Лабиринты безумия - Бунич Игорь Львович. Страница 76

Германское правительство будет приветствовать готовность Советского Союза к сотрудничеству с Италией, Японией и Германией.

Поэтому созыв конференции министров иностранных дел Германии, Италии и Японии для подписания подобного соглашения становится основной целью. Кроме того, он хотел бы сказать господину Молотову следующее:

Как известно господину Молотову, он, Имперский министр иностранных дел, всегда проявлял особую заинтересованность в отношениях между Японией и СССР. Он бы очень хотел, чтобы господин Молотов сообщил ему, в каком состоянии эти отношения находятся в настоящее время.

О Японии мы не очень беспокоимся, сказал Молотов. Существуют надежда и уверенность, что теперь СССР и Япония добьются большего прогресса на пути к взаимопониманию. Отношения с Японией всегда были сложными противоречивыми. Тем не менее, сейчас есть надежные перспективы для нахождения взаимопонимания.

А вот что касается Турции, резко меняет тему Молотов и начинает говорить более жестко, то Советский Союз предполагает, что прежде всего должна быть достигнута договоренность о проливах. Германия и Советский Союз согласились с тем, что Конвенция, заключенная в Монтре, потеряла какой-либо смысл.

Вопросы, которые интересуют Советский Союз на Ближнем Востоке, продолжал Молотов, касаются не только Турции, но и, например, Болгарии, о чем уже подробно говорилось с фюрером.

В этот момент погас свет. Вскоре он зажегся, мигнул, снова погас и вновь зажегся. Налет англичан продолжался уже более полутора часов, вынудив высокие договаривающиеся стороны отсиживаться в бомбоубежище.

Риббентроп несколько смущенно извинился и ответил, что у него нет никаких комментариев относительно болгарского вопроса, кроме тех, которые господину Молотову уже были высказаны фюрером. У Германии, как уже неоднократно подчеркивал фюрер, нет территориальных интересов на Балканах. И вообще это вопрос второстепенный. Уже говорилось много раз, что основной вопрос заключается в том, готов ли Советский Союз и в состояния ли он сотрудничать с нами в деле ликвидации Британской Империи [30].

Поэтому и хотелось бы, чтобы господин Молотов прокомментировал поднятую перед ним проблему. И еще хочется напомнить господину Молотову, что тот должен ответить на вопрос, привлекает ли Советский Союз в принципе идея выхода к Индийскому океану.

Молотов понял, что большего от немцев он не добьется, а потому, что случалось с ним весьма редко, позволил себе пошутить. Видимо, на него определенным образом повлияло бомбоубежище. «Поскольку немцы считают войну с Англией уже выигранной, – заметил он, – и, Германия ведет войну против Англии не на жизнь, а на смерть, мне не остается ничего другого, как предположить, что Германия ведет борьбу на „жизнь“, а Англия – „на смерть“.

«Я вполне одобряю идею о сотрудничестве, – продолжал Молотов, – с той оговоркой, что стороны должны прийти к полному взаимопониманию».

В этот момент на угловом столике зазвонил телефон: Риббентропа известили, что налет окончен. Он предложил подняться наверх, но Молотов отказался, заявив, что в бункере более уютно. Подали кофе. Прощание получилось на удивление простым и сердечным. Риббентроп извинился за «этих свиней-англичан», которые вечно появляются незваными с одной только целью «плюнуть в суп». Молотов рассмеялся, заметив, что нисколько не сожалеет о налете, так как благодаря ему имел исчерпывающую и сердечную беседу с Имперским министром иностранных дел.

Все уже хотели разъехаться, но вновь раздался телефонный звонок. Риббентроп взял трубку, и его лицо вытянулось: на город шла новая волна английских бомбардировщиков.

Глава 8. Политическая мастурбация

Исключительная наглость англичан, заставивших высокие договаривающиеся стороны большую часть времени провести в бомбоубежищах, требовала быстрого и жестокого наказания.

Как ни пытались немцы объяснить случившееся, из всех их объяснений вытекала совершенно нелогичная и даже довольно фантастическая картина: покойник устроил скандал как раз в тот момент, когда в Берлине главы советского и немецкого правительства обсуждали ритуал его похорон и отдавали предварительные распоряжения о разделе его имущества.

