Обреченное королевство - Сандерсон Брэндон. Страница 64

Монарх подобен сему человеку, ибо он шествует, колеблясь под тяжестью королевства, лежащего на его плечах. Многие уступают ему дорогу, но мало кто хочет подойти и помочь нести камень. Они не желают привязываться к сему тяжкому труду, а еще меньше хотят осудить себя на жизнь, полную дополнительного бремени.

В тот день вышел я из кареты, подошел к человеку и взвалил камень на свои плечи. Все стражи мои были в растерянности. Можно не обращать внимание на полуголого человека, делающего такую работу, но нельзя не заметить короля, несущего такую ношу. Возможно, мы должны почаще меняться местами. Возможно, если увидят короля, несущего бремя беднейшего из людей, найдутся те, кто поможет ему нести его ношу, невидимую, но такую устрашающую.

Далинар был потрясен до глубины души тем, что помнил рассказ слово в слово. Последние несколько месяцев он, надеясь найти значение последнего послания Гавилара, слушал книгу почти каждый день.

И с разочарованием обнаружил, что у него не было четкого и ясного понимания значения цитаты, которую оставил Гавилар. Тем не менее он продолжал слушать, хотя и старался, чтобы никто не узнал о его интересе к этой книге. Книга имела плохую репутацию, и не только потому, что ее обычно связывали с Падшими Сияющими. Истории о короле, выполняющем работу слуги, были далеко не самыми неприятными. В других местах, например, открыто говорилось о том, что светлоглазые находились под темноглазыми. А это противоречило воринизму.

Да, лучше, чтобы об этом никто не узнал. Далинар не лгал, говоря Адолину, что его не волнуют слухи, которые распускают о нем. Но если слухи помешают его способности защитить короля, они могут стать опасны. Поэтому он должен быть очень аккуратным.

Он повернул кобылу и въехал на мост, потом кивнул, благодаря мостовиков. Они занимали самое последнее место в армии и тем не менее несли вес королей.

Глава шестнадцатая

Коконы

Семь с половиной лет назад

— Он хочет послать меня в Харбрант, — сказал Кал, устраиваясь на верхушке камня. — Учиться на хирурга.

— В самом деле? — спросила Ларал, которая шла по краю скалы прямо перед ним. В ее черных волосах блестели золотые жилки. Она не зачесывала их, и черно-золотая волна струилась за ней, развеваемая ветром, пока она шла, широко раскинув руки для равновесия.

Да, ее волосы — это нечто особенное. И, конечно, глаза. Блестящие, бледно-зеленые. Такие непохожие на коричневые и черные глаза горожан. Да, в светлоглазых действительно есть что-то особенное.

— В самом деле, — хрюкнул Кал. — Он уже пару лет талдычит об этом.

— И ты не говорил мне?

Кал пожал плечами. Он и Ларал находились на вершине невысокой каменной гряды к востоку от Хартстоуна. Тьен, младший брат, пробирался через камни у подножья. Справа от Кала уходили на восток невысокие холмы, обильно посыпанные наполовину выросшими полипами лависа.

Он чувствовал странную печаль, глядя на склоны холмов, людей, работающих на них. Темно-коричневые полипы походили на дыни, наполненные зерном. Скоро их соберут, плод высушат, а зерном накормят целый город и еще армии кронпринцев. Арденты, проходившие через город, учили, что Призвание фермера — очень благородное, одно из самых высших, не считая Призвания солдата. Отец Кала на это тихонько сказал, что кормить людей — значительно более благородное занятие, чем сражаться и умирать в бессмысленных войнах.

— Кал? — настойчиво спросила Ларал. — Почему ты скрыл от меня?

— Извини, — сказал он. — Я не знал, серьезно говорит отец или нет. Поэтому и не говорил ничего.

Ложь в чистом виде. Отец всегда говорил серьезно. Но Кал не хотел никому рассказывать о том, что уезжает учиться на хирурга. Особенно Ларал.

Она подбоченилась.

— А я думала, что ты собираешься стать солдатом.

Кал пожал плечами.

Она округлила глаза и ловко спрыгнула с края обрыва на камень перед ним.

