Дети надежды (СИ) - "Дэви Дэви". Страница 53

Подумав немного, Дани решил, что нашел выход. Спиртное ему нельзя, но можно кое-что другое. Что-то, что на время даст ему забвение, выключит из реальности.

… Не все беженцы были несчастными жертвами, желающими поскорее вернуться к нормальной жизни. Среди тех, кто находил убежище в «Руке помощи», было не так уж мало темных личностей с криминальным прошлым. Некоторые из них прочно обосновались в Кайсе, промышляя в окрестностях госпиталя и центра по приему беженцев. Местная полиция, по мере сил, боролась с этим безобразием. Но — законы на Ильме суровыми никак не назовешь. «Несчастную жертву» сложно было не то, что депортировать, а даже в тюрьму надолго упрятать. И жертвы, на которых подчас клейма негде было ставить, отсидев год-другой в комфортабельной тюрьме Ильма, возвращались к прежнему занятию. В основном, это была наркоторговля.

… Дани знал, где найти то, что было ему нужно. В госпитале ходили разговоры…

Он спустился в подземный гараж, в конце которого начинался длинный тоннель, ведущий в морг. Тоннелем этим почти никто не пользовался…

Они подошли к Дани не сразу — присматривались, видимо.

— Решили взбодриться, док?

У них были неприятные лица, но разве это важно?

— Или, может, расслабиться?

— Да, да, скорее, расслабиться.

Наркоторговец — тот из двух, что казался главным, — усмехнулся.

— Нет проблем, док. Всё, что угодно, за Ваши деньги. Желаете употребить здесь?

Дани кивнул. Конечно, лучше здесь. И прямо сейчас.

— Пойдемте, док, тут есть местечко, где Вам никто не помешает.

Он пошел за ними по тоннелю. Сбоку были двери. Наркоторговец открыл одну из них — это оказался туалет.

— Сюда, док. Итак, что берем?

Дани немного растерялся. Он хорошо разбирался только в тех наркотиках, что применялись в медицине. Но ему нужно было что-то…

— Посильнее, но чтобы быстро выводилось из организма.

Торговец понимающе закивал.

— Ясное дело — чтоб вставило поглубже, но без ущерба для репутации. Вот эта штучка Вам подойдет, — он достал инъекционную упаковку. — Действует сразу. Отправит Вас в расчудесную сказку, а к вечеру будете, как новенький. Внутривенно. Вы же не боитесь уколов?

— Давайте! — Дани решительно протянул руку. Да, он поступает неправильно, он это понимает, но ведь, в случае чего, пострадает только он…

— Э, док, — торговец прищурился. — Сперва денежки.

И он назвал сумму. У Дани с собой столько не было.

— Может, есть что-нибудь подешевле? — неуверенно спросил он.

Второй торговец, стоящий у входа в туалет, громко захохотал.

— Может, чем другим с него взять? — он выразительно и громко причмокнул губами.

— Заткнись! — резко оборвал его тот, что договаривался с Дани. — На мели, док? А по Вам не скажешь.

Он показал пальцем на ухо Дани.

— Дорогущие штучки, а? Самой мелкой бы хватило.

Рубины… Подарок Эстэли… Как он может отдать?!

— Ну же, док, не жадничайте! Оно того стоит — пропуск в сказку!

А если в этой сказке будет Эстэли? Он бы понял, Дани уверен…

Он вынул сережку, протянул торговцу — и маленький красный огонек исчез в чужой ладони. А Дани получил свою «сказку».

— Наслаждайтесь, док! — торговец помахал рукой, выходя из туалета. Дани не понравилось его выражение лица. Но… «Это же преступники, какие у них ещё могут быть лица!» Он не стал тратить времени на раздумье и сделал себе укол.

Всё произошло быстро и… как-то внезапно… Пол стал уходить из-под ног, и Дани схватился за стену, а потом сполз по ней на пол. Тело стало необычайно легким. А потом… потолок как будто исчез… и пошел дождь из золотых и серебряных искр. Дани подставлял ладони, пытаясь поймать «дождинки». Было легко и весело. Без мыслей. Без переживаний… Потом откуда-то появились… неприятные лица… Это были… не вспомнить… Ему не нравится… Шарят по нему руками… Пусть убираются из его сказки! Их головы превратились в сверкающие пузыри и начали раздуваться. Это было… смешно… Дани смеялся… И тут вдруг один пузырь взял и лопнул с оглушительным треском, а второй… куда-то исчез. Где они?.. Лопнули оба?.. Ну и ладно, пусть не мешают ему ловить сияющие искорки. Ой, а он что тут делает? Этот… Лицо совсем близко, смотрит на Дани… Он весь в искорках, обсыпан ими. Красиво… Глаза… зеленые… не страшные… А почему должны быть страшные?.. Он поднимает Дани, куда-то несет. «Нет, мне здесь хорошо, здесь все сверкает!» Не слушает, не отпускает… Пахнет морем… и табаком… Дани нравится… И руки теплые, которые несут… Горячая грудь, к которой Дани прижимается…

