Таких не убивают - Булычев Кир. Страница 5

– А что вас смущает? – спросила Лидочка.

– Его роман – современная проза. Хоть там есть все – и фарс, и трагедия, но в принципе это роман о большой любви, и вставить его в план производства было нелегко. Это же не Чейз и не Стивен Кинг. А знаете, как быстро у нас меняется обстановка – исчезнет бумага, появится какой-нибудь соблазнительный американский боевик… и перенесут Спольникова на будущий год, а там, глядишь, и забудут о нем… Вы меня понимаете? А книжка достойна того, чтобы выйти в свет, уж поверьте моему редакторскому чутью.

На плохо освещенной платформе скопилось много народа, была и обязательная компания с гитарой. Воскресный вечер означал расставание с московскими гостями, с отцами семейств, возвращавшимися к трудовым будням, с подружками, с соседями по даче… Вечер выдался тихим, приятным, воздух хотелось традиционно сравнить с парным молоком, а картину увенчивала луна. В такой вечер кажется, что сейчас услышишь шум прибоя, что там, внизу, расстилается море, и вот-вот в кустах запоют цикады.

В ожидании электрички все стеклись в кружок.

– Споем, что ли, товарищи? – иронично спросил Глущенко. Таких вот прощальных кружков на платформе было не меньше дюжины. В некоторых пели: несколько рюмок и теплый лунный вечер – вот и рождается сладко тянущая за душу любовь к ближнему, и выражается она у нас по-язычески, в общей песне…

Электричка ослепила, взревела и тяжело затормозила. Стало ясно, что дамам придется до Москвы стоять.

– Почему ты не купил машину? – Это были последние слова Нины Абрамовны, обращенные к бывшему мужу. Сергей не нашелся, что ответить: он только беспомощно развел руками – он все еще чувствовал себя виноватым перед этой строгой женщиной и никак не мог научиться соответствовать ее высоким стандартам.

Глущенко, отвернувшись, улыбнулся. Итуся кинулась ловить Пуфика, который тоже было полез в электричку, ему захотелось в Москву.

Компания с гитарой втиснулась в вагон следом за Ниной Абрамовной. Невысокая Марина сразу исчезла в толпе пассажиров, но голова Нины Абрамовны, затянутая на прямой пробор волосами так туго, что глаза приобрели китайский абрис, гневно покачивалась среди лохматых молодых голов. Электричка глубоко вздохнула, рявкнула и быстро набрала скорость.

– Ну вот, остались все свои, – сказал Женя Глущенко. – Пошли к нам водку пить…

– Женя! – возмутилась Итуся.

– Хотя мы все знаем, – завершил фразу Женя, – что водки дома не осталось.

– Кстати, я забыл ей сказать, – вдруг нашелся Сергей, – что в таком состоянии мне все равно нельзя было бы садиться за руль.

Он был огорчен собственной несообразительностью. Лидочка его понимала – в спорах с Ниной годились только банальные, но доказательные аргументы.

Электричка исчезла, лишь гудели провода. Провожающие потянулись с платформы.

– А в самом деле, зайдете к нам, посидим? – спросила Итуся.

– Нет, спасибо, – сказал Сергей. – Я еще немного поработаю. Сейчас приятно работать.

– Работать никогда не бывает приятно, – заметил Женя.

Сойдя с платформы, они начали прощаться.

– Вы завтра рано уезжаете? – спросил Сергей у Лидочки.

– Я хотела выспаться досыта. А что?

– Если завтра будет такой же день, не грех бы искупаться.

– Но тут далеко идти.

– Нет, от нас минут двадцать, – сказал Женя.

– Я могу зайти за вами, – предложил Сергей.

– Вот и отлично, – сказала Итуся с облегчением. Пуфик опять убежал, и мысленно она уже мчалась за своим сокровищем.

Так и договорились. В одиннадцать Сергей зайдет к Жене, и они все пойдут купаться.

Теперь можно было с чистым сердцем попрощаться.

Итуся с Женей побежали налево к главной улице поселка Старых большевиков, потому что где-то там носился неугомонный Пуфик. Лидочка задержалась и глядела вслед Сергею, зная, что он обернется.

Сергей обернулся шагов через двадцать. Поднял руку, прощаясь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ночью пошел мелкий дождик, он нагнал в комнату комаров, которые воспользовались случаем напиться людской крови.