— Разве не ты хотел стать светлоглазым? Завоевать Клинок Осколков?

— Отец говорит, что это случается не слишком часто.

Она опустилась перед ним на колени.

— Я уверена, что сможешь.

Ах, эти глаза, такие блестящие, мерцающие зеленым, цветом самой жизни!

Калу все больше и больше нравилось смотреть на Ларал. Кал знал, что с ним произошло, с точки зрения логики. Отец объяснил ему процесс взросления с точностью хирурга. Но было слишком много чувств, эмоций, которые стерильное описание отца не объясняло. А иногда, совершенно неожиданно, его окутывало одеяло невыразимой тоски.

— Я… — начал Кал.

— Смотри, — сказала Ларал, вставая и забираясь на верхушку камня. Ее тонкое желтое платье развевалось на ветру. Еще один год, и она наденет перчатку на левую руку: знак, что девочка стала девушкой. — Поднимайся. Смотри.

Кал вскочил на ноги и посмотрел на восток. Там росли плотные кусты рыкщеток, из которых торчали кряжистые стволы маркелового дерева.

— Что ты там видишь? — спросила Ларал.

— Коричневые рыкщетки. Выглядят так, как будто умерли.

— Там Источник. — Она вытянула руку. — Это — страна штормов. Отец говорит, что мы защищаем от ветра более робкие западные страны. — Она повернулась к нему. — Вот наше благородное наследство, Кал, темноглазых и светлоглазых, вместе. Вот почему лучшие воины родились в Алеткаре. Кронпринц Садеас, генерал Амарам… И сам король Гавилар.

— Допустим.

Она вздохнула.

— Я ненавижу, когда ты говоришь вот так.

— Как так?

— Как сейчас. Грустишь, вздыхаешь.

— Это ты вздыхаешь, Ларал.

— Сам знаешь, что я имею в виду.

Она спрыгнула с камня и ушла, надув губы. Иногда она так делала. Кал остался стоять, глядя на восток. Его переполняли чувства, которых он не понимал. Отец на самом деле хотел, чтобы он стал хирургом, но Кал колебался. И не только из-за историй, очаровавших и восхищавших его. Он чувствовал, что, став солдатом, сможет изменить мир. По-настоящему. Часть его хотела сражаться на войне, защищать Алеткар, сражаться рядом с героическими светлоглазыми. Делать добро в другом месте, а не в маленьком городке, в котором никогда не бывает важных людей.

Он опять уселся. Иногда он мечтал, как сейчас. А иногда ему было наплевать на все. Тьма, похожая на черного угря, свернулась внутри него. Рыкщетки переживали штормы только потому, что росли все вместе у основания стволов могучих маркеловых деревьев. Их кору покрывал камень, ветки были толщиной в руку человека. Но сейчас они умерли. Похоже, держаться вместе недостаточно.

— Каладин? — окликнул голос за его спиной.

Он повернулся и обнаружил Тьена. Брату было десять, на два года младше Кала, а выглядел он совсем малышом. Дети дразнили его коротышкой, но Лирин сказал, что Тьен еще вырастет. Быть может, но сейчас, с круглыми румяными щеками и хрупким сложением, Тьен выглядел лет на пять, самое большее.

— Каладин, — сказал он, широко открыв глаза и сложив ладони в чашечку. — Что ты там высматриваешь?

— Мертвые кусты.

— А. Ты должен посмотреть на это.

— На что?

Тьен открыл ладонь и показал маленький камень, выветрившийся со всех концов, но с плоским основанием. Кал взял его и осмотрел. И не увидел ничего интересного. Скучный камень.

— Обычный камень, — сказал Кал.

— Нет, не обычный, — возразил Тьен, беря камень обратно.

Он смочил водой из фляжки большой палец и потер им по плоской стороне камня. Камень потемнел, и стали видны белые прожилки, бегущие по поверхности.

— Видишь? — спросил Тьен, передавая его обратно.

Слои белого, коричневого и черного чередовались между собой. Замечательный узор. Но, конечно, камень остался обыкновенным камнем. Кал обнаружил, что улыбается, сам не зная почему.

— Очень красиво, Тьен. — Он протянул руку, чтобы вернуть камень.