Таких не убивают - Булычев Кир. Страница 15

– И он пошел?

– Я подождала Евгения Александровича, а когда мы с ним повернули на Школьную, то увидели, по крайней мере я увидела этого толстяка, у калитки пятого дома. Но при виде нас он поспешил прочь и свернул за угол.

– И все?

– А разве этого мало? Спросите Глущенко.

– Обязательно спросим, не беспокойтесь. Но вы лучше еще что-то вспомните! Ну, что он сказал, какой голос?

– Голос высокий… Я вам могу нарисовать этого человека.

– Рисовать, конечно, можно, но мне хотелось бы чего-нибудь посущественней.

– Это не все, – сказала Лидочка как мать, вытаскивающая из сумки коробку шоколадных конфет. – Я его еще раз видела!

– Вот это дело! – Толик похвалил Лидочку, словно она выследила убийцу.

Лидочка рассказала ему, как увидела толстяка на улице, из окна. И тому была еще одна свидетельница, Даша Корф.

Тут Лидочке пришлось объяснять капитану, при чем тут Даша и Лиза Корф. Толик кивал головой, и какие-то милицейские мысли кружились в его небольшой голове, а глазки поблескивали, хотя неясно было, имеют ли мысли отношение к Корфам или он думает о грабителе… а может, он считает Лидочку вздорной выдумщицей?

– Ясно, – сказал Толик, когда Лидочка закончила рассказ. – Значит, он ушел, и с концами?

– Нет.

– Он вернулся?

– Он позвонил мне по телефону.

– Зачем?

– Чтобы я о нем забыла.

– Бред какой-то. Объясните!

– Он позвонил мне.

– Это был он? Как представился? Толстяком? Грабителем, как?

– Никак не представился. Но я уверена, что это он. У него был высокий голос.

– Постарайтесь вспомнить его слова!

– Точно не вспомню. Но примерно он сказал: «Если хочешь жить, будешь молчать… Ты никого не видела на улице». Да, вроде и все. По крайней мере эти слова я запомнила.

– А нога у него такая? – неожиданно Толик ткнул коротким пальцем в лист бумаги с обведенной ступней.

– Нога у него может быть такой. Очень большая нога.

– Мало, – сказал Толик с упреком, – очень мало вы знаете. И еще меньше говорите.

– Вы хотите, чтобы я его вам привела? – спросила Лидочка.

– Конечно бы, не отказался. Приводите на поводке, – сказал Толик и засмеялся.

– Ну тогда ловите его сами, а я допишу свои показания.

– Когда допишете, – приказал Толик, – нарисуйте мне его портрет и желательно с фигурой. Я сейчас схожу за настоящей бумагой.

Толик проверил, заперт ли сейф, – он был настоящим сыщиком, не доверял даже дружественным свидетелям. Потом махнул рукой – пиши, мол, и ушел.

Не было его минут десять. Лидочка как раз кончила излагать свои приключения. Написала она эту детективную новеллу коротко и, как ей показалось, понятно для человека, незнакомого с событиями и людьми. Тут и возвратился Толик. Под мышкой он нес рулон ватмана, который сразу же расстелил на своем столе. Оказалось, что на нем выклеена юбилейная стенгазета «За порядок. Десять лет нашему отделению». Газета состояла из двух машинописных заметок и бравых цветных вырезок. Толик перевернул лист чистой стороной кверху, разгладил, положил на угол «Уголовно-процессуальный кодекс».

– Только черного карандаша нет, – сообщил он виновато.

– Мне такой большой лист не нужен, а то получится: «Не проходите мимо» или «Их разыскивает милиция».

– Если вы художница, то должны сделать. Я условия обеспечил. – Толик широко улыбнулся.

Ручка у Лидочки, с мягким шариком, вполне годилась, но ее вдруг охватила робость: в жизни не рисовала по памяти слонопотамов. А вдруг она нарисует кого-нибудь другого, этот другой может пострадать. Арестуют его по ее рисунку…

Так что рисунок вышел лишь с третьей попытки. Дважды она рисовала круглое лицо, затянутые назад волосы, влажную нижнюю губу… потом зачеркивала… На третий раз лицо получилось похожим. Потом она набросала отдельно его фигуру – грузную, великостопную фигуру слонопотама.

– Знаете, что я вам посоветую? – сказала Лидочка.

