Маска Дантеса - Алферова Марианна Владимировна. Страница 59

– Физиком или химиком, – подсказал Корвин. – Твои предки одинаково прославились на этом поприще.

– Но и то, и другое занятие мне кажется одинаково скучным. Я был лишен удовольствия постигать и открывать. Стоило мне начать вникать в какой-то вопрос, как тут же следовала подсказка. Наука опротивела мне прежде, чем я добрался до неисследованной области.

– Тогда стань тем, кем хочешь стать. Тебе никто не запрещает начать с нуля. Или мешает честолюбие?

– О нет, ничуть… – покачал головой Сулла. – Я уже сделал выбор. Я решил быть ничем. По-моему, это оригинальное решение.

– О нет! Ничуть! – в свою очередь передразнил Корвин. – Бездельников в избытке я видел на Колеснице.

– Узнаю Корвина! – засмеялся Сулла, кажется, нисколько не обидевшись. – На любой вопрос у него найдется ответ. Но на его вопросы не может ответить никто, кроме него самого. – Сулла вздохнул. – Так говорил мой отец. А я лишь за ним повторяю. Тебе это нравится? Нравится повторять? Слышать вечные подсказки?

– Пока не надоело. Итак, вернемся к “эликсиру забвения”. Ты даешь слово, что никому не передавал формулу состава?

– Клянусь. Чем поклясться? Памятью я не дорожу. Ну что ж, клянусь своей шкурой, душой и звездой Фидес… Впрочем, зачем клятвы? Я видел глазами отца, что происходило с моим братишкой, после того, как он проглотил эликсир. Клянусь, я не отличаюсь сентиментальностью, ребятня меня раздражает капризами, писком и визгом… но я никогда бы не дал эликсир ребенку.

“Он не лжет”, – шепнул голос предков.

“Или лжет очень хорошