Революційна доба в Україні (1917–1920 роки): логіка пізнання, історичні постаті, ключові епізоди - Солдатенко Валерій Федорович. Страница 158

Думается, отсутствие радикализма, элементов экстремизма, сецессионизма в обосновании концепций украинского национального движения и федералистской трансформации России — отнюдь не проявление недостаточного уровня развитости национального организма и его самосознания на фоне более «продвинутых» этносов, как это нередко пытаются представить ¹¹⁸⁷, а свидетельство совсем иного свойства. Лидеры Украинской революции исходили в своих логических построениях из учета конкретно-исторических условий развития своей нации и предлагали взаимоприемлемые, весьма конструктивные и перспективные варианты национально-государственного строительства.

Автономистско-федералистский курс Центральной Рады не оставался пустой кабинетной абстракцией, а очень оперативно превратился в устойчивые убеждения миллионов украинцев и материализовался в тысячах и тысячах резолюций самых различных форумов: от общенациональных и общепартийных до уездных и сельских, узкокорпоративных. Происходило уникальное органическое единение порождения научного интеллекта с инстинктивными стремлениями (точнее — неоформленными) волеизъявлениями широких масс.

Попутно следует заметить, что попытки некоторых современных историков и публицистов представить дело так, что массовая поддержка идейно-политической платформы Украинской революции была лишь результатом инспирирования ее националистическими лидерами ¹¹⁸⁸, находятся в очевидном противоречии с многочисленными документами, собранными в объемных томах, вышедших в последние годы ¹¹⁸⁹.

Центральная Рада вроде бы проявляла массам их внутренние порывы, настроения и объективно преобразовывала в идейный стержень быстро растущего движения. В трехтомнике заместителя Председателя Центральной Рады и Председателя Генерального секретариата Владимира Винниченко «Возрождение нации» есть характерный подраздел с ироничным названием «І хведеративна!» ¹¹⁹⁰ (И федеративная!). Настоящий мыслитель, тонкий знаток национальной души и талантливый художник блистательно, пронзительно-тепло воспроизвел процесс вызревания массового политического и национального сознания, особенно в крестьянской среде. «На Украине, — пишет он, — все крестьянство верило Центральной Раде, ибо она была «своя», она хорошо знала потребности «простых людей» и хотела реализовать эти потребности. Эти потребности назывались «автономия Украины» и «федеративная Россия». В этих словах вмещались и пробужденная нежность крестьянства, и реабилитированная простота, и уважение к «простому» языку, и узаконение его отличия от «русского», «кацапа», и ликвидация оскорбительного вечного презрения этого «кацапа» к «хохлу», и, наконец, в этих словах было решение вопроса войны и земли. Реалистичный, монистический разум крестьянина эти две категории — национальное и социальное — сразу же сливал в одну, нераздельную, органично связанную между собой целостность. Кто за землю, тот и за Автономию. Кто против Автономии, тот и против земли.

…Крестьян окружали со всех сторон, засыпали доказательствами, хитрыми вопросами, ругательствами и враньем по адресу проводников украинства, провокационными слухами, призывали к себе, сманивали обещаниями, — крестьяне на это только крутили головами и говорили: «І хведеративна!» ¹¹⁹¹

Без большой опасности ошибиться можно утверждать, что любая другая идеологически-политическая конструкция, кроме лозунга «широкая национально-территориальная автономия в федеративной, демократической республике Россия», не могла так всколыхнуть украинские массы, объединить их, направить к общей цели. И если правилен тезис, что политика — искусство возможного, то стоит признать — к оптимально возможному приближался именно разработанный Центральной Радой курс.

Если не упрощать и не примитизировать тогдашнюю ситуацию, то следует вполне обоснованно считать, что именно живой, заинтересованный отклик на выдвинутые лозунги не мог не служить для руководителей украинского движения дополнительным стимулом для приумножения усилий в реализации избранного курса. В значительной мере становится понятной та настойчивость, с которой Центральная Рада, получив от народа своеобразный мандат, стремилась претворить в жизнь автономистско-федералистскую программу в своих трех первых Универсалах, принципиально ее отстаивала во взаимоотношениях с Временным правительством, а затем и ленинским Совнаркомом.

Конечно, в данном случае речь идет о различных этапах революционной и государственно-созидательной поступи и, естественно, привели они к различным результатам.

После определенных трений и неуклюжих попыток противодействия неконтролируемым процессам, Временное правительство все же вынуждено было согласиться со введенной явочным порядком автономией Украины, легитимизировало Центральную Раду договоренностью о ее превращении в краевой орган (через включение в нее представителей национальных меньшинств), утвердило, хотя и с серьезным ограничением прерогатив, Генеральный секретариат как исполнительную краевую, то есть автономную власть, вело с Центральной Радой и Генеральным секретариатом переговоры, как с полноправными и полновесными государственными институтами, делало это по существу на межгосударственном уровне, даже конфликтовало как с вполне реальной серьезной национально-государственной силой (речь, в частности, и о Временной инструкции Генеральному секретариату от 4 августа 1917 г., и о распоряжении открытия уголовного дела за попытку начать подготовку к созыву Украинского Учредительного собрания и т. д.). К сожалению, снова приходится обращать внимание на односторонность подходов к проблеме некоторых историков, склонных доказывать, что «культура межнациональных отношений (имеются ввиду, конечно, деятели национальных регионов. — В. С.) спускалась на племенной уровень», тогда как «великодержавная реакция» «носила вялый характер» ¹¹⁹².

Таким образом, невзирая на вполне понятные стремления многих тогдашних украинских политиков достичь большего (что, кстати, имманентно и ретроспективным оценкам определенной части современных отечественных историков), осуществлялась реальная, в основе своей демократичная трансформация украинско-российских отношений, снимавшая существовавшие острые противоречия и закладывавшая неплохую основу для их предупреждения в будущем.

Одновременно шаг за шагом как бы «нарабатывалась» модель функционирования полиэтнического государства в условиях торжества демократии, о стремлении к чему неустанно твердили практически все тогдашние политические силы.

Приход к власти большевиков внес существенные коррективы в этот процесс. Воспользовавшись исчезновением Временного правительства — до того главного тормоза процесса автономизации Украины, а также «Декларацией прав народов России», провозгласившей государственным принцип права наций на самоопределение, Центральная Рада 7 (20 н. ст.) ноября 1917 г. обнародовала свой III Универсал.

Идея федеративного переустройства России в документе является сквозной, доминирующей, самой рельефной. Достаточно беглого взгляда на документ, чтобы убедиться в этом.

«Народ украинский и все народы Украины! — провозглашала Центральная Рада. — Тяжелое и трудное время выпало на землю республики Российской (тут и далее выделено мною. — В. С.). На севере, в столицах идет междуусобная и кровавая борьба. Центрального правительства нет, и по государству распространяется безвластие, расстройство и руина.

Наш край точно также в опасности. Без власти, сильной, единой, народной, Украина также может скатиться в бездну, усобицы, резни, упадка.

Народ украинский! Ты вместе с братскими народами Украины поставил нас охранять права, добытые в борьбе, творить порядок и налаживать жизнь на нашей земле. И мы, украинская Центральная Рада, во имя восстановления порядка в нашем государстве, во имя спасения всей России, сообщаем: