Отдел Химер - Бурак Анатолий. Страница 62

— Да знаю я, знаю. — Магистр усмехнулся. — Ваши экстрасенсы для Конвента словно ниндзя. Не слышно их, не видно… Даже обидно немного. Я столько лет в Отделе и ни разу ни с чем подобным не сталкивался. А вы только присоединились — и сразу вышли на качественно новый уровень.

Я скромно потупил глаза. Ибо, став начальником «наземной пехоты», снискал себе сомнительную славу человека, способного сделать невозможное. В частности, никто из Химер не мог проникнуть в зону работы глушилок. А мои ребята делали это с легкостью. Осуществление физического воздействия путем захвата донора, опять же… Ума не приложу, почему использование такого элементарного трюка никому не приходит в голову.

Долго раздумывая над тем, поставить ли Магистра в известность об открытых мною приемах влияния, всё же решил держать это в секрете как можно дольше. Ведь тайна остается таковой, пока ею владеет кто-то один. А стоит узнать кому-то еще — и всё. Тем более что раскрываться без перспектив последующего «внедрения метода в производство» не имеет смысла. А глаз и ушей у Конвента, как я убедился, хватает. Так что, спеша осчастливить Отдел, я, скорее всего, окажу всем медвежью услугу. Ведь на использование доноров, как полагаю, будет наложен запрет и так же установлена квота.

Так что я с молодежью был своего рода элитой Отдела. Тайным оружием, если хотите. Магистра, похоже, подобное положение вещей вполне устраивало. И даже если он о чем-то догадывался, то не подавал виду.

— Для вас есть работа, если можно так выразиться, за пределами Земли, — пожевав губами, произнес Магистр. — Требуется осторожно провести разведку на одном из пассажирских кораблей, находящемся на орбите Марса.

— У нас есть космолайнеры, способные достигать Марса? — не поверил своим ушам я.

— У нас — нет. — Начальник хлопнул по столу ладонью. — Но тем не менее некоторые события, происходящие в Солнечной системе, затрагивают интересы Земли.

— Простите мою неосведомленность, но я совершенно не в курсе происходящего.

— Буквально только что нами получена просьба одного из руководителей Конвента осуществить вмешательство в готовящиеся события. По данным, предоставленным в мое распоряжение, готовится своего рода террористический акт. Одной из обогатительных фабрик, принадлежащих мм… нашим друзьям, грозит уничтожение. По прогнозам аналитиков, возникнут крайне негативные последствия… Не говоря уже о мелких неприятностях в виде землетрясения и вызванном им цунами. Десятки прибрежных городов смоет с лица земли.

— Говоря о друзьях, вы имеете в виду инопланетян? — Магистр кивнул.

Наверное, в моем взгляде не сквозило должного энтузиазма, так как он разразился небольшой речью:

— На протяжении всей человеческой истории можно проследить последовательность мировоззрений. Совокупных представлений о природе реальности, о космическом порядке и о месте в нем тех, кто гордо называет себя сапиенсом.

По отдельности каждое из подобных учений являлось сущностью, духом своего времени. При этом оказывая глубокое влияние как на отдельно взятую личность, так и на общество в целом. Физически, религиозно, психологически и, что самое, на мой взгляд, главное — этически. Многообразные по своей природе, эти воздействия тем не менее прививали представление об некоем «универсальном порядке».

Однако человечество достигло своего потолка в так называемой «первичной» цивилизации. Сельскохозяйственные государства, от Китая и Индии до Испании и Мексики, от Греции до Рима, возникали и приходили в упадок, не выходя на качественно новый уровень развития. И у всех, несмотря на внешние различия, имелись общие, я бы сказал, базовые черты. Повсеместно земля являлась основой экономики. Непременным условием существования самой жизни, возникновения культуры и политики.