— Ты горячий! — смеется Дани и дует ему в шею. А он так забавно вздрагивает.

«Яро-мир»… Имя — как огонь. И весь он как огонь — жаркий и яркий. Хорошо! Пусть Яро-мир несет его подольше. Дани нравится… Его несут к солнцу и небу, его окутывает голубой свет. Радость переходит в восторг…

А потом он приземлился. Это его кровать? Дома?.. Дома… Восторг сменился ощущением тепла и счастливого покоя. Всё было привычно, за исключением того, что комнату заполняло голубое сияние. А рядом с Дани, на краешке кровати, сидел… Эстэли. Живой и изумительно красивый.

— Эстэли! — удивленно обрадовался Дани. — А как же птица? Та, со стеклянными глазами…

Эстэли рассмеялся. Легко и беззаботно, как всегда.

— Да забудь ты эту дурацкую птицу!

Но Дани не может смеяться вместе с ним. Потому что…

— Я виноват, Эстэли, прости меня…

Эстэли вздыхает и хмурится.

— Ты забыл… Я же говорил, что не смогу на тебя обидеться, даже если захочу. И мне совсем не за что тебя прощать.

— Но я виноват, — настаивает Дани. — Всё из-за меня… Если бы не я…

Эстэли мотает головой.

— Нет-нет-нет, всё не так! Ты же не бросил меня, как ненужную вещь, вернулся за мной… Ты это сделал, остальное неважно… Те несколько часов рядом с тобой… были самыми счастливыми в моей жизни…

— Но я должен был раньше…

Эстэли печально улыбнулся.

— У тебя в голове столько знаний… А, всё равно, — глупенький. Любовь — это не долг, не обязанность. Она или есть, или нет. И никто тут не виноват… Это я и хотел тебе сказать.

Дани кажется, что Эстэли прощается с ним, что он сейчас исчезнет, пропадет… Дани хочет удержать его.

— Останься со мной, Эстэли, — просит он. Он никогда и никого, и ни о чем так не просил. — Останься, не бросай меня!

Глаза Эстэли так знакомо наполняются слезами… Слезами, которые когда-то раздражали… А потом — забавляли… А позже — умиляли, выглядели трогательно… Но чаще — оставались незамеченными. Тому, что привычно, не знаешь истинной цены…

— Я тебя очень люблю, больше всего на свете… Но… Мы должны отпустить друг друга. Иначе… ты будешь страдать. А мне так больно, когда ты страдаешь… меня словно сжигает… Я хочу видеть тебя счастливым. Разреши себе счастье, пожалуйста, если ты… если ты меня… хоть когда-нибудь… хоть немножко…

И Эстэли протягивает к нему руки, и Дани тоже тянется к нему, и на этот раз они смогли коснуться друг друга… Но в тот же момент, когда их руки соединились, Эстэли растаял, растворился в голубом сиянии, и Дани почувствовал, как это сияние проникает в него, наполняя покоем… удивительным покоем…

* * *

Они в тот день опять спасали рыбаков. Но на этот раз врагом их был не шторм, а банальная поломка двигателя. Небольшую лодку отнесло течением черт-те куда, а упрямцы-рыбаки долго не хотели звать на помощь… Но всё завершилось хорошо: и лодка цела, и гордые морские волки. Яромир любил, когда дело вот так заканчивалось — без жертв, без потерь, пусть даже все мокрые и ругаются.

Вернулись, как раз, перед самым обедом. Яромир наскоро ополоснулся, переоделся и помчался — по традиции уже — в госпиталь, за златоглазым подсматривать.

… Дани нигде не было.

Яромир, уже не опасаясь быть замеченным и разоблаченным, заглянул, в конце концов, в ординаторскую. Там сидели двое врачей, которые обычно работали вместе с Дани. Один из них узнал Яромира.