Боги слепнут - Алферова Марианна Владимировна. Страница 30

Жаль, что они так сильно отдалились от Джаг-Джага. Но это мелочь, это поправимо. Через два дня они уже шли берегом реки вниз по течению. Искали следы. И Фортуна им благоволила. Фортуна, эта истинно римская богиня, всегда помогала Малеку. Он нашёл на берегу наскоро сложенное из камней надгробие. Ни даты, ни имени. Но могила, несомненно, римская. Малёк помчался по следу втрое быстрее. Он уже чуял добычу… На другое утро на берегу его люди заметили причаленные к берегу шесть катеров. Ну конечно! Кончилось горючее. Малёк послал Губастого на разведку. Тот вскоре вернулся и сообщил, что в крошечной деревушке на берегу нашли приют четыре десятка римлян. Почти все ранены. Тяжело или не очень… У Малека было двадцать человек. И он, не задумываясь, напал на импровизированный лагерь.

Римляне почти не сопротивлялись. Да и держать оружие среди них могли человек пять или шесть. Головорезы Малека скрутили их без труда.

Лишь в крайнем домике возникла заминка. Там, видимо, была вооружённая охрана. Двое из людей Малека попытались сунуться… Теперь два трупа валялись у порога.

– Перебить их? – спросил Губастый, и меч его вылетел из ножен.

– Попробуй, сунься! – долетел из комнаты ответ. – Неофрона ещё никто побороть не сумел.

– Подожди! Давай поговорим!

– О чем?

– Только не стреляй. Я могу войти. Я безоружен! – Малёк отдал Губастому свой «брут» и поднял руки. – Видите, я безоружен. – Он осторожно шагнул за порог. – Я предлагаю вам жизнь, ребята.

Раненые лежали прямо на полу. У окна стоял медик в зеленой тунике и в зелёных шароварах и сжимал в руке скальпель, как будто собирался им защищать своих подопечных. Рядом с ним – пара здоровенных парней. Один с перевязанной рукой, другой и вовсе невредим. Оба вооружены до зубов. Хозяин дома также встал на сторону римлян, вооружившись старинным охотничьим ружьём.

– Рабство у варваров? – спросил один из лежащих преторианцев, с трудом отрывая голову от пола.

– Ну что вы! Подумайте, зачем мне отдавать вас монголам! Они не заплатят ни асса. В отличие от римлян. А римляне заплатят, так ведь? Я отвезу вас в одно укромное местечко. И вы там будете жить в комфорте и уюте, пока Рим не компенсирует мне расходы. Я даже заберу ваших умерших, чтобы их можно было достойно похоронить.

– А раненых? – медик опустил скальпель

– О, раненых прежде всего! Ну что, договорились?

Медик кивнул – выхода у них не было. По его приказу трое его союзников сложили оружие. Их тут же связали.

– Всех жителей деревни перебить! – приказал Малёк. – Нам не нужны лишние свидетели. Головы отсечь и сложить в кучу. Дома сжечь. Как будто здесь побывали монголы.

– Не смей! Что ты делаешь! – закричал Лентул.

Малёк схватил медика за тунику и тряхнул изо всей силы.

– Послушай, римлянин, – просипел он. – Знаю я вашу фальшивую гуманность!

Сколько лет таскались в степь да пустыню жрецы Либерты выкупать у меня пленников, так что на вашего брата я насмотрелся. И если хочешь жить, а главное, сохранить жизнь своим братьям, то изволь делать то, что я велю. Или всем перережу глотки. Ты понял?

Кассий после секундной паузы кивнул.

Вечером Малёк, его люди и пленники покинули сожжённую деревушку. Три фургона Малека были забиты до отказа. Люди буквально лежали друг на друге. Малёк торопился. Если он столкнётся с монголами, ему конец. Три дня и две ночи они ехали по степи. В условленном месте Малека ждали погонщики и свежие верблюды. По пустыне он никогда не ездил на машинах, только на верблюдах. Утром караван, гружённый стонущей от боли добычей, ушёл в пустыню. Укреплённые с помощью деревянных распорок на седле, болтались с каждой стороны верблюда по две продолговатые люльки. В каждой, скорчившись, лежал пленник. Не всем предстояло добраться до крепости Малека живыми.

Малёк сидел на крыше и пил вино. Уже похолодало. Пора спускаться вниз – в объятия смуглой Темии. Раб почтительно ждал у входа. Надо будет скормить эту падаль львам. Когда Малеку привезут львов.

– Позови Губастого, – приказал Малёк. Вновь в мозгу его зародился план.

Умный

Малёк. Умный, потому и деньги к нему текут рекой. Подручный явился на зов.

– Разреши завтра раненым искупаться в водоёме. Только приглядывай за ними в оба, – приказал Малёк.

– Не убегут же они в пустыню, – ухмыльнулся Губастый.

– Их тридцать человек. И это преторианцы.

– Они бросятся на нас с голыми руками?

– Не удивлюсь. Я велел – приглядывай. Ты за них отвечаешь головой.

Отвратительное помещение. Облезлые стены. Узкие оконца. Духота. Вонь немытых тел. Заросшие бородами лица. Лохмотья вместо одежды. Лохмотья вместо бинтов. Кто-то сам добирается до ведра в углу, кому-то надо подавать горшок. Кто-то стонет. Кто-то плачет, накрывшись обрывком простыни. И все двадцать четыре часа в сутки ты на виду. Некуда спрятаться ни от духоты, ни от любопытных глаз.

Роксана сидела на своей кровати в углу, по-восточному скрестив ноги. Казалось, она дремала. Или делала вид, что дремлет? Отсутствующий взгляд, руки безвольно повисли вдоль тела. С ней часто бывало такое после плена. Порой Кассий по два, по три раза окликал её, а она не слышала. Люди Малека захватили её в городе. Как женщине, ей сохранили жизнь. К тому же она оказалась во вкусе Малека. Натешившись, Малёк присоединил её к остальным пленникам.

– Вот вам одна красотка на всех. Хватит? – И захохотал.

Её приняли как товарища по несчастью. Никто не спросил, что с нею случилось. Самым ужасным для Роксаны было присутствие Неофрона. Втайне она надеялась, что преторианец погиб. Выяснилось – выжил. Он один из оставшихся живых знал о том, что произошло накануне штурма. Ей казалось, что её «воспитатель» постоянно наблюдает за нею. Обычно он делал вид, что не замечает её. Но иногда останавливался возле её кровати и с усмешкой говорил:

– А ведь все твои «братцы» [28] погибли, «сестрица». Все…

Она не отвечала. Впивалась ногтями в ладонь и не отвечала.

– Ты помнишь их? – Неофрон продолжал свои уроки.

Она отворачивалась.

– Вспоминай почаще…

И уходил.

Она спала в одной комнате с мужчинами. Она – одна. Их – тридцать. Но никто не домогался её тела. Кассий сделал из своей аббы что-то вроде полога для кровати Роксаны и поставил её ложе рядом с кроватью того человека, что в беспамятстве лежал у окна.