дорогуша. Глаза не имеют ко мне отношения. Не мой отдел.

— Тогда почему вы взяли трубку?

Еще один зловещий приступ кашля и за ним придушенный смешок.

— Придется сказать правду, детка. Я думала, это Найджел, мой жених. Он всегда звонит узнать, как мои дела. Такая душка, мой Найджел. Звони на следующей неделе.

— Послушайте, Сондра, — сказала я. — Только между нами, потому что это вопрос жизни и смерти. Видимо, мисс Танти будет выдвинуто обвинение в покушении на убийство, если это уже не случилось. Ей надо доказать, что она была в приемной мистера Гидеона во вторник на Масленой неделе — шестого февраля.

Даже по телефону я чувствовала, как расширяются глаза Сондры.

— Говоришь, убийство?

— Убийство! Или даже хуже… — я перешла на страшный шепот, обхватив микрофон ладонями и вжимая в него губы.

— Постой, — сказала Сондра, и я услышала шелест бумаги на том конце линии.