Маска Дантеса - Алферова Марианна Владимировна. Страница 33

– Притом, что ссыльные назад не возвращаются. Независимо от приговора и положенного срока. Как удобно! – съязвил Корвин. Но, кажется, Ксения не заметила издевки в его голосе.

– Некоторые купола служат убежищем для всякого рода неформалов. Но таких немного. Неужели ты ничего этого не знал?

Корвин оставил ее вопрос без ответа. Надо спешить. Возможно, микозный шпион уже пронизал все стены. Впрочем, это не важно. Важно, что Друз обвиняется в убийстве благодаря этой дамочке и ее желанию мстить.

– А ты знала, что Вадим собирается убить Стаса?

– Я не знаю никакого… о ком ты?

– Брат Семена. Неужели не встречались? Ведь он тоже хотел отомстить? Так?

– Еще… – жалобно попросила Ксения и принялась целовать Марка.

– Сначала ответь. – Теперь для него она готова на все, как прежде была готова служить своему Семену.

– Вадим сказал мне, что Стас должен был поссориться с женихом Лери. Это оказалось просто устроить. Стас – он со всеми ссорится… С Друзом они поругались сразу же, без моей помощи.

– А дальше? Дальше…

“Княжна Марья” вздохнула.

– Вадим убил Стаса? – напирал Марк.

Новый вздох. Она не дура, нет, далеко не дура. Но ум не спасает раба. Только хитрость…

– Вадим хотел превратить Друза в убийцу, – рассуждал Корвин вслух. – Сделать все так, чтобы несчастному было не отвертеться. Он превращает людей в игрушки. Ксения, пойми, это Вадим – страшный человек. Он сделал марионетку сначала из брата, потом – из тебя. Вот кто виноват в смерти Семена и Стаса. Он убил их обоих!

– Я не знала, что Стаса убьют… Я думала, они поссорятся, Друза арестуют за драку… и… и… Ты придешь ко мне завтра?

– Приду. – Уж это за жизнь Друза он готов был ей пообещать. – Где сейчас Вадим?

– Не знаю. Он исчез после карнавала. Он все время исчезает. Был и нет… был и нет… Приходит, когда хочет. Уходит… Это я сказала… Я передала Вадиму…

– Что передала?

Ей было стыдно. И трудно признаться…

– Но ты никому не скажешь? Нет? Если отец узнает, я умру. Я не могу… не могу… чтобы он знал… – бессвязно лепетала Ксения. – Отец – человек чести… а я – дрянь. Я знаю, что я дрянь.

– Говори! Или хочешь, чтобы старого князя тоже убили? – Раба легко запугать. Он боится всего. И больше всех – тех, кому служит.

– Это я сказала Вадиму, что кабинет-министр – отец Друза. По плану Вадима Друза должны были арестовать. Тогда кабинет-министр в наших руках. Был бы… Что Вадим хочет убить Стаса, я не знала. Богом клянусь!

Врет. Вернее, врет наполовину. Вадим ей так и сказал. А она заставила себя поверить. Волевым усилием принять эту ложь. Княжна Марья, умница! Подумай пустой головенкой! Нет убийства – нет шантажа. За что арестовывать Друза? За ссору? За мордобой? Нет, княжна Марья, ты все-таки дура. Ты – раба своей женской сути и своей непривлекательности. А все рабы – дураки. Даже если они воображают себя умными.

Он продолжал ее целовать – чисто механически. Пока целует, она будет говорить.

– Одно время отец Друза жил у нас в усадьбе под именем Сергия Малугинского. А потом отец познакомил Сергия с Великим князем. И они стали неимоверно дружны. Вскоре Сергий женился на сестре Великого князя.

– Допустим, то, что кабинет-министр – выходец с Лация Сергий Малугинский – ты могла знать. Но про родство с Друзом… Откуда?

– Он сам сказал. При мне. Помнится, во время обеда. Великий князь присутствовал. Тогда Сергий сказал, что он с Китежа. А Великий князь возразил, что на Китеже род Сергиев Малугинских давно угас. И тогда… Сергий ответил, что это вымышленное имя. Чтобы враги его не нашли. А настоящее его имя – Марк Ливий Друз. Дело в том, что Великий князь преклоняется перед Лацием. Он считает, что там выбрали нужную, цельную реконструкцию, а на Китеже – неудачную. Осколочную. Все слишком хаотично. Великий князь уверовал, что человек с Лация сможет что-то исправить.

