Знающий не говорит. Тетралогия - Астахова Людмила Викторовна. Страница 43

– Круг! Пора сойтись в круг! – воскликнул тангар, стукнув опустошенной кружкой об стол.

Трое мужчин и три девушки. Какой праздник может обойтись без старого доброго круга, тем паче эльфийский? Не бывать такому.

Альс уверенно положил обе руки на талии своих партнерш, справа – Тир, слева – Фиарис, а они обвили его плечи, точно так же поступили Ранвальд, Мэя и Хааландар.

Музыканты, прежде чем взять первый аккорд, громко хлопнули в ладоши, подавая пример тем из гостей, кто оставался зрителем. Удар ногой, хлопок, снова звонкий удар каблуками об пол. Барабан задавал сложный ритм, к нему присоединилась цитра, потом вскрикнула гордая кифа, и маленький хоровод двинулся по кругу, подхватывая мелодию. Все быстрее и быстрее, пока по воздуху не полетели, не поспевая за головами танцоров, их косы, ленты, шнуры, локоны и длинные пряди. Во славу небесного светила, во славу вечной жизни, во славу древнего народа. Кровь быстрее бежит по жилам, бешено стучит сердце, и чувства становятся на целое мгновение общими, и единой душа.

Рассвет первого дня месяца сангареди был уже близок, а с ним и конец Длинной Ночи, древнейшего из праздников, потому что только немногие из книгочеев – знатоков древних хроник знали, как на самом деле он возник в незапамятные времена. Когда закончилась ночь, тянувшаяся в десять раз дольше, чем бывает обычная, и взошло солнце, лицо мира изменилось навсегда – на смену Первому народу пришли четыре новых.

А может быть, ошибаются знатоки древних свитков, и не было ничего. Какое теперь это имеет значение?

Целую вечность они целовались в полумраке спальни, не в силах насытиться губами друг друга, роняя на мягкий ковер одежду. Из рыжих волос градом сыпались гребни и заколки.

На рассвете она прошептала на самое ухо, как бы невзначай касаясь щекой его щеки.

– Оставайся сегодня у меня.

Под длинными ресницами и опущенными веками проще всего спрятать свои истинные чувства, как и бирюзовый оттенок радужки.

– Останусь.

Если это победа, то Альсу осталось выяснить чья. Легкий изгиб бледных губ Тирвиси как намек на тщательно скрываемое торжество. Не рановато ли ты начала праздновать победу, девочка моя?

– Позволь, я сам, – решительно сказал Альс, пресекая попытки Тир расшнуровать свое платье.

– А ты умеешь?

Он сдержал усмешку. И показал свое мастерство не на словах, а на деле, расправившись со всеми этими шнурками, крючками и петлями удивительно споро, притом не прерывая поцелуя.

– Ну ты мастер… – ахнула девушка.

– Тирвиси, я могу и обидеться. Лучше молчи.

Ее острый язычок прошелся по шрамам на щеке, ее пальчики скользнули по плечам и спине, ее бедра прижались плотнее – лучшее из всех пленений. Лучшее, что может случиться с мужчиной после Длинной Ночи, в чужой стране, в чужом городе. Волосы Тир пахли совершенно одуряющее какой-то редкой пряностью, в них хотелось зарыться лицом, не говоря уже о ее гибком теле, будящем острое желание.

Еще бы, в Орфиранге Альс и так вел жизнь аскета – единственно разумную в стенах Красного замка, потому что любовные приключения в королевском дворце могли кончиться плачевно, и не столько для эльфа, сколько для его возможной возлюбленной. Ириену вполне хватало сплетен про него и королеву. Можно сказать, с ушами.

– Тебе действительно так уж необходимо жить в самом Каннелое?

– Это условие короля.

– Жаль…

– Сам знаю, – пробурчал Альс. – В Ритагоне я жил в собственном доме.

Эльфийка сочувственно потерлась щекой о его плечо, разделяя горечь потери. Хотя Ритагон она считала провинцией и ни за что не стала бы жить среди его вечной суматохи.

«Все равно что жить в палатке в центре ярмарки», – говорила Тирвиси.

– Говорят, что королева Миариль…

– Тир! – предупреждающе прошелестел Альс. – Не нарывайся.

Расспрашивать его о королеве было чревато неприятностями даже для невинного девичьего любопытства.

