Обреченное королевство - Сандерсон Брэндон. Страница 87

Привилегированные гости вовсю пользовались королевской гостеприимностью. Преобразователи создавали совершенно безвкусную еду, а на роскошных королевских пирах всегда подавали привезенные издалека острые экзотические блюда. Далинар чувствовал в воздухе запах жареного поросенка и даже цыплят. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз ел мясо этих странных летающих созданий из Синовара.

Темноглазые слуги, одетые в тонкие красные одежды, торопливо проходили мимо него, держа в руках подносы с оранжевыми ножками крабов. Далинар неторопливо шел по острову, огибая группы гостей. Большинство пило фиолетовое вино, самое крепкое и вкусное. Мундиров почти не было. Кое-кто надел плотные камзолы по пояс длиной, но большинство носило свободные шелковые рубашки с гофрированными манжетами и соответствующие туфли. Богатые материи сверкали в свете ламп.

Все эти модно одетые мужчины стреляли в Далинара взглядами, оценивая его. Он помнил времена, когда на таких праздниках вокруг него клубились друзья, знакомые и, да, даже подхалимы. А сейчас к нему не подходил никто, только торопливо уступали ему дорогу. Элокар сколько угодно мог рассуждать о слабости дяди, но низших светлоглазых его репутация подавляла.

Вот и мост на последний остров — королевский. Его окружали поднятые на шесты гемлампы, светящиеся синим Штормсветом; в центре платформы находилась огненная яма. В ее недрах пылали красные угли, распространяя вокруг себя тепло. Элокар вместе с несколькими кронпринцами сидел за столом, стоявшим рядом с этим огромным очагом. Столы по бокам платформы занимали либо мужчины, либо женщины — но никогда вместе.

Шут сидел на высоком стуле на самом конце моста, ведущего на остров. И он оделся так, как подобало настоящему светлоглазому — жесткий черный мундир, на поясе серебряная шпага. Далинар даже потряс головой, поражаясь иронии происходящего.

Шут оскорблял любого, входившего на остров.

— Ваша Светлость Маракал! Что за катастрофа приключилась с вашими волосами? Как вы храбры, показывая их миру! Светлорд Макарал, как жаль, что ты не предупредил нас о своем визите: я бы отказался от ужина. Ненавижу, когда меня тошнит после еды. Светлорд Кадилар! Как приятно видеть тебя. Твое лицо напоминает мне что-то очень дорогое.

— Неужели? — нерешительно спросил сморщенный Кадилар.

— Да, — сказал Шут, махая ему, — мою лошадь. А, светлорд Нетеб, сегодня ты пахнешь как никто другой — неужели на тебя напал мокрый белоспинник, или он только чихнул тебе на голову? Леди Алами! Нет, пожалуйста, не говорите — так легче поддерживать мое заблуждение относительно вашего ума. А, светлорд Далинар. — Шут кивнул проходившему мимо Далинару. — Мой дорогой светлорд Тазелин! Все еще экспериментируешь, пытаясь найти предел человеческого идиотизма? Понаблюдай за самим собой. Успеха тебе!

Далинар остановился у стула Шута, а раздраженный Тазелин торопливо проковылял мимо.

— Шут, — сказал Далинар, — не слишком ли много?

— Слишком много чего, Далинар? — сказал Шут, его глаза сверкнули. — Мнений, рук или сфер? Я бы ссудил тебе одно из первых, но — по определению — человек может иметь только одно. И, если я его лишусь, кто же будет шутом? Я бы ссудил тебе свою одну руку, но, боюсь, мои простые руки так часто рылись в навозе, что не подойдут такому, как ты. А если я дам тебе одну из моих сфер, на что я потрачу оставшуюся? И я очень привязан к ним обеим, знаешь ли. — Он заколебался. — А, да, ты же не можешь видеть. Хочешь взглянуть? — Он встал со стула и потянулся к ремню.

— Шут, — сухо сказал Далинар.

Шут засмеялся и похлопал Далинара по руке.

— Прости. Эта масса пробуждает во мне самый плоский юмор. Возможно, они и есть тот самый навоз, о котором я говорил. Я стараюсь облагородить мое отвращение к ним, но из-за них это очень трудно.

— Подумай лучше о себе, Шут, — сказал Далинар. — Эта масса не будет терпеть тебя вечно. Я бы не хотел увидеть твой труп с ножом в спине; внутри тебя я вижу замечательного человека.

