Колдун из Темногорска - Алферова Марианна Владимировна. Страница 79

– Кто же меня должен направлять? У не ты ли?

– Почему бы и нет? Я суть вижу. А ты – нет. Посему и будешь мне служить, как обязан низший служить высшему.

– Я никому не служу, – усмехнулся господин Вернон. – Только себе.

Тем временем двое из приспешников Николая подобрались достаточно близко. Но сам Веселков за время своей назидательной проповеди так и не сдвинулся с места. Ну ладно, можно рискнуть – двое из трех, и то неплохо. Тем более что у Николая при себе пистолета не было. Как всегда, только нож. Веселков стоял достаточно близко, чтобы колдун мог уловить подобные мелочи.

– Кажется, тебе надо объяснить, кто я такой…

Роман не дослушал, выхватил флягу и плеснул водой в сторону обступившей его троицы. Струя, вылетев из горла фляги, превратилась в сверкающую стальным блеском плеть, а капли, летящие в стороны – в острые разящие градины. Первой водяная плеть ударила в Дрозда, и тот, сбитый с ног, как ударом кнута, повалился на землю. На долю светлобородого красавца пришлось лишь несколько капель. Они дробью впились ему в бок. Однако до Веселкова ничего не долетело. Он стоял слишком далеко, а за секунду до выпада Романа мгновенно схоронился за деревом. Быстро среагировал. Недаром Роман чувствовал, что этот человек владеет толикой колдовской силы.

Роман прыгнул вперед, полагая, что теперь с Веселковым без труда сможет сладить. Лишь коснуться до него и тогда… Но прежде, чем колдун успел дотянуться до намеченной жертвы, Ник поднял вверх руку, и Роман успел различить, что меж пальцев Веселкова зажата белая густая капля, похожая на личинку. И ее, эту каплю, Николай сдавил изо всей сил так, что брызнула жидкость. В ту же секунду почудилось Роману, что в грудь ему всадили гвоздь. Колдун задохнулся от боли и повалился на землю, руки и ноги его неестественно выгнулись, сведенные судорогой.

– Гордыня – великий грех, – назидательно произнес Николай и, подойдя, пнул носком ботинка корчившегося от боли Романа. – А за грехи всегда приходит расплата, господин Вернон. Бес внушил тебе мысль, что ты всемогущ. Но на самом деле ты – всего лишь слабый раб, как любой человек. Знаешь, почему ты проиграл? Потому что у тебя цели нет. То есть маленькая грязненькая, ничтожная личная цель есть, а великой настоящей идеи нет. Вижу, вижу недоумение в твоих глазах! – На самом деле в глазах Романа было лишь страдание, но это не имело значения, так как речь свою Николай заготовил заранее. – Что ж ты, глупенький, гордый колдунишка на меня внимания не обратил! Что ж ты так промахнулся? Своим дружкам в рот смотрел и засмотрелся. А я, опаньки! Уже туточки! Я – Микола Медонос, самый сильный колдун Темногорска. Мог бы убить тебя, испепелить огнем. Мог бы. Но не убью. Ты покажешь мне путь в Беловодье. В настоящее Беловодье, а не в этот лесной Диснейленд, что ты создал для господина Колодина.

Ме-до-нос… В памяти всплыли фигура в темном пальто, испуганное лицо деда Севастьяна. Веселков – Медонос? Огненный колдун?..

Белокурый красавец тем временем, постанывая, распрямился и пихнул в бок Дрозда, но напарник еще не очухался и по-прежнему лежал неподвижно. Надя стояла, прислонившись к сосновому стволу, и смотрела молча на Романа, как будто происходящее ее вообще не касалось.

– Я давно за тобою наблюдаю, господин Вернон, – продолжал Веселков-Медонос. – Ты сам не представляешь, насколько уязвим. Когда моя родная сестра посетила тебя, ты посчитал возможным над нею посмеяться, не ведая, что не ты перед нею являешь силу, а мы даем тебе незабываемый урок. Несколько капель воды ты превратил в червей, и одного из этих червяков моя сестра унесла из твоего вертепа. Сейчас его-то я и раздавил.

«Красотка в лиловом плаще», – пробилась сквозь хмарь нестерпимой боли догадка.

А ведь было у колдуна предчувствие на счет той посетительницы, было. Почему же он не поверил ему, глупец?

Блондинчик, придерживаясь рукою за бок, заковылял к шефу.

– Теперь можно его приласкать? – спросил зло. – Не мумифицирует?