В таких обществах доминировало разделение труда. Существовали раз и навсегда сложившиеся касты или классы: знать, жрецы-духовенство, воины, а также рабы или крепостные. Власть была бескомпромиссной и авторитарной, а социальное положение человека определялось его происхождением, раз и навсегда устанавливавшим его статус и место в жизни. Экономика таких сообществ была децентрализованной. И каждая община производила практически всё, в чем нуждалась.

Такое положение существовало тысячелетиями. Одни империи умирали, бесследно исчезая с лица земли. На их место приходили новые. Но всё повторялось, не меняясь, если можно так выразиться, в лучшую сторону.

Однако три века назад — плюс-минус полстолетия — произошел взрыв, революционный скачок, ударные волны от которого обошли всю землю, разрушая древние общества и порождая совершенно новый тип человеческих взаимоотношений…

Магистр умолк, выдерживая красноречивую паузу, и я, боясь услышать правду, всё же нашел в себе смелость спросить:

— Так вы хотите сказать, что…

— Об этом не принято говорить вслух. — Он улыбнулся одними губами. — Как сказал Фридрих Ницше: «Люди склонны идеализировать свое прошлое».

Я тяжко вздохнул, а он продолжил:

— Вот вам два примера мировоззрений, по моему мнению, имеющих ключевое значение для нашей дискуссии. Во-первых: древние греки, да и все остальные народы представляли Землю центром Вселенной, окруженной семью концентрическими небесными сферами, находящимися в порядке возрастающего совершенства их природы. Она составляла вместе с Землей некое подобие целого, рассматривавшееся словно неделимый организм.

Предполагалось, в особенности Аристотелем, что в подобном устройстве каждая деталь имела свое раз и навсегда установленное место. Деятельность ее была заранее предопределена и виделась как попытка продвижения к этому месту для выполнения установленной функции.

Древние считали, что подобающее поведение человека должно рассматриваться как единственно возможное для всеобщей гармонии Вселенной.

В современных суждениях всё с точностью до наоборот: наша планета — лишь пылинка в огромной, бесконечной материальной Вселенной звезд, галактик, напластований возможных параллельных реальностей и тому подобного. Это, так сказать, взгляд, направленный вовне. Если же посмотреть внутрь, то они в свою очередь состоят из молекул, атомов и образуемых ими структур, являясь частью единого целого. Огромного механизма, основной порядок которого зиждется на независимо существующих частях, которые слепо взаимодействуют друг с другом.

«Ты веришь в играющего в кости Бога, а я — в полную закономерность в Мире объективно сущего…» — писал в тысяча девятьсот сорок седьмом году Эйнштейн Максу Борну, одному из основателей квантовой механики, открывшему статистическую интерпретацию решения ее уравнений.

Окончательным выводом подобного воззрения на универсальный порядок будет, разумеется, то, что человек в основе своей незначим. Всё, что он делает, имеет смысл лишь постольку, поскольку он сам может придать этому значение в собственных глазах, в то время как Вселенная в целом, в сущности, безразлична к его стремлениям, целям, к нравственным и эстетическим ценностям и, наконец, к самой его судьбе. Руководство же подобными принципами в жизни должно вызвать циничное отношение ко всем высоким побуждениям и стремлениям души человека.

Но вот пришла новая волна и, постепенно вытесняя институты прошлого, изменила образ жизни миллионов. Тысячи научно-фантастических романов и кинофильмов вдалбливали в сознание людей мысль: чем выше уровень развития техники, чем она сложнее, тем более стандартизированными и одинаковыми становимся мы сами. Были задействованы огромные силы, и механизм массового изменения в сознании людей начал набирать обороты.

В тысяча восемьсот тридцать пятом году Эндрю Юэ писал, что «людей, миновавших период полового созревания и занимавшихся ранее сельскохозяйственным трудом или каким-либо ремеслом, почти невозможно превратить в полезные производству рабочие руки». Однако если бы общество смогло приспособить к нуждам индустриальной системы молодых людей, то это сильно облегчило бы в дальнейшем проблемы. Результатом решения этого явилась другая основная структура сообществ второй волны: массовое обучение.