— Да, — сказал Шут, оглядывая платформу. — Это весьма приятный человек. Но, Далинар, боюсь, что предупреждение нужно не только мне. Сегодня ночью, когда вернешься домой, выскажи свои страхи зеркалу. Пошли слухи.

— Слухи?

— Да. Ужасные. И они растут на человеке, как бородавки.

— Опухоли?

— И те и другие. И они говорят о тебе.

— Они всегда говорят обо мне.

— Эти хуже обычного, — сказал Шут, глядя Далинару в глаза. — Неужели ты действительно предлагал отменить Пакт Мщения?

Далинар глубоко вздохнул.

— Это было сказано мною королю, наедине.

— Наверно, он рассказал об этом еще кому-нибудь. Эта масса состоит из трусов — они эксперты в этой области — и, несомненно, в последнее время они обзывают тебя таким же, по большей части.

— Отец Штормов!

— Нет, я шут. Но я понимаю, как легко сделать эту ошибку.

— Потому, что ты выдыхаешь слишком много воздуха, — проворчал Далинар, — или потому, что ты производишь слишком много шума?

Широкая улыбка расколола лицо Шута.

— Ого, Далинар! Я впечатлен! Ты достоин места шута! А я сам, взамен, стану кронпринцем. — Он остановился. — Нет, это было бы плохо. Я бы сошел с ума, слушая их бред, и, скорее всего, перебил бы эту массу. И назначил на их место крэмлингов. И королевству зажилось бы намного лучше.

Далинар повернулся, чтобы идти.

— Спасибо за предупреждение.

Далинар пошел дальше, а Шут опять уселся на стул.

— Всегда рад помочь. А, светлорд Хабатаб. Как ты умно надел красную рубашку вместе с таким солнечным ожогом. Если ты будешь продолжать делать мою работу такой легкой, боюсь, я стану таким же глупым, как светлорд Тумул. О, светлорд Тумул! Я не ожидал увидеть тебя стоящим здесь! Поверь, я вовсе не хотел оскорблять твою глупость. На самом деле она весьма зрелищна и заслуживает много похвал. Лорд Йонатан и леди Мейрав, я не буду вас оскорблять из-за вашей недавней свадьбы, хотя, Йонатан, нахожу твою шляпу весьма впечатляющей. Наверно, удобно носить на голове нечто вдвое большее палатки, особенно по ночам. Ого, неужели это леди Навани? Когда это ты вернулась на Равнины и почему я не почувствовал твоего запаха?

Далинар застыл на месте.

Неужто она!

— Очевидно, твоя вонь заглушает мою, Шут, — сказал теплый женский голос. — Неужели никто не сослужил моему сыну службу и не убил тебя?

— Нет пока, — обрадованно сказал Шут. — Хотя, как мне кажется, уж слишком много задниц покушаются на мою собственную.

Далинар, потрясенный, повернулся. Навани, мать короля, была статной женщиной с искусно уложенными черными волосами. И ей не полагалось находиться здесь.

— Неужели, Шут? — сказала она. — Я думала, что такой юмор ниже тебя.

— Как и ты, я делаю это нарочно, — сказал Шут, глядя на нее с высоты своего стула.

Она округлила глаза.

— К сожалению, светлость, — со вздохом ответил Шут, — я облекаю свои оскорбления в слова, которые эта масса понимает. Но, если тебе понравится, я готов использовать более возвышенные термины. — Он помолчал. — Эй, ты знаешь рифму к слову обкакать?

Навани повернула голову, и пара лучистых фиолетовых глаз посмотрела на Далинара. Она надела элегантное платье, мерцающее и красное, без вышивки. Волосы, в которых уже появилось несколько седых прядей, украшали драгоценные камни, тоже красные. Мать короля была известна как одна из самых красивых женщин в Алеткаре, хотя Далинар всегда считал, что во всем Рошаре нет женщины, равной ей по красоте.

Дурак, сказал он себе, отводя от нее глаза. Вдова твоего брата.

Со смертью Гавилара к Навани надо было относиться как к сестре. Кроме того, а что с собственной женой, умершей десять лет назад и полностью исчезнувшей из памяти? Да, воспоминаний не осталось, но он должен почитать ее.

Почему Навани вернулась? Женщины бросились приветствовать ее, а Далинар поторопился к королевскому столу. Он сел, и тут же появился слуга с тарелкой для него — они знали его любимые блюда.