Гений и злодейство - Булычев Кир. Страница 10

– Ты так в самом деле думаешь?

– Честно.

Она встала и обошла стол, потом села к нему на колени, обняла, прижалась. Щекой к щеке.

– Я готов на все, – повторил он, – только чтобы возвратиться к тебе.

– Тогда тебе нельзя к ним идти, – сказала Зинаида. – Ты знаешь об этом лучше, чем они. Ты для них опасный. Бог его знает, сколько там таких, как ты, только и ждут, чтобы на нас наброситься.

– Честное слово, я не имею с ними ничего общего.

– Вот и дожила, – вздохнула Зина. – Вот ты и проговорился. Значит, твои друзья ждут момента, чтобы на нас накинуться. Но за что? Что мы вам сделали?

– Зина, милая, я сам по себе. Я ничей не слуга и не пришелец. Я сам. Я твой. Я клянусь тебе, что никогда и пальцем тебя не трону.

– Впрочем, – сказала Зина, – у меня нет выбора. Всю жизнь жила с подонком, и если ты окажешься не подонком, а просто убийцей, считай, что мне повезло.

Он не двигался. Он так и сидел – щекой к щеке. И никуда не хотелось уходить, двигаться…

– Почему у меня все не как у людей?

– А у людей – как?

Зинаида улыбнулась. Лицо было зареванное.

– Собирайся, – сказала она.

– Как так – собирайся?

– Мы уходим, – сказала Зинаида. – Пока они не спохватились. Они ведь умные – два и два сложить могут, да еще Груздь с подсказкой прибежит.

– Куда нам уходить?

– Пересидим у тетки Веры.

– У какой тетки?

– Забыл?

…Поле васильков. Как красиво, говорит он. Дурак, толстая тетка сердита, это же сорняки. Почему сорняки красивые? Конечно, это в Васильках. Значит, не зря вашу деревню Васильками называют. По красоте. А может быть, надоели им сорняки, житья от них не было…

– Не забыл я твою тетю.

– Собирай чемоданчик, даю тебе шесть минут на сборы.

– Шесть?

– У вас у всех на вашей планете с чувством юмора кранты?

– У всех.

– Лишнего не бери. Нам надо уехать, прежде чем они дороги перекроют. Представь себе, Груздь уже к ним спешит. Ах, черт!

Она стояла ближе к окну и смотрела наружу.

Артем Артемович семенил по улице, облачко пыли за ним как хвостик по земле.

– Хочет сделать последний штрих, – сказала Зинаида. – Значит, так, ты сейчас уходишь в поле за дом Астафьевых. Не забыл еще?

– Где кусты у речки?

– Там, у моста. Тебя никто не найдет. И жди меня. Я думаю, что быстро с ним разделаюсь. Но смотри – носа не высовывать! Сам погибнешь, меня за собой унесешь.

– Как так – унесешь?

Она его вытолкала через заднюю кухонную черную дверь – дом старый, дореволюционный.

– А так унесешь, что мне теперь не жить без тебя, дурак старый! Не жить!

– Даже если я убийца?

– А для меня ты не можешь быть убийцей, ты же пятнадцать лет как мой муж, я любому поклянусь… да не любой поверит.

В переднюю дверь постучали. Властно, дробью – Артем Артемович чувствовал свою силу.

Семен быстро пошел вниз, к реке. Сначала улицей, а потом узким огородным проходом, его знали только местные. Дорожка была пыльной – давно не выпадало дождей. Потом за огородами она влилась в другую, что струилась вдоль заросшего вербами берега речки.

Он уже понял, почему Зинаида велела ему ждать там, за домом Астафьевых – неподалеку мостик, а там леском можно скрытно дойти до остановки автобуса. Если его будут ловить на платформе или автобусных остановках в Веревкине, то за пределами города шансов спастись больше.

Под вербами в кустарнике было душновато, жужжали комары и оводы. Он понял, что предстоит испытание. Но в самом деле надо терпеть. А то скоро поймают.

Кто-то шел по тропинке вдоль речки. Семен присел в кустах и затаился. Комары только и ждали этого.

Они накинулись на него. И ведь даже ладонью себя не хлопнешь.

Двое остановились у реки и стали выяснять, мог ли Кашкин здесь утонуть. Ну какое дело нам до Кашкина?

Зинаида добежала до входной двери. Спросила, запыхавшись:

– Кто там?

