Марс пробуждается - Буренин Сергей. Страница 50

Некоторые из марсиан зашлись в приступе кашля. Табачный дым поднимался во влажном воздухе и вызывал спазмы в непривычных к нему глотках. Некоторые из стоявших наверху даже покинули свои места, решив, видимо, что предстоящее зрелище не стоит таких мук. Заметив это, Рик криво ухмыльнулся и усилил свою импровизированную «газовую атаку». Сделал он это скорее из хулиганских побуждений, нежели преследуя какую-то определенную цель. Ему просто нравилось, что даже в положении узника он может насолить своим недругам.

Неожиданно по залу прокатилось громкое восклицание, выражавшее то ли удивление, то ли восторг, и все внимание снова обратилось в воронку, как на сцену завлекательного театра. Но к сигарете это уже не имело ни малейшего отношения.

Рик обернулся и увидел Майо. Девушка стояла совсем близко от него, очевидно, она только что вышла из-за одной из портьер. На ней, как и в момент их первой встречи, был зеленый рабочий комбинезон Компании. Только теперь он был изрядно потрепан. На лице засохли потеки крови и пота, смешанных с грязью. Она смотрела на Рика, и этот взгляд перевернул ему всю душу. Казалась, что ее душа пытается дотянуться до него через этот взгляд… и громко взывает к нему о помощи.

Губы Рика раскрылись в беззвучном крике. Сначала он остолбенел от этого зрелища, затем сделал робкий, неуверенный шаг в сторону девушки, затем еще один, а потом бросился к ней со всех ног. Он протянул к девушке забинтованные руки и почувствовал, как по его щекам покатились слезы. Неожиданно для самого себя он громко, по-детски, всхлипнул.

— Я люблю тебя, Рик, — нежно прошептала Майо и вдруг совершенно неожиданно скрылась за портьерой.

С неистовым криком «Майо!» Рик бросился за ней вслед, одним движением сорвал занавес, и его собственный крик ударил ему в лицо, отразившись от каменной стены. Ниша была пуста.

Он ожесточенно бил кулаками в каменную стену.

— Майо! — во всю силу легких кричал он.

Но в ответ он услышал оглушительный хохот, который грянул сверху и был похож на отрывистый лай стаи голодных гиен.

Рик вернулся на середину зала, присел на корточки и, рыча по-звериному, прищурясь, оглядел толпу. Но даже прищуренные веки не могли спрятать огонь безумия, блеснувший в его взоре. Так вот какого зрелища с таким нетерпением ждало это отродье! Так вот в каком спектакле ему, Рику, отведена главная роль!

А душа Рика продолжала стенать: «Майо! Майо! Как ты здесь оказалась? Куда ты делась? Почему спряталась от меня?»

Рик заметил, что края колодца начали двоиться и колебаться. Проклятая влажная жара отупляла разум, отяжеляла голову. А еще этот дурманящий аромат…

«Возьми себя в руки, Ричард Укхардт! —вдруг услышал он собственный голос. — Собери в кулак волю! Не поддавайся! Ты поддашься им и будешь выглядеть полным дураком! А ведь твоя тень должна накрыть Марс! Покажи им, каков настоящий правитель Марса!»

Рик стоял посреди воронки и раскачивался, как моряк на палубе, чтобы удержать равновесие. Но он этого даже не замечал. Его голова была свинцовой, мысли еле шевелились. — И вдруг, к своему великому удивлению, он обнаружил, что между пальцев все еще торчит дымящаяся сигарета. Когда он устремился к Майо или к ее фантому, он инстинктивно отбросил окурок, но тот, застряв в бинтах, так и остался у него в руке. Он не выпал, даже когда Рик бил кулаками по каменной стене. Рик вспомнил о «газовой атаке» и сделал глубокую затяжку". В этой атмосфере табак действовал как-то странно, хотя было непонятно: то ли он прочищал одурманенные мозги, то ли, наоборот, добавлял дурмана. Во всяком случае, он перебивал приторный аромат и, видимо, ослаблял его действие.

То ли краем глаза, то ли каким-то особым чувством Рик уловил новое движение на дне воронки. Он резко обернулся и увидел, что у второго занавеса стоит на цыпочках Кира, расправив свои перламутровые крылья. Ее огромные глаза сияли необыкновенным светом, а на губах играла очаровательная улыбка. В руках Кира держала пропавший Обруч Власти. Зрители-марсиане наверху издали тонкий пронзительный вой, как воют двигатели на предельном форсаже, но у марсиан это был обычный вопль ненависти. Этот вой отдался резонансом в грудной клетке у Рика, и защемило сердце. Внезапно Обруч Власти в руках Киры начал расти и превращаться в шар. Вот уже за ним не видно и самой Киры. Вот он уже больше ямы, в которой сидит Рик. Вот он стал размером с целую планету, с Марс. Нет, это и есть сам Марс!