Пока скорый поезд Берлин-Москва мчал через Европу обратно в Москву находящегося не в самом лучшем настроении Молотова, 400 немецких бомбардировщиков, появившись в предрассветном небе над английским провинциальным городом Ковентри, обрушили на него 400 тонн фугасных и 56 тонн зажигательных бомб, а также 127 парашютных мин, чтобы блокировать реку Эван, впадающую в Бристольский залив. Несмотря на то, что авиа– и автомоторные заводы, станкостроительные предприятия и другие военные объекты находились на окраине Ковентри, удар люфтваффе обрушился на исторический центр города и жилые районы. Был разрушен прекрасный собор XIV века, в огне оказался весь деловой центр города, погибли 600 человек, ибо, как пояснил на следующее Геринг, налет не преследовал никаких других целей, кроме как целей возмездия за налеты английских бомбардировщиков на Берлин в предыдущие дни.

Англичане, сконцентрировавшие почти все силы ПВО в районе Лондона и своих аэродромов (главным образом, на юге страны), оставили провинцию фактически беззащитной от ударов с воздуха. Постепенно немецкая авиация, неся все увеличивающиеся потери, перестала штурмовать английские авиабазы, заменив их эффектными блицами над Лондоном. Но от этого потери меньше не стали. Перенос удара в английскую глубинку позволял минимизировать потери и в то же время продолжить громкую пропагандистскую кампанию на тему о блистательных победах немецкого оружия.

Налет на Ковентри подтвердил это. Все самолеты, кроме одного, упавшего в море из-за отказа двигателя, вернулись на свои базы. Такого уже давно не было!

Однако Гитлер выслушал радостный доклад рейхсмаршала с грустным и озабоченным выражением лица.

– Поздравляю вас, Герман, – тихо сказал он, – я рад, что разработанная вами новая тактика дала столь блестящие результаты. Я надеюсь, что она себя оправдает.

Хорошо и давно зная Гитлера, Геринг не нашелся что ответить. В поздравлениях фюрера явно звучала скрытая издевка. По дороге в свой штаб рейхсмаршал имел время подумать – так ли уж случайно Гитлер назвал Ковентри в качестве цели возмездия.

В последнее время Гитлер, по свидетельству его ближайших сотрудников, стал любить одиночество. Он мог часами прогуливаться по парку, выгуливая свою любимую овчарку Блонди. Одно из строжайших требований, предъявляемых личной охране фюрера, было требование оставаться незамеченными. Чтобы фюрер их не видел и не отвлекался от своих мыслей. Даже тем, кто имел претензии на личную дружбу с фюрером, вроде Гесса, Геббельса, Шпеера и Гиммлера. И у Евы Браун давно уже пропала охота прорываться через адъютантов, если Адольф решил побыть один. Заглядывавшие время от времени в кабинет дежурные офицеры или лакеи (не пожелает ли фюрер стакан подогретого молока с пирожным) чаще всего видели его сидящим, подпирающим голову ладонью, с широко открытыми, почти не мигающими глазами, о чем-то думающим. Среди технического персонала полз слух, что таким образом фюрер общается с высшими силами, получая от них последние инструкции и заряжаясь космической энергией. Этот слух от техперсонала первыми узнали руководители партии и сделали вид, что об этом им известно давно. Известно было давно, но подобное поведение у Гитлера началось лишь с ноября 1940 года. Конечно, будучи романтиком, Гитлер покровительственно относился с всевозможным мистическим теориям, будь то теории Горбигера о космическом льде и высокой луне или гипотезы Гаусгоффера, расцвеченные цитатами из буддийских и тибетских учений, откуда фюрер чаще всего повторял: «В промежутке между сотворением и растворением Вишну-Геша покоился в собственной сущности, блистая спящей мощью среди семян будущих жизней». Правда, Гитлера иногда заносило и он почти по-ленински мог заявить, что «существует нордическая и национал-социалистическая наука, которая противопоставляется еврейско-либеральной науке». Иногда его заносило еще сильнее, когда он с блеском в глазах доказывал, что «так называемая земная поверхность, на которой мы все живем, на самом деле не выпукла, а вогнута. И мы живем внутри, как мухи в колбе». Неизвестно, шутил ли Гитлер и был неправильно понят теми, кто его услышал, либо действительно начитался разной горбигеровской фантастики, но именно это увлечение фюрера привело к тому, что сегодня, 16 ноября 1940 года, его настроение было напрочь испорчено.