– Ты чего не открываешь?

– Я спрашиваю – кто там?

– Да я, я, чего, не узнала?

– Кто – я?

– Груздь, Артем Артемович. Не узнала – богатой будешь.

– Не нужно мне богатство.

– Тогда открывай.

– Ты только что здесь был.

– А я говорю – открывай. Дело есть.

– Какое дело?

Он снова позвонил.

Вроде бы Семен уже ушел. Можно открывать. А дальше тянуть – только возбуждать подозрение.

Груздь вошел, заполнив вялым телом весь коридор.

– Твой дома? – спросил он.

– Мой в газете, – ответила Зинаида. – Его Изя вызвал, задание важное.

– Ну и хорошо, что он на работе, хотя сильно сомневаюсь, – сказал Груздь. – Душит он где-то христианских младенцев.

– Ну что ты говоришь! – возмутилась Зинаида. – Семен никого в жизни и пальцем не тронул.

– Это тебе так кажется по причине совместного проживания, – ответил Груздь. – У меня дело короткое. Могу помочь.

– Как так – помочь?

– Я единственный, кто имеет знания о вас. Моя информация – твое спасение.

– Я вас не совсем понимаю.

– А тебе и не надо понимать.

Груздь не был в себе уверен и внутренне был готов уклониться от заслуженной пощечины. Оттого был даже более агрессивен, чем того требовали обстоятельства. В то же время еще больше он боялся упустить момент, продешевить – ведь такое везение случается раз в жизни, и нужно ухватить свое везде, где могут дать.

С утра Груздь деятельно носился по городу, убежденный, что поймал злоумышленника. Хотя чуял, что поймал-то он за хвост тигра.

– Есть предложение, – сказал он, заполняя собой проход на кухню, – что я могу гарантировать вашу безопасность. Никому ни слова из уважения к памяти твоих родителей и тебе лично.

– Мои родители живы и здоровы, – ответила Зинаида.

Она уже почти знала, зачем он заявился.

– Это не так важно.

– Скорее, Груздь, – сказала Зинаида. – Скорее, я спешу.

– А ты не спеши, потому что от возмездия ты не уйдешь. От справедливого, ты меня понимаешь?

– Или говори, или мотай отсюда.

– А я ведь вдвое тебя старше, по крайней мере.

Зинаида не смела собирать при нем сумки. Может, он с другим пришел, а тут убедится, что прав.

– Вопрос о твоем Семене. Я его, конечно, уважаю.

– Родители его далеко живут, – сказала Зинаида. – Ты их уважать не можешь.

– Я отношусь с уважением к любому живому существу, честное слово. Недаром я представляю собой ведомство гражданской обороны.

– Ага, накройся простыней и ползи на кладбище. И что же ты хотел сказать?

– Тысяча «зеленых». И я твой друг. И молчу.

– Тысяча «зеленых»? А их нет у меня.

– Есть, я все знаю. И две тысячи найдется, но мне всего не надо, я только за услугу возьму и пошел.

– Дурак ты, Груздь, – сказала Зинаида. – Как только я тебе хоть рубль дам, ты сразу на меня донесешь, потому что тогда у тебя сомнения пропадут. Нет тебе ни рубля, нет состава преступления. Пошел отсюда, катись колбаской по Малой Спасской.

– Ты грубо себя ведешь и ошибаешься.

– Считай как знаешь.

– Ты меня толкаешь на сообщение в компетентные органы.

– А ты и без этого побежишь в компетентные органы, – сказала Зина. – Только там тебе не заплатят.

– А может, пятьсот?

Зина подумала, что Груздь сильно постарел. Она его с детства знала, он еще с лекциями по ДОСААФу выступал, как оберегаться от радиации.

– И что ты к моему Семену привязался?

– Потому что он не Семен, – Груздь понизил голос, словно опасался подслушки, – а враг номер один, засланец инопланетных органов.

– Знаешь, что я тебе скажу, – ответила Зинаида. – Плевать мне с высокого дерева, как ты Семена назовешь. Он мой муж, понимаешь? Я люблю его. И таким сволочам, как ты, никогда не отдам. На любом суде его отстою!

– Ох и продалась ты, Зинка, ох и продажная! Выведут тебя на чистую воду, может, ты сама уже укушенная.

– И что же?

– А ты про вампиров смотрела? Вампиры как подсосут твоей кровушки – и все, ты сама вампирка.