За окнами тревожно поскрипывали сосны, словно тщились шагнуть. На рассвете начала каркать сумасшедшая ворона, и ее крики подхватывала безродная собачонка у соседей. Проснулся Пуфик и отчаянно залаял, чтобы навести порядок. Слышно было, как поднялась Итуся, принялась успокаивать Пуфика и, не успокоив, открыла дверь, выпуская его в мокрый теплый воздух.

Лидочке казалось, что она всю ночь не спала, но это было неправдой. Конечно, она спала, но время от времени сон прерывался. Потом уже она подумала, что тревога той ночи вызвана смертью Сергея. И хоть капитан Голицын из милиции говорил, что Сергея убили в два часа ночи, не позже, вся тревожная ночь в памяти Лидочки была связана с Сергеем.

Утром она поднялась поздно. Глущенки уже встали. Женя читал на веранде нечто очень научное, в кожаном переплете, посвященное освобождению крестьян, а Итуся пропалывала заросшие грядки с клубникой. Они еще не завтракали, дожидались гостью. Пуфик первым угадал, что она проснулась, будучи существом корыстным, он дежурил возле дивана, на котором спала гостья, порой трогая ее локоть жесткой лапой. Очередное прикосновение разбудило Лидочку, та вскочила, не сразу поняв, кто и почему ее будит, потом попыталась отогнать песика, что было нелегко сделать, потому что Пуфик был счастлив оттого, что наступает светлое время завтрака добрых хозяев, во время которого можно славно поживиться.

Лидочка накинула халатик и, еще сонная, сползла по лестнице на веранду. Женя отложил том в кожаном переплете и сообщил, что принес парного молока.

– Такое впечатление, – сказала Лидочка, – будто я вчера гуляла на свадьбе. А потом взобралась на Эверест.

– Свадьбы у нас обычно кончаются драками, – заметил Женя.

– Я сейчас! – крикнула Итуся. – Через пять минут.

Завтракали не спеша, ждали, когда придет Сергей.

Глущенки знали его неблизко: как-то встретились на платформе, нашли общих знакомых – мир невелик, потом Сергей позвал Итусю собрать ягоды, которые иначе пропали бы, а Итуся подарила ему банку варенья. Случилось, что у Сергея сломался телевизор, и он приходил к Глущенко смотреть футбол – благо пятнадцать минут неспешной ходьбы; обнаружилась общая их с Женей любовь к российской истории прошлого века… Так и катилось дачное знакомство и, вернее всего, оборвалось бы с концом лета.

Сергей задерживался. Они сидели на веранде, пили кофий с молоком, как настоящие господа. Осы пикировали на баночку меда. Дождь перестал, запели птицы, стало парить. Сергей все не шел. Видно, заработался вчера, а теперь спит, сказала Итуся. Но так как спешить было некуда, они и не волновались.

– А теперь он женат? – спросил Женя.

– Вот видишь, – засмеялась Итуся, – знакомы второй месяц, а мой Женечка не удосужился спросить.

– Ты тоже не спросила, – возразил Женя.

– Меня эта проблема не интересовала, – сказала Итуся, – к тому же об этом нетрудно прочитать между строк. После развода с Ниной Абрамовной семь лет назад Сергей так и не женился, хотя все ожидали, что он женится на своей многолетней любовнице – ведь из-за нее и заварился весь сыр-бор.

– Это Лиза Корф? – спросил Женя. – Я знаю.

– Вот видишь, какой ты сообразительный. Еще что-нибудь рассказать? – спросила Итуся.

– Расскажи.

– С тех пор Сергей продолжает поддерживать милые отношения с Лизой. Если мужик не женился сразу, через десять лет он на это уже не пойдет.

– Почему?

– Потому что десять лет спустя мы, женщины, многое теряем. А мужик хорошо помнит момент первой встречи. А сегодня ему показывают даму совсем иной комплекции и выражения глаз.

– А почему он снова не женился? На ком-нибудь еще? – спросила Лидочка. Почему-то раньше она, хоть и знала Сергея ближе Глущенок, об этом не задумывалась.

– Можно уйти от жены к любовнице, но от живой любовницы к новой жене? Для кого-то это возможно, но для Сергея перебор. Он, как кошка, привыкает к месту. Он бы и с Ниной не расстался, если бы она не проявила инициативу, – заявила Итуся.