“Никогда не пытайся переделать чужую реконструкцию”, – вспомнил Корвин колониальную поговорку. Она была популярна в период “звездных войн”, когда одна колония воевала с другой за право захватывать новые миры.

Но даже в те времена никто не пытался корректировать чужую историю.

Через час Марк все же выпроводил Ксению из своей комнаты. Если Сергей сдержит слово и приведет старца, то они вот-вот должны появиться. А князю совершенно ни к чему знать, что его сестренка побывала в койке следователя.

“А то еще заставит меня на ней жениться, – хмыкнул Марк. – Ради Друза я готов на многое. Но только не на это. Княжна Марья не для меня”.

Он должен был признать, что все толстовские дамы не для него. Неужели во времена графа женщины были так уныло неинтересны? Бр-р…

Итак, что мы имеем? Кражу бластера из сейфа… Погоди! Кто это подтвердит? Сам князь? Кабинет-министр? Запись! Сергей говорил, что инфокапсулы за ненадобностью бросают прямо в чулане.

Марк выскочил из своей комнаты. Навстречу попался Иван, который нес новые занавески в кабинет старого князя. Кажется, этот старик вездесущ.

– Где у вас чулан?

– Последняя дверь по коридору.

Марк кинулся туда. Ага! Куча коробок. И каждая набита инфокапсулами. К счастью, Марк знает, какой номер ему нужен. Тридцать седьмой. Он отыскал блестящую личинку с цифрой “37”. Ну что ж, из этой записи любому станет ясно, что князь Андрей не знал о пропаже бластера. И признания кабинет-министра тоже чего-то да стоят.

“Друз, твоя голова теперь более или менее прочно сидит на плечах”.

Осталось нераскрытым лишь одно звено. Кто играл роль Лери? Не Ксения – это ясно, как день. Сама Лери – тоже отпадает. Но в доме нет больше женщин… то есть прислуга имеется. Но служанки даже отдаленно не похожи на Лери. Погоди! Почему нет женщин? А старая нянька? Старая… ростом она как раз с Лери, худенькая, стройная… старая… помни, Марк, возраст уже однажды сыграл с тобой злую шутку. А на Китеже, где бушуют карнавалы, можно притвориться и старым, и молодым…

Марк кинулся в детскую. Нянька листала детскую книжку, сидя в кресле. Увидев Марка, поднялась. Видимо, выражение лица его выдало… Она попятилась. Марк шагнул к ней, стянул с головы чепец вместе с седым париком, уцепил за щеку, будто хотел ущипнуть, и сорвал маску. Перед ним была юная девушка, ровесница Лери. Внешне даже немного похожая. И почти столь же очаровательная.

– А вот и настоящая княжна Марья… – сказал Марк. – Вернее, Мария. Или Мэри?

– Маски запрещено срывать… – пробормотала она.

– Карнавал закончился, а следствие продолжается, Мэри! – заявил Корвин. – Так что будьте так любезны, объясните, зачем вы притворялись моей сестрой? Зачем заказали себе точно такое же платье и маску?

– Оставьте меня! – она хотела оттолкнуть его, вырваться, выбежать.

Но Марк крепко держал ее за руку.

– Пустите!

– Нет.

Она сдалась неожиданно. Рухнула назад в кресло, и попросила… умоляющим жалким голосом:

– Отдайте маску, я ее надену.

– Зачем? – Марк колебался, подозревая подвох.

– У меня карнавальный синдром. Слышали?

– Нет.

– Разумеется, вы с Лация… У вас не бывает карнавалов.

– Бывают. Сатурналии в декабре, в феврале день дурака, а в июньские Иды [2] – праздник музыкантов и самый настоящий карнавал с масками и переодеванием.

– Все это не то, – махнула рукой княжна Мэри. – У нас карнавал подлинный. Он – в крови. И потому тысячи людей просто не могу жить без масок. А, надевая маску, вживаются в роль. Почти по системе Станиславского. Вы знаете про систему Станиславского?

“Слышал”, – подсказал голос.

– Знаю, – сказал Корвин.

– Маска молодой хорошенькой женщины заставит меня влюбиться в первого встречного. Зато личина старухи не позволит фривольностей.

– Вам не хочется влюбляться? – Марк отдал девушке маску.

Княжна Мэри спешно натянула ее, пригладила парик, водрузила чепец на макушку. Перед Корвином вновь была старая нянька.