Пирамида - Роллинс Джеймс. Страница 69

При этих словах стоявший рядом Филипп вздрогнул. Генри уповал на то, что его последняя фраза удивит также и Нормана. Вся их группа знала, что профессор глубоко уважает племянника и никогда не стал бы унижать его или любого другого студента подобным заявлением. Однако аббат Руис понятия об этом не имел. Генри снова нажал на кнопку передачи.

– Я повторяю. Ничего не делайте. Я не верю в рассудительность Сэма.

– Профессор?

В голосе Нормана чувствовалось смятение. Рация разразилась треском. Все дальнейшие слова полностью утонули в нем. Генри покрутил рацию в руках, однако помехи только усилились, и он недовольно проворчал:

– Вероятно, сели батарейки.

Он надеялся на то, что Норман уловил его завуалированное предупреждение. А если и нет – хуже все равно не будет. Аббат Руис, по-видимому, не заметил этой уловки.

Генри передал рацию обратно Филиппу. Сунув ее в карман, аспирант открыл рот.

– Почему вы сказали, что не доверяете Сэму, профессор? С каких это пор?

Генри шагнул вперед, пытаясь заставить гарвардца замолчать. Однако аббат Руис уже услышал и резко обернулся к ним.

– В чем дело? – спросил он, подозрительно прищуриваясь.

– Да так, ничего особенного, – быстро ответил Генри. – У моего племянника давнее соперничество с мистером Сайксом. Он всегда считал, будто я ставлю Сэма выше его.

– У меня и в мыслях такого никогда не было, профессор! – во всеуслышание заявил Филипп. – Вы всем нам доверяли!

– А теперь нет? – спросил Руис, надвигаясь на них. – Похоже, сейчас мы все теряем доверие.

Аббат махнул рукой, и позади Филиппа вырос отец Отера с кинжалом в руках.

– Нет! – крикнул Генри.

Худощавый монах схватил Филиппа за волосы и рванул его голову назад, обнажая горло. Филипп запротестовал, однако, увидев острое лезвие, сразу затих. Когда же нож коснулся его горла, аспирант и вовсе окаменел.

– Не слишком ли скоро приходится повторять урок? – зловещим тоном сказал аббат.

– Оставьте парня в покое, – попросил Генри. – Он сам не знает, что говорит.

Аббат подошел к Филиппу, однако обратился к Генри:

– Вы пытались о чем-то предупредить? Наверное, давали тайный знак?

Генри бестрепетно встретил его взгляд.

– Нет. Филипп просто оговорился.

Руис повернулся к насмерть перепуганному аспиранту.

– Это правда?

Тот лишь застонал и закрыл глаза. Аббат наклонился и произнес ему прямо в ухо:

– Если хочешь жить, я жду правды.

Голос аспиранта дрогнул.

– Я… я не понимаю, о чем вы спрашиваете.

– Очень простой вопрос. Профессор Конклин доверяет своему племяннику?

Глаза Филиппа на секунду метнулись к Генри.

– К-кажется, да.

Аббат посуровел, явно недовольный уклончивым ответом, и угрожающе повысил голос:

– Филипп!

Студент весь сморщился.

– Да! – выпалил он. – Профессор Конклин доверяет Сэму больше, чем любому из нас. И всегда доверял!

Аббат кивнул, и от горла аспиранта убрали нож.

– Благодарю за откровенность. – Руис обернулся к Генри. – Сдается мне, вам необходим еще один урок, чтобы убедить вас в ценности сотрудничества.

Генри похолодел.

– За ваши козни против святого дела последует суровая кара. Но на кого она обрушится? – Аббат притворился, что размышляет над этим вопросом, а затем сказал: – Пожалуй, я предоставлю выбор вам, профессор Конклин.

– Что вы имеете в виду?

– Выбирайте, кто понесет бремя ваших грехов: Филипп или доктор Энгель.

– Если уж вы собираетесь кого-нибудь наказать, – проговорил Генри, – наказывайте меня.

– Мы не можем, профессор Конклин. Вы нужны нам живым. Мне представляется, что этот выбор – и так уже достаточное для вас наказание.

Генри побледнел, у него подогнулись колени.

– Нам не нужны два заложника. Тот, кого вы выберете – Филипп или доктор Энгель, – будет убит. Выбор за вами.

Генри поймал умоляющий взгляд Филиппа. Что ему оставалось делать?

