Подземелье ведьм - Булычев Кир. Страница 5

– А соблазн не слишком велик?

– Разумеется, мы примем меры.

Андрей поглядел на экран. Спутник не выпускал из поля зрения посольство, которое шло к станции.

Впереди носились всадники. Как пчелы, отрывающиеся от роя, они сновали в разные стороны и возвращались к громаде стегозавра. Колдуны и старейшины ехали спокойно, держась за хвостом ящера. Маленьким красным пятнышком покачивалась перьевая корона Октина Хаша между пластинами на спине стегозавра.

– Медея, – сказал Конрад, – проверьте со Стахом силовое поле. В станцию пропускаем только Октина и его советников. У вас час на то, чтобы решить, как это лучше сделать.

Андрей вышел наружу.

Громко стрекотали цикады. Недалекий лай собаки пробился сквозь этот звук и затих. Звезды были яркими и незнакомыми. Маленькая луна быстро шла по небу, закрывая звезды. Там, где зашло солнце, небо было зеленым, расчерченным черными облаками. Быстрая тень беззвучно пронеслась над головой, и Андрей отпрянул к двери.

Два черных силуэта возникли у цепочки зеленых огоньков – границы силовой защиты. Огоньки у их ног на секунду погасли, затем загорелись ярким белым светом – в поле образовался проход.

Жан и Белогурочка подошли к Андрею.

– Вам цикады не надоедают? – спросил Андрей.

– Я привык, – сказал Жан, – я их не слышу, как старые часы в комнате. Белогурочка решила побыть у нас.

– А остальные?

– Остальные отошли в лес.

– Почему ты не ушла со всеми? – спросил Андрей.

– Я хотела увидеть тебя, – сказала Белогурочка.

Жан сдержанно улыбнулся.

– Вы еще не привыкли к простоте чувств и отношений, – сказал он. – Белогурочка всегда говорит то, что думает.

– Твой друг – Андрей? Почему он должен улететь?

– У меня дела далеко отсюда, – сказал Андрей.

– Ты охотник?

– Я караванщик.

Белогурочка обернулась к Жану, ожидая, чтобы он объяснил.

– Андрей хочет сказать, что он ведет повозки с товаром.

– Лучше, если бы ты был воином, – сказала Белогурочка.

Они вернулись на станцию. Там, при свете, Андрей смог разглядеть девушку. Она приоделась. На ней был короткий плащ из серых и черных перьев и несколько нитей бус из оранжевых острых зубов, из каких-то сушеных ягод. К сожалению, Белогурочка намазала брови сажей и на щеках нарисовала зеленые узоры.

– Красиво? – спросила она, перехватив взгляд Андрея.

– Не знаю, – сказал Андрей. – Я здесь первый день.

– Странно говоришь, – обиделась Белогурочка. – Один день, два дня, много дней – или красиво, или некрасиво.

– А это обязательно рисовать? – спросил Андрей.

– Обязательно. Это наш знак. Погляди.

Белогурочка протянула Андрею руку, на которой были вытатуированы такие же узоры.

– Когда я стану женщиной, – сказала она, – мне наколют на щеках такие рисунки. Я дочь вождя.

Они стояли в общей комнате станции. Еще днем там был беспорядок – здесь складывали образцы и грузы, полученные с «Граната». Сейчас все это убрали и комнату пропылесосили. Два кресла – самые красивые, их притащили из кают-компании – стояли рядом у стены.

Белогурочка быстро прошла к креслам и села в одно из них.

– Ты садись рядом, – сказала она. – Ты будешь Конрад. А я буду Октин Хаш.

Андрей подчинился.

– Только Октин Хаш не сядет сюда, – сообщила Белогурочка. – Мы сидим на полу.

– А ты?

– Я привыкла. Мне здесь нравится. Жан сказал, что, когда вы будете улетать, меня возьмут с собой. Мне с вами совсем не страшно.

– А когда тебе страшно?

– Ты когда-нибудь бегал?

Андрей не понял.

– Бегал, чтобы тебя не убили? Других убили, а ты бежишь. И ждешь, чтобы убили. Октин Хаш убил моего друга. И потом убил мою мать. Она лежала мертвая, а мы бежали и не смогли положить ее в землю. Это очень плохо.

– Это плохо, – согласился Андрей.

– Мой друг хотел вернуться. Мой друг сказал – я пришел в твой род. Это честь твоего рода. Я найду твою мать. Октин Хаш оставил своих людей. Он очень хитрый. Они подкараулили моего друга. Они привезли его голову и кинули. Я закопала ее в землю.