– Не знаю, но догадываюсь, – ответил Толик. – Я этот рисунок скопирую на ксероксе, и мы его по нашим соседям разошлем. Я вам поверил!

– Я другое хотела сказать. Вы можете проверить: покажите его Евгению Александровичу Глущенке, дача номер тридцать два по улице Урицкого. Я могу к нему сейчас зайти и предупредить.

– Это я сделаю обязательно. И эту девушку вызову. Дарью Корф.

– Ой, может, не стоит ее впутывать?

– Еще как стоит, – резонно возразил капитан. – Если она ни в чем не замешана, то она подтвердит вашу картину или скажет, что совсем не похоже нарисовали. А если она знает больше, чем вы думаете, я с ней поработаю.

– Что вы имеете в виду? – насторожилась Лидочка.

– А то имею в виду, что уж очень близкое совпадение получается: вечером перед убийством вы видите молодого человека в поселке, он чуть было не забрался на участок. На следующий день он стоит перед вашими окнами, а в гостях у вас сидит девушка, которая была знакома с убитым. Разве не странное совпадение, Лидия Кирилловна?

– Честно говоря, мне это не кажется… нет, так быть не может!

– Вы просто гоните от себя неприятные мысли, – сказал Толик. – Это бывает с интеллигенцией. Вы думаете о том, о чем удобно думать. А мы, сыщики, думаем, как полезно для следствия. Чувствуете разницу?

– Ладно, – сказала Лидочка. Она была расстроена. – Вот мои показания. Мне на электричку надо.

– Успеете на электричку, – сказал Толик. – Сейчас как раз перерыв до тринадцати сорока. Мне же надо прочитать, потом мы с вами подпишем ваши показания. Время есть…

– Хорошо, – сказала Лидочка.

– Да перестаньте вы изображать из себя несчастную доносчицу! – вдруг рассердился Толик. – Может быть, в первый раз в жизни сделали правильное дело, помогли правоохранительным органам в борьбе с преступностью. И уже в кусты! Вы, я чувствую, были бы рады сейчас свою картинку разорвать. А картинка даже с художественной точки зрения отличная. Я целый год в изокружке занимался, потом меня футбол отвлек. Но помню и понимаю, как трудно живого человека рисовать.

Оформление бумаг заняло еще несколько минут. Потом, отпуская Лидочку и взяв предварительно телефон и адрес Даши Корф, Толик сказал:

– Если будут еще угрожающие звонки, советую вам сказать правду.

– Какую правду?

– Такую, что описание субъекта и даже его портрет переданы вами в милицию. Так что он опоздал со своими предупреждениями.

– Но мне страшно…

– Нет, вам не страшно, вы просто еще не поняли, – сказал Толик. – Ведь она к вам его привела, чтобы проверить, запомнили вы его или нет, узнаете его в новой одежде или так просто… надеялась, что не узнаете. А когда вы его узнали, то началось давление. Все элементарно. Давление – это чисто психическая атака. Смысл в атаке пропадает после того, как враги залегли, не добежав до наших позиций. Чего вас пугать, если уже поздно? Лучше уйти на дно, как подводная лодка, и позывных не передавать.

– А вдруг он захочет отомстить?

– Насмотрелись фильмов про мафию! Не до вас ему – он помчится на Северный полюс, как только я вашу Дашу вызову и допрошу.

– А может, она его не знает.

– Не знает? Ее счастье. Только я в это не верю.

– Она будет отпираться.

– А мы проверим. У бабушек. У каждого подъезда бабушки сидят, а они обожают, скажу я вам, оказывать помощь нашей родной милиции. И вообще вам пора на поезд собираться, а то потом снова полтора часа электрички не будет. Спасибо за содействие.

– Вы мне позвоните?

– Обязательно.

– Нет, в самом деле?

– Позвоню, позвоню! Бегите на электричку.

По дороге домой Лидочка собиралась позвонить Даше и предупредить ее о визите Толика. Она мучилась, стараясь понять, лояльна ли она к Даше.

Звонить она не стала. И поехала не домой, а в фотолабораторию, где Борис обещал сделать отпечатки. Если, конечно, не запьет.

Борис не запил. Это было большим облегчением.

Лидочка поехала бы еще и по другим делам, но жара достала ее – ощущение, какая ты потная, несчастная, с мокрыми, прилипшими ко лбу волосами, было отвратительно. Нет, сначала все это надо смыть.