– Ну что ты так злишься? – мурлыкнула примирительно Тирвиси.

– Я не злюсь, но если все-таки выйду из себя… – Альс резко подмял подругу под себя, желая показать, кто главный.

– Выходи, – зазывно шепнула она.

Альс проснулся незадолго до рассвета следующего дня, но еще некоторое время лежал неподвижно, не желая будить сладко сопящую у него на груди Тирвиси. Что и говорить, девушка утомилась, а выскальзывать из постели женщины, словно уж из-под камня, и тайком сбегать было не в правилах Ириена. А кроме того, ему просто нравилось чужое тепло рядом, традиционная низкая кровать, бледный свет, сочащийся из узкой щели в ставнях, запах чистого белья и, главное, почти полная тишина. В Каннелое о такой роскоши можно было только мечтать. Начиная от топота крысиных лапок под полом и заканчивая воплями челяди из-за дверей, всевозможные звуки преследовали эльфа круглосуточно. Так что в начале своей службы Витору Игергардскому, в его дворце он мог засыпать только с подушкой на голове. Потом, конечно, привык, но не упускал возможности переночевать в эльфийском квартале – либо у друзей, либо в гостинице у Дэйдхэ.

– Мне нужно вставать, Тир, – сообщил он вместе с целомудреннейшим поцелуем в висок.

Тирвиси что-то невнятно пробормотала и перевернулась на другой бок.

– Спи, спи…

Альс оделся, поленившись разве что надеть перевязь с мечами, спустился вниз по крутой лестнице, ведущей во внутренний дворик, вымощенный булыжником, и без всякой опаски нырнул в низкую калитку, что выходила на соседнюю улицу. Очень удобно, чтобы ночной гость ушел незамеченным. И даже если ни для кого из соседей их отношения с Тирвиси теперь уже не секрет, приличия следует соблюдать, а репутация женщины вещь весьма хрупкая. Это окружающим казалось, что треугольник, образованный кокеткой Тирвиси, наемником Альсом и инженером Ранвальдом, является лишь способом разнообразить размеренную жизнь. На самом же деле они измучили друг друга неопределенностью. Тир никак не могла решить, кто ей больше нравится – Альс или Ранвальд. Ранвальд опасался раскрыть свою душу, Альса смущало собственное шаткое положение при игергардеком дворе, и все вместе они не решались определиться со своими чувствами. Обычная история. Если говорить об эльфах. Это только так кажется, что длинная жизнь располагает к легкомыслию в любовных делах: мол, им ничего не стоит потратить десяток лет на увлечение. Эльфы с большим трудом меняют течение собственной жизни, какой бы бурной она ни была, а любовь, тем более истинная любовь, способна полностью сломать жизненный уклад. Мужчины предоставили Тирвиси право выбора, и она выбрала Альса. Ему было приятно, но обольщаться на свой счет он не спешил. В сравнении с Ранвальдом он проигрывал и во внешности, и в обаянии, зато превосходил в известности и скандальной славе воина. Теперь все определилось…

Что ж, теперь все определилось. Ириен станет официальным возлюбленным и по этому праву будет ночевать в ее уютной спальне, они вместе будут ходить в гости к друзьям. Ириен станет делать подарки, Тирвиси готовить ему всякие любимые вкусности. Может быть, Тир сошьет ему пару рубашек. Возможно, они несколько раз поругаются – не обидно и не надолго. А потом Альс по своему обыкновению решит, что самое время найти место поинтереснее, чем Орфиранг, и увезет с собой бездну нежных поцелуев и теплые воспоминания о рыжеволосой женщине, которая была так к нему добра, что любила его и заботилась о нем. А Тирвиси всплакнет на прощание и поселит в своих мыслях «того самого Ириена Альса», память о чьей любви согреет ее сердце через много-много лет, когда, возможно, его самого уже и в живых не будет.

И всех это вполне устраивало.

Торопиться, в общем-то, было некуда и незачем, но Витор будет не слишком доволен, если наставник его сына явится к самому началу занятий, поэтому Ириен ускорил шаг. Ранвальд поджидал его в самом начале улицы Ткачей, удобно расположившись на порожке одной из мастерских. И не сводил темных, чуть раскосых глаз с приближающегося Альса.