Белка в колесе - Бурак Анатолий. Страница 40

Я мысленно хлопнул себя ладошкой по лбу. И с чего это я решил, что Виктор свободен? Да, он уделил мне какую-то часть своего времени по просьбе отца Алексия. Но это не значит, что я могу вот так вот взять и потащить его за собой.

— Работа — это хорошо, — наконец подал он голос, а я облегченно вздохнул, — и по какому же профилю?

— Полагаю, охрана материальных ценностей. Очень больших, и вознаграждение соответственное. Скорее, даже процент от каждого груза.

— И какова же примерная сумма?

Если бы я знал сам, какова эта сумма, и вообще, сколь высоки ставки в этой авантюре. Но обратной дороги не было, и я достал из кармана пачку денег.

— Здесь десять тысяч долларов. Аванс за подготовительный период, пока толком не начали. Если передумаете — аванс можете не возвращать. Ну а ежели вознамеритесь — тогда денька через три нам с вами предстоит ознакомительная экскурсия.

Он в задумчивости кивнул, а я стал прощаться. Не потому, что очень уж торопился, просто не знал, что еще сказать. Лучше уж пусть сам всё увидит и принимает решение.

— Представляешь, у них была республика. — В голосе Лены слышалось восхищение.

— Ну и что. — Мне было не до специфики общественного строя ушедших цивилизаций.

Да и мало ли стран выбрали именно такую форму правления.

— Всемирная, понимаешь? Одно государство на всю планету.

— Ага, и государственный язык — русский. — Прям утопия какая-то.

— Государственный что-то вроде пиджн-инглиш, но русский наравне с испанским входил в базовый минимум начальной школы.

До меня стало постепенно доходить, и я уставился на Лену.

— Тогда кто же их того? Ежели проклятых империалистов не существовало, а слуги джихада сменили зеленые повязки на овечьи шкуры?

— Об этом здесь не написано. Но мне кажется, Ленька что-то должен накопать. И вообще, надо бы залезть в какой-нибудь телецентр. Телевизионщики и перед лицом костлявой продолжают освещать и анализировать.

Тут подал голос Ленька, который, исповедуя принцип «если гора не идет к Магомету…», натащил гору разных трансформаторов ко мне, и вот уже второй день в спальне, из которой он выбросил всю мебель, что-то гудело. Ночевать уходили в «убежища». Лена к себе, я оставался у Инны, но, увлеченный реанимацией чужой аппаратуры, программер ничего не замечал. Или делал вид, что не замечает.

— У них всё на базе Люникса!

По мне, так хоть феникса, но из вежливости я спросил:

— И что это значит?

— Люникс — это операционная система с открытыми кодами, и, имея минимальные навыки программирования, можно доделывать ее самостоятельно.

— Каждый под себя, что ли?

Но он уже опять скрылся в комнате и уткнулся носом в экран монитора.

— Идите сюда, — позвал он еще минут через десять, и мы столпились у него за спиной.

На экране мужчина с профессорской внешностью вовсю разглагольствовал. На тему как раз из разряда наболевших. Немного мешало различие языков, но ведь любой россиянин при желании поймет белоруса или хохла. И наоборот.

— Вы говорите: «Этого никогда не происходило», — но это вовсе не означает, что «этого никогда не случится», иначе полное право имеют утверждения: «Моя рука не ломается, потому что я никогда не ломал руку», либо: «Я бессмертен, так как никогда не умирал».

Лектор, казалось, смотрел в глаза именно вам, и мне стало жутковато. Вот он, давно истлевший, вещает с экрана, стараясь сделать себе имя в научном мире и завоевать популярность у аудитории, не подозревая, насколько окажется прав.

— Если популяция насекомых, к примеру саранчи или кузнечиков, без видимых на то причин внезапно достигает непостижимых здравому уму размеров, а потом внезапно и совершенно непостижимым образом возвращается к своему первоначальному состоянию, мы обычно говорим: «Произошло нашествие насекомых».

Количество организмов, стоящих на более высокой ступени развития, также подвержено значительным изменениям в ту или иную сторону. К ним относятся лемминги, постоянно повторяющие свой цикл развития. Некоторое время мы не замечаем диких кроликов, пока они не размножатся до такой степени, что становятся настоящим стихийным бедствием. И вдруг на них нападает мор — все кролики исчезают. Мы склонны думать о существовании некоего биологического закона, утверждающего, что численность особей в роду есть величина переменная, меняющаяся от высшей до низшей точек. Чем выше ступень развития, тем медленнее идет процесс размножения и длительнее амплитуда достижения этих точек.

На протяжении почти ста лет африканский буйвол являлся царем вельда. Если бы в те времена существовала статистика животного мира, она бы, без сомнения, подтвердила, как десятилетиями происходил постоянный рост численности этого могучего, с минимальным количеством естественных врагов, зверя. К концу века вид этот достигает своей кульминационной точки и неожиданно падает жертвой страшной болезни — чумы крупного рогатого скота. Буйвол стал удивительной редкостью, а в некоторых районах вымер полностью. В последние пятьдесят лет вид этот медленно, но все же увеличивается в своем поголовье.

Камера повернулась и показала ведущую.

— Вы хотите сказать, что?..

Мужчина отпил воды и снова кинулся в бой:

— Что касается человека, то у нас нет веских оснований предполагать, что его минует судьба остального животного мира. И если действительно существует закон «приливов» и «отливов», то будущее человечества можно рисовать в несколько мрачных тонах. За десять тысяч лет, невзирая на войны, болезни и голод, численность человечества росла, и, с каждым годом увеличивая темпы, росла неуклонно. С биологической точки зрения, мы долгое время находились в чрезмерно благоприятных условиях существования и размножения.

Звук пропал, и по экрану пошли полосы. Но и услышанного хватило, чтобы по телу побежали мурашки. Это ж надо. Вот просто так взяли и вымерли, повинуясь высшей необходимости. Проглядывало в этом что-то унизительное, недостойное звания человека. Выходит, ускоряя прогресс и облегчая жизнь, мы сами роем себе могилу, увеличивая численность населения? А войны, значит, величайшее благо, посланное нам свыше?

Лицо выдавало меня с головой, и потому Лена уже держала в руках толстенный том «оттуда».

— Их было более двенадцати миллиардов. И что удивительно, по-моему, никто не голодал.

Да уж, стоило ли строить развитое общество, чтобы потом вот так, как саранча?

— Когда переезжаем? — сменил я тему, а то что-то больно мы углубились. Да и критической массы в двенадцать миллиардов достигнуть в ближайшем будущем нам не грозит.

— Давай еще разок сходим в безлюдный мир, а уж потом. — Но я не согласился:

— Шагать не хочу, а потому предлагаю пересесть не мотоциклы. И потом, мне надоело смотреть, как оставленная мне папой с мамой квартира превращается в штаб предвыборной кампании пополам с лабораторией безумного профессора. В общем, давайте, девочки, грузите весь этот оживший хлам «к себе», потом берите такси и проваливайте. А «отчалим» завтра. Да, и я хочу позвать в дело Виктора.

Кандидатура Виктора возражений не вызвала, и мы принялись за работу.

— Как с кадрами? — Не то чтобы существовала срочная необходимость, но надо же знать, на кого можно рассчитывать.

— Пока переговорил с двоими. С Ритой, с биологического, у них в институте сейчас завал, и со стариком Прохоровым.

Если насчет Риты я не уверен, то участие в деле старого профессора вызывало прилив энтузиазма. Проф — неординарный человек, с острым умом и необычным взглядом на вещи. Хотя нет, он мог посмотреть на любую ситуацию сразу под несколькими углами, ухитряясь комбинировать точки зрения и выдавать парадоксальные умозаключения. Если мне не изменяет память, сейчас ему чуть за шестьдесят. Но, несмотря на столь почтенный возраст, в его согласии на любые авантюры я не сомневался.

— Тогда завтра вези их на базу, и пойдем. А сейчас помоги мне с мотоциклами.