– Даю вам на решение десять секунд, или умрут оба.

Генри закрыл глаза и представил смеющееся лицо Джоан за обедом в Балтиморе, мерцающий на ее щеках свет свечей. Генри любил ее. Теперь он не мог больше этого отрицать, однако не мог и освободить себя от ответственности. Хотя Филипп часто вел себя как полный осел, он все равно был одним из студентов, за которого профессор отвечал. Генри закусил губу, едва сдерживая слезы. Он вспомнил, как Джоан дышала ему в ухо, вспомнил запах ее волос…

– Профессор?

Генри открыл глаза и со злостью уставился на аббата.

– Ублюдок…

– Выбирайте. Или я прикажу, чтобы умертвили обоих. – Аббат поднял руку, готовый дать монаху знак. – Кто умрет за ваши грехи?

Генри еле слышно выдавил:

– Доктор Энгель.

Подписав Джоан смертный приговор, он весь обмяк. Но разве у него был другой выбор? Хотя после колледжа их разделяли долгие годы разлуки, Джоан не изменилась. Генри прекрасно ее знал. Она никогда не простила бы, если бы Генри сохранил ей жизнь ценою жизни Филиппа. И все же собственное решение разрывало Генри грудь, словно огромный зазубренный кинжал. Профессор едва мог дышать.

– Пусть будет так, – заключил аббат Руис, отворачиваясь. – Привести в исполнение.

Следом за Камапаком Сэм вышел из джунглей навстречу яркому утреннему солнцу. После лесного полумрака оно больно резало глаза даже сквозь дымку.

Заслонив лицо рукой, Сэм резко остановился, и Мэгги смогла догнать его. Путешествие в условиях высокогорья измучило обоих. Сэм оглядел местность, расположенную за джунглями. Голова у него гудела, как котел.

В сотне ярдов от них поднималась почти отвесная стена застывшей лавы, зазубренная, как нож, и алая, как свежая кровь. Над скалой маячил черный конус соседнего вулкана.

К туннелю в скале, возвышавшейся над долиной на семьдесят ярдов, вилась тонкая тропка. Подъем казался очень трудным. Сэм увидел, что со склона спускаются два человека. Их копья поблескивали на солнце. Денала среди них не было.

– Пошли! – предложил Сэм, показывая преобразившимся кинжалом на людей.

Мэгги кивнула, слишком измученная, чтобы говорить. Поправив на плече винтовку Сэма, девушка поплелась за ним.

Вдоль кромки леса Камапак провел их через небольшое поле дикой киноа, разновидности высокогорной пшеницы. За зелеными полями раскинулись у основания скалы заросли невысокого кустарника. Неподалеку поднимался пар из отверстий в земле, окольцованных желтыми пятнами серы. Воздух был влажным и теплым, как в бане.

На тропинке к туннелю группа встретилась с двумя инками. Пока Камапак разговаривал с охранниками, Сэм рассматривал копья, которыми те размахивали. Их золотистые острия сверкали так же, как кинжал Сэма. Но самое главное, он не заметил на них крови. Сэм пытался прислушиваться к разговору, однако ничего не понял. Наконец шаман отослал инков обратно в деревню и повел своих спутников вверх.

Сэм остановил Камапака, дотронувшись до его плеча.

– Денал? – спросил юноша.

Шаман лишь покачал головой, показал наверх и продолжил путь.

– Что ты думаешь? – обратилась к Сэму Мэгги.

– Не знаю. Наверное, мы получим ответ наверху.

Мэгги бросила тревожный взгляд на расщелину.

– В храме?

Сэм угрюмо кивнул, и они направились за Камапаком. Приходилось выбирать: или разговаривать, или дышать. Сэм уже не так крепко сжимал свой кинжал. Мэгги за его спиной с трудом переводила дух, да и у него самого дрожали ноги.

Только Камапак, казалось, не чувствовал усталости. Привыкшего к высоте, влажности и жаре шамана нисколько не смущало это крутое восхождение. Добравшись до отверстия раньше всех, он поджидал своих спутников. Когда те подошли, шаман что-то сказал. Сэм узнал только слово «Инти», бог солнца.

Оглянувшись, Сэм окинул глазами долину. Внизу, наполовину скрытая в джунглях, едва виднелась деревня. Внезапно каменистый гребень слева до самого края вулканического конуса покрылся огоньками сигнальных костров.