И тут внезапно зазвучал громкий и торжественный голос Киры. Этот голос заглушал все остальные звуки, становился осязаемым и щекотал уши. Голос говорил:

— Я знаю пророчество. И ты знаешь это пророчество. И они знают это пророчество, —но боятся его. Марсу нужна жизнь. Новая жизнь! Твоя жизнь, Рик! Без нее он умрет. А ты — такой живой! Твоей жизни хватит на всех! Не бросай нашу планету на произвол судьбы!

Рик почти не понимал слов. У него вдруг участилось сердцебиение, и бьющая в виски кровь заглушила все звуки. Внезапно Кира, Майо и вообще весь мир начали тонуть в горячем потоке желания… желания Марса, Власти, Богатства… В одно мгновение Ричард Гунн Укхардт превратился из простого космолетчика в Императора Вселенной…

Рик разразился гомерическим хохотом. Он от всей души смеялся над марсианами, этими затюканными, недоразвитыми «марсиками». Он издевался над ними. Он придумывал для них все новые и новые обидные и унизительные прозвища. Он изрыгал в их адрес проклятия на языках трех миров. Он строил им рожи. Он делал такие жесты, за которые в любом кабаке ему бы не только разбили лицо, но и вырвали бы даже те конечности, которые в этом не участвовали. А кровь в висках выстукивала только одну фразу: «Марс умирает и ждет своего конкистадора!»

Рик протянул руку, чтобы схватить Обруч Власти и больше уже не выпускать. Но тот неожиданно проскользнул между пальцев и исчез. И Кира, улыбнувшись, исчезла за занавесом, как перед этим точно таким же образом исчезла Майо.

И снова, как и в предыдущий раз, Рик сорвал занавес, за которым не обнаружил ничего, кроме голой каменной стены. И снова, как и в предыдущий раз, он бил кулаками по голому камню и захлебывался в собственном крике. И опять зрители хохотали до колик, походя на стаю гиен, которая тявкает на окруженного волка, но боится к нему приблизиться.

Рик вернулся в центр воронки. Это напоминало какую-то забытую детскую игру: он водил и никак не мог заставить водить другого. Он не плакал и теперь уже не проклинал своих мучителей. Он глядел на «зрителей» пустыми глазами, их лица казались ему серыми бесцветными масками, у которых вместо глаз вставлены сверкающие алмазы, а оскаленные зубы инкрустированы перламутром. Рик смотрел на них и вдруг почувствовал страх.

Дурманящий аромат перебирал нежными пальчиками его нервы, как арфистка при исполнении адажио перебирает струны своего инструмента. По всему телу, как морской прибой, катились волны наслаждения. Под воздействием этого сладкого аромата даже страх превращался в неведомое доныне наслаждение. В Рике проснулись животные инстинкты. Но одним из них был инстинкт опасности, который так помог многим победить в смертельной борьбе за выживание. И этот инстинкт шептал на ухо Ри-ку: «Это всего лишь приманка… А за ней непременно стоит ловушка! Берегись!.. Не поддавайся на обман! Будь умнее!»— ,

Рик вспомнил о сигарете и ее странном действии. Он попытался поднести ко рту окурок, но это никак не удавалось. В этот момент он друг понял, что стоит на четвереньках посреди воронки, и от такого открытия его объял ужас. Отчаянная затяжка дымом сигареты, которая продолжала тлеть в душном влажном воздухе, вызвала тошноту и головокружение, но благодаря этому он смог подняться на ноги.

Когда Рик встал, то увидел перед третьей портьерой обворожительную нагую девушку, волоокую вакханку с изумрудными глазами и бронзовыми густыми волосами, каскадом спадающими на белые плечи. Загадочная усмешка легким ветерком скользнула по ее алым, пухлым губам. Девушка приглашающим жестом откинула занавес третьей ниши. В глубине ниши он разглядел улицу Тридцати трех удовольствий. На улице был вечерний час, и горели фонари. Виднелись казавшиеся такими знакомыми двери, за которыми скрывались человеческое тепло и безопасность. Он услышал отголоски ссор и музыки, ему даже показалось, что он почувствовал слабый запах крепкого вина и пота. Это была улица, на которой он был, как и большинство ее клиентов, просто космическим бродягой с судьбой, похожей на сотни других судеб. Он тут же забыл о всяких пророчествах, о безжалостных и хитрых врагах, о своем великом предназначении. Он знал, что самое неприятное, что его здесь может ждать, так это похмелье, которое наступит только завтра утром. Это был такой заманчивый выход из всех передряг! Внутренний голос, который только что кричал об обмане и опасности, смолк.