Белогурочка подобрала ноги, усаживаясь поудобнее в кресле. Ноги были исцарапаны, на коленке белый шрам.

– Они не найдут наших в лесу, – сказала Белогурочка. – Они боятся ходить в лес ночью. А где твой нож?

– Мне не нужно.

– У твоих есть ножи, которые бьют издалека. Ты знаешь?

– Знаю.

– Октин Хаш хочет взять меня. Чтобы я жила с ним, варила ему мясо и родила ему детей.

– А он тебя видел?

– Он к нам приезжал, чтобы говорить о мире. Они сидели с отцом, и я приносила мясо. И он сказал отцу: отдай дочь – будем одна стая. А отец сказал, что я обещана. Октин Хаш смеялся и сказал, что он все равно возьмет меня. Он очень веселый, этот Октин Хаш.

Белогурочка постаралась улыбнуться, но у нее ничего не вышло.

– Он всегда приходит говорить о мире, когда хочет убить. Я сказала Жану. Он идет вас убить. Жан сказал, что не боится.

Конрад вошел в комнату. Он был доволен.

– Зал для аудиенции готов. Жалко, что кресла не золотые, – сказал он. – Андрей, загляни в столовую. Жан сменит тебе заряд в бластере.

– Зачем?

– На усыпляющий. Если что случится, я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб.

– Все же опасаешься?

– Октин Хаш – завоеватель. Хоть первобытный, но завоеватель. А завоеватели сами изобретают себе мораль. – Конрад обернулся к Белогурочке. – Пойди на кухню. У Медеи найдется для тебя что-нибудь вкусное.

– Ты боишься, что Октин Хаш увидит меня? – спросила Белогурочка, легко вскакивая с кресла.

– А ты хочешь его видеть?

– Пускай Октин Хаш знает, что у меня есть большие друзья. А потом мы пойдем в поход и убьем его, правда?

– Иди на кухню!

Белогурочка скользнула из комнаты.

Конрад нервничал. Он-то не был завоевателем.

Уже совсем стемнело, когда Октин Хаш подъехал к станции.

Конрад с Жаном вышли встречать. Конрад позвал с собой Андрея, потому что у того были серебряные башмаки и куртка с золотыми знаками. На станции ни у кого не нашлось более впечатляющего облачения.

Они стояли возле огоньков силового поля. Небо с частыми яркими дырками звезд, куда более яркое, чем над Землей, было зеленым там, где село солнце. Сквозь стрекотание цикад доносился заунывный вой.

– Волки вышли на охоту, – сказал Конрад.

Посольство показалось Андрею продолжением неба – у горизонта возникла цепочка оранжевых звездочек. Звездочки мерцали, перемещались и становились все ярче – всадники Октина Хаша держали в руках факелы. Отблески огня играли на блестящих боках стегозавра, который черной горой выдвинулся из тьмы. Погонщик крикнул, и стегозавр замер. Его маленькие глазки красными огоньками отражали свет факелов и оттого казались злобными. Стегозавр медленно поводил огромной головой, словно принюхивался к добыче.

При виде встречавших всадники завопили, размахивая дротиками и факелами. Стегозавр медленно опустился на брюхо.

– Приветствую тебя, Октин Хаш, великий вождь и мой брат, – сказал Конрад. Жан переводил.

Несколько всадников спешились, двое подбежали к стегозавру и встали на четвереньки, подставляя спины вождю.

Конрад счел момент удачным для подготовленного сюрприза. Он поднял руку, и по этому знаку со станции включили летающую лампу. Прожектор, зависший над головами, вспыхнул неожиданно и ослепляюще. Андрей зажмурился.

За эту секунду все вокруг изменилось. Стегозавр взметнулся на массивные задние лапы, когти передних дрожали над головами всадников. Погонщик, не удержавшись, полетел вниз, неловко свалившись на самого вождя, и они покатились под копыта коней. Вопли, рев стегозавра, проклятия Конрада, стук копыт, звон оружия создали всеобщий яростный грохот, словно рядом кипела битва. И уже в следующее мгновение, придя в себя, всадники ринулись вперед, построив заслон между вождем и людьми, и острый зазубренный наконечник копья закачался перед лицом Андрея. Жан, бросившийся было на помощь Октину Хашу, налетел на воина, и тот одним ударом сшиб его с ног. Резким клекотом послышался голос вождя. Жан поднялся, стоял подобравшийся, черный и прямой.