Операция «Отче наш» - Лундстрём Эверт. Страница 56

– Я спрашивал, но она только смеется в ответ.

Мы с Мартином переглянулись: а ведь было бы чертовски интересно выяснить, кто держал в руках фотоаппарат. Только один человек может ответить на этот вопрос.

– По-моему, стоит побеседовать с Анеттой… – сказал Мартин. – Нам троим.

– Без меня! – испуганно воскликнул Мона Лиза.

– Без тебя не обойтись, – твердо сказал я. Видя, что мы не оставляем ему выбора, Мона Лиза встал и уныло полез вверх по трапу. Мы с Мартином поднялись следом. Мона Лиза забыл свой мешок с инструментом, но я захватил его. Заметив это, он круто остановился.

– Морган… брось его за борт… не хочу его видеть. Я наклонился над фальшбортом и отпустил мешок.

Он быстро пошел ко дну. Лодочка, на которой Мона Лиза подплыл к «Леди», покачивалась возле борта, но я решил оставить ее до завтра.

Сторож у калитки встретил нас недоверчивым, удивленным взглядом.

– Разве вас было трое?

– Наш товарищ днем уснул на борту… – сказал я.

Мартин посадил Мону Лизу в «вольво». Я сел в джип. Сквозь окошко было видно бледное лицо Моны Лизы. Я чувствовал себя препаршиво.

19

Въехав во двор «Клифф-Уок-Мэнор», мы поставили машины возле автобуса. Лунный свет, выбеливавший кромки облаков, пропал, теперь над нами простирался сплошь черный небосвод.

– Еще не спит… – Мартин кивком указал на окно Анетты.

По краям шторы пробивались тонкие полоски света.

Мы вошли в гостиницу. Ни души. Тем лучше. Молча проследовали к 119 номеру, где жила Анетта. Толстая ковровая дорожка поглощала звук шагов. Я поглядел на Мону Лизу. Он явно предпочел бы обратиться в бегство.

– Давай сюда снимок, Мона Лиза, – сказал я.

Не говоря ни слова, он достал бумажник и протянул мне фотографию. Я предпочел не смотреть на нее.

– Теперь постучись, – предложил я.

Он умоляюще посмотрел на нас с Мартином.

– Стучись, черт бы тебя побрал… – тихо произнес Мартин.

Мона Лиза легонько постучал в дверь. Мы ждали в полной тишине. Такая же тишина царила за дверью.

– Давай еще… – прошептал Мартин. – Да посильнее.

Костяшки пальцев Моны Лизы повторили попытку. Чуть более решительно.

– Кто там? – послышался сердитый голос Анетты. Она явно бодрствовала, несмотря на поздний час.

Я повелительно кивнул Моне Лизе.

– Мона Лиза, – сказал он.

– Что тебе нужно?

– Поговорить с тобой…

– Среди ночи! – Чувствовалось ее крайнее раздражение.

– Надо…

– До утра нельзя подождать?

Он умоляюще посмотрел на меня, но я покачал головой.

– Нет… это очень важно. Анетта, – сказал Мона Лиза.

– Подожди немного.

Нам пришлось прождать довольно долго, прежде чем открылась дверь. Если. Анетта удивилась при виде нас, то на лице ее это никак не отразилось.

– Что я вижу, сразу три ухажера… – произнесла она.

На ней был темно-красный халат, расшитый серебристыми драконами. Роскошное зрелище в рамке из дверных косяков.

– Можно войти? – спросил я.

– Что вам надо?

– В коридоре как-то неловко об этом говорить.

Пожав плечами, она впустила нас в номер и проследовала к кровати. На каждом шагу из-под халата выглядывали ногти, покрытые красным лаком. На спине извивались драконы. Анетта села на кровать, подложив подушку под спину. Боковой разрез халата обнажил ее правую ногу, и она не хуже нас об этом знала. Часы, проведенные у бассейна, украсили ее бедро золотистым загаром.

Я наперед продумал, как мы будем действовать. Решительно подошел к кровати и положил фотографию на колени Анетты.

Она посмотрела на снимок. В ее глазах промелькнул испуг. Потом она подняла взгляд на меня. Испуг сменился иронической улыбкой.

– Узнаю действующих лиц, – сказала Анетта. – Мона Лиза фотогеничен.

– Кто снимал вас?

Она не ответила. Молча протянула руку к тумбочке и взяла сигарету. Мартин поднес зажигалку.

– Кто снимал? – повторил я.

