Ее властелин и повелитель - Хокинс Карен. Страница 29
Именно Уэр настаивал на том, что она была в сговоре с Филиппом. Что она использовала свои «чары», чтобы завлекать новых инвесторов в обреченный на провал проект. Она с ужасом вспоминала его последний разговор с ней, во время которого он чуть ли не назвал ее проституткой. Это был один из самых страшных и унизительных моментов в ее жизни.
– Пруденс?
Глубокий голос вывел ее из задумчивости. Она сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя.
– Извините. Я задумалась. Некоторых из этих людей я знаю. Они законодатели моды и держатся весьма высокомерно.
– В таком случае мы тоже будем вести себя высокомерно.
Если бы все было так просто! Она снова вспомнила о своем унижении и поднялась на ноги.
– Мы должны спланировать наше время. Нам нельзя терять ни минуты. – Она прошла мимо него к письменному столу, уселась, взяла листок из стопки писчей бумаги и открыла крышку чернильницы.
Он повернулся так, чтобы снова видеть ее лицо.
– Чувствую, что мне это не понравится.
Она выбрала перо, осмотрела кончик и, убедившись, что он достаточно хорошо заточен, чтобы не делать клякс, обмакнула его в чернила.
– Я должна составить план работы.
Как бы тщательно ни составляла она план работы, это не могло уменьшить ее влечения к человеку, сидевшему напротив. Однако у нее теплилась надежда, что бумага и чернила напомнят ей о цели ее пребывания в доме герцога и позволят сохранить остатки гордости. Единственное, на что она могла сейчас рассчитывать, это ее гордость. И она была намерена цепляться за нее изо всех сил.
– Скажите правду, моя прелестная Пруденс...
Она тихо кашлянула.
– Мне не следует говорить слово «прелестная»?
– Нет. И нельзя называть меня по имени.
– Даже здесь, в стенах моей собственной библиотеки?
– Вам было бы полезно практиковать хорошие манеры всегда и везде.
– Пруденс, – произнес он, не обращая внимания на ее покашливание, – вы действительно верите, что сумеете превратить капитана дальнего плавания в джентльмена за короткие несколько недель?
– Почему бы и нет? – спросила она, улыбнувшись. – Я рада, что моя задача заключается не в превращении джентльмена в капитана.
Кажется, эти слова его позабавили.
– Наверное, можно за такое короткое время научить человека ходить под парусом. Не очень хорошо, но можно, – сказал он.
– Но не командовать кораблем и людьми. Не понимать море. Для этого потребовалось бы гораздо больше практики.
Он фыркнул. Взяв трость, он подошел к письменному столу.
Она пыталась не обращать на него внимания. И конечно, не смогла. На нем были надеты облегающие тело бриджи, а белая рубашка плотно обтягивала грудь и плечи. Одежда обрисовывала его тело так четко, что не было никакой необходимости что-либо домысливать, и она с трудом сохраняла хладнокровие.
Он подошел к ней и, опершись бедром о письменный стол, так что оно почти касалось ее предплечья, наклонился, чтобы прочесть то, что она написала.
Когда она отклонилась чуть вправо, ее глаза оказались на уровне его мускулистого бедра. Она представила себе, как прикасается к его ноге пальцами, и ей вдруг стало трудно дышать от горячей волны, прокатившейся по телу.
Дрожащими пальцами она разгладила бумагу и собралась с мыслями.
– Сначала мы должны определить, что вы уже знаете. И чего не знаете.
– Что я знаю? О том, как быть джентльменом?
– Об общих правилах поведения. Джентльмены довели до совершенства искусство вежливого обращения, однако некоторыми правилами в той или иной форме пользуются все люди. Уверена, вы знаете больше, чем вам кажется.
Он не улыбнулся, но его губы чуть дрогнули.
– Я многое знаю о том, как вести себя, любовь моя.
Любовь моя. Она кашлянула, прикрыв рот пальцами, предостерегающе взглянула на него, а в ответ получила чисто мужскую самодовольную ухмылку. Она быстро перевела взгляд на бумагу и покрепче сжала в руке перо.
– Какие из правил поведения вам уже известны?
Он наклонился вперед, и она вдруг осознала, что находится в пределах его досягаемости, как и он – в пределах ее досягаемости.
Герцог оперся ладонями о крышку стола и навис над ней.
– Моя дражайшая Пруденс...
Она снова кашлянула и строго взглянула на него. Он усмехнулся:
– Моя дорогая...
Она кашлянула громче.
Герцог рассмеялся и поднял руки.
– Умоляю, не сорвите из-за меня голос!
Пруденс написала: «Надлежащее обращение».
– Вы знаете, как нужно обращаться к герцогу?
– Если это мой отец, то я просто назвал бы его...
– Не надо!
Он пожал плечами.
– Ладно. Поберегу ваши нежные ушки.
Она написала: «Дворянские титулы».
– А как насчет беседы за столом?
– Здесь? Сейчас?
– Какие темы разговора вы считали бы приемлемыми во время обеда с вашими попечителями? – Увидев, что герцог в недоумении поднял брови, она изменила вопрос: – Что вы и ваши люди обсуждаете, когда собираетесь за обеденным столом?
– Ах, это? Мы говорим о многом. О приливах, о рыбах, которых приходилось видеть. На прошлой неделе Маленький Пити рассказывал нам о своей первой жене и о том, что она легко рожала детишек, как собака щенков.
«Беседа за столом», – написала она.
Он сердито взглянул на написанное и перестал шутить.
– Я знаю, как поддерживать беседу за столом.
– Нет, не знаете, если говорите о том, как щенятся собаки. – Она на мгновение задумалась. – В связи с танцами у нас нет причин для беспокойства. А умеете ли вы сопроводить леди в комнату? Или в экипаж? Как вы это делаете?
Герцог молча посмотрел на нее. Потом, прислонив к столу трость, схватил ее в охапку и поднял с кресла.
– Что вы делаете? – воскликнула она, дрыгая ногами. Сквозь тонкую рубашку она ощутила тепло его кожи. – Поставьте меня на пол!
– Я держу вас на руках. Очень осторожно. Разве это не по-джентльменски?
– Нет! Отпустите меня!
Он с улыбкой снова посадил ее в кресло.
Господи, помоги!
«Обращение», – написала она, надеясь, что он не замечает, как дрожат у нее руки.
Он прикоснулся тыльной стороной руки к ее щеке. Рука была теплой. Это простое прикосновение вызвало чувственную дрожь, пробежавшую вдоль ее позвоночника. Пруденс закрыла глаза и прижалась к его крупной теплой ладони. Атмосфера накалялась.
– Пруденс, – раздался его голос.
Пруденс взглянула на Тристана, на его губы. У него были великолепные губы – твердые и очень мужественные. Тристан замечал каждую ее эмоцию, читал каждую мысль на ее выразительном лице. В ее широко расставленных карих глазах он видел нарастающее желание, он заметил, как под влиянием страсти губы сами собой раскрылись. Да она настоящая красавица, эта его вспыльчивая соседка!
Разгорячившись еще сильнее, он наклонился к ней. Его губы тянулись к ее, как стрелка компаса к северу.
Тристан понимал, что следует остановить это безумие. Пруденс была не из тех женщин, которые обожают пустой флирт. Он понимал это, знал, как опасно следовать этим курсом. Однако эмоции, не находившие выхода с тех пор, как он был ранен, гнали его вперед. Она была самым непредсказуемым приключением. И его изголодавшаяся по прикосновениям душа жаждала утолить свое возбуждение познанием ее великолепной женственности. А, кроме того, было в этой женщине что-то раскованное, что-то необузданное и неукрощенное, что находило отклик в его неугомонной душе.
Она тихо вздохнула и, полузакрыв глаза, подняла лицо к нему. Он запустил руку в ее волосы и накрыл ртом ее губы...
– А-а, вот вы где, милорд, – раздался спокойный голос Ривса, разорвавший тишину, словно штормовой ветер, ударивший о слишком туго натянутый парус.
Пруденс отпрянула от Тристана. Он выпрямился, готовый выгнать дворецкого вон из комнаты, однако, бросив взгляд на раскрасневшееся лицо Пруденс, замер на месте. Чтобы дать ей возможность прийти в себя, Тристан постарался загородить ее от взгляда дворецкого.
– Вам что-нибудь нужно, Ривс?