– Не волнуйся, Аркаша, сейчас он – совершенное ничто.

Аркаша, осмелев, подскочил, изо всей силы ударил лежащего в бок. Уж больно изобидил его проклятый колдун. Однако Роман даже не застонал. Боль, раздиравшая его грудь изнутри, была в тысячу раз злее, чем этот пинок. Кажется, это безразличие разозлило блондина, он в ярости ударил еще, шалея от собственной ярости, как от водки.

– Как, нравится, б…?! Нравится? Я еще и не так могу! Знаешь, как я могу!

И тут что-то неожиданно грохнуло. Аркадий, завизжав, как подраненный поросенок, покатился по земле. Услышав выстрел, Ник поначалу присел, а потом на четвереньках (буквально) ускакал в кусты с поразительной скоростью.

Роман нашел силы приподнять голову. Надя шла к нему, держа в руке крошечный серебристый пистолетик, короткорылый, пузатенький, похожий на игрушку. Только что эта игрушечка раздробила Аркаше колено, теперь раненый катался по земле и выл в голос. Для острастки Надя выстрелила еще раз в воздух – чтобы Ник, удирая, не сбавлял скорости.

– Никогда не стоит сбрасывать со счета материальную сторону дела. Колдовство не так всемогуще, как кажется, – усмехнулась Надя. – Ты живой?

– Воду… из машины… бутылку… – прохрипел Роман.

Надя, не спуская взгляда с кустов, за которыми скрылся Николай, вернулась к машине и достала полиэтиленовую бутыль с пустосвятовской водой. Несколько глотков заставили боль в груди водного колдуна уняться. Только теперь Роман почувствовал, что одежда его вся промокла от пота, а руки и ноги сделались ватными от нахлынувшей слабости. Вместе с силой явилась злость – надо же так глупо, так нелепо попасться в западню! Ведь он знал, что нельзя давать никому в руки даже мельчайшую частичку своей неизрасходованной колдовской силы. Правило, известное даже начинающему чародею: дед Севастьян называл его второй заповедью. Водный колдун попался, как мальчишка-неуч, решивший поиграть великой своей силушкой. До смерти так можно доиграться.

Чертыхаясь, Роман поднялся и направился к машине.

– А с этим придурком что делать? – Надя ткнула пистолетом в сторону скорчившегося на земле Аркадия.

– Пусть лежит, я его добивать не буду, – пожал плечами Роман.

– Он истечет кровью, если его здесь оставить.

– Это его проблемы, как говорит Эд.

– А ты жесток, – покачала головой Надя. – Хотя минуту назад доказывал, что сердце у тебя доброе.

Она смотрела на него насмешливо, с вызовом. Колдун, как всегда, не понимал, чего она ждет. Что он должен проявить – жестокость или милосердие?

«А сам я чего хочу? Сам по себе – без Надиной подсказки?»

Держа полупустую бутыль за горло, он подошел к раненому. Тот перестал стонать и метаться, уставился на колдуна неподвижными заледеневшими от ужаса глазами. Этот уж точно ожидал только жестокости. Роман наклонился, плеснул на раздробленное колено воду и прошептал свой обычный заговор – про остров Буян и красну девицу. Кровь тут же унялась. Отойдя от раненого, Роман попытался прощупать ближние заросли – не притаился ли где в кустах или мелком ельнике Веселков. Вернее, Микола Медонос. Но нет, огненного колдуна рядом не было, во всяком случае, ничьей ауры Роман не обнаружил. Водный колдун вздохнул с облегчением – Николай начинал его раздражать. Вернее, примитивно пугать. Спору нет, колдовская сила в Медоносе была теперь не велика, но хитрость его змеиная и способность ускользать поражали. Этой своей способностью он мог пересилить и перебороть любой непомерный колдовской дар.

– Уезжаем! – Роман направился к машине. – Чует мое сердце, этот Медонос нам подгадит еще не раз.

– А мне показалось, что у него на время пропала охота к подобным приключениям. Особенно после того, как он бросил своих друзей на дороге на произвол судьбы. Как он объяснит им свой поступок?

– Как и все ему подобные в подобных случаях. Пользой дела.

Роман покосился на Надин пистолет, который она спрятала под комбинезон. А ведь он не почувствовал эту злую игрушку, хотя Надя сидела к нему почти вплотную. Отчего так? Может быть, виной тому Надин талант, дарованный ожерельем? Неведомый талант.