– А что? Тебе-то какое дело?

Тут произошло нечто неожиданное. Мартин шагнул вперед и влепил Анетте хлесткую пощечину. Вскрикнув от боли, она откинулась назад. Я чуть не бросился защищать ее, но вовремя остановился. Мартин был прав: только такие аргументы могли подействовать на Анетту. Мы переглянулись, и я кивнул. Мартин соображал лучше меня.

– Следующую оплеуху получишь ровно через шестьдесят секунд… – сказал он, засекая время на своих часах.

У него было такое же сосредоточенное лицо, как на борту «Викинг Леди», когда он отсчитывал минуты до старта.

В глазах Анетты, обращенных на Мартина, вновь появился страх.

– Я не знаю, кто снимал!..– выпалила она.

– Осталось двадцать пять секунд, – отчеканил Мартин.

Анетта попыталась скатиться с кровати, но рука Мартина остановила ее.

– Пятнадцать секунд, – спокойно произнес он.

Я подумал о том, что фотография на коленях Анетты косвенно повинна в смерти моего друга Георга. Мне захотелось, чтобы Мартин выполнил свою угрозу.

– Десять секунд, Анетта.

– Идиот!.. Болван проклятый! – В ее голосе звучал ужас.

– Пять секунд… – Мартин поднял руку. Спокойно, без тени гнева на лице. Как будто намеревался погладить Анетту.

Глядя на эту руку, она сдалась.

– Томас!..– крикнула Анетта, заслоняясь ладонями. Мартин опустил руку. Мона Лиза издал странный звук, точно на него напало удушье.

– Томас Марк? – вымолвил я, не веря своим ушам. Между руками Анетты были видны ее глаза. Они не лгали. От страха ее била дрожь.

– Зачем Томасу Марку понадобилось делать такой снимок и… – начал я.

– Больше ничего не скажу!..– закричала Анетта. – Ничего не скажу!..

Было ясно, что она находится на грани истерики. Я поглядел на Мартина. Его тоже не устраивали истерические сцены. К тому же мы пришли к единому выводу: зачем продолжать допрашивать Анетту, когда поблизости находится номер самого Томаса Марка?

– Пошли!..– сказал я, направляясь к двери. – Спокойной ночи, Анетта, завтра еще поговорим… После гонки.

Я старался говорить приветливо, однако не был убежден, что преуспел в этом. Меня одолевала злость.

Мартин и Мона Лиза последовали за мной в коридор, и вместе мы взяли курс на 125 номер. Сейчас покажем Томасу Марку, где раки зимуют.

Мы не дошли до 125 номера. На полпути нас остановил пронзительный крик Анетты. Бросившись обратно, мы застали ее стоящей в дверях ванной. Она прижимала ладони к губам, словно желая сдержать новый крик.

На унитазе сидел в трусах и майке ее ночной гость. Томас Марк. Голова его неестественно склонилась через край ванны. Руки безвольно висели. На полу перед ним лежала разобранная безопасная бритва, которой пользовалась для своих нужд Анетта. Из правой кисти струилась кровь, капая с растопыренных пальцев на кафель. Подле ног Томаса уже образовалась изрядная красная лужица.

Я сдернул с вешалки полотенце; тем временем Мартин, не дожидаясь подсказки, поднял вверх руку Томаса Марка с порезом. Пульсирующая кровь стекала на его кисть, пока я накладывал импровизированный жгут.

– Отвезем его на джипе… – сказал Мартин, торопливо споласкивая пальцы под краном.

Мы понесли Томаса Марка к двери. Анетта по-прежнему стояла, прижимая ладони ко рту. Красота ее заметно поблекла.

Мона Лиза оцепенело ждал нас в коридоре. Проходя мимо, я крикнул:

– Ступай к себе и ложись!..

Я сел за руль, Мартин устроился на заднем сиденье, поддерживая адвоката Марка. Я знал, где находится Ньюпортская больница, и без труда нашел дорогу. Правда, автоинспекция вряд ли одобрила бы мою скорость.

Дежурные санитары, сонные и отнюдь не обрадованные нашим появлением, уложили Томаса Марка на носилки и потащили в палату. Я заполнил, как мог, какие-то загадочные бланки. Подошла старшая медсестра и объявила, что кто-то из нас должен задержаться в больнице.

– Поезжай в гостиницу, Морган… – сказал, не раздумывая, Мартин. – Ты устал больше моего.

Пожалуй, он был прав, я еле держался на ногах. И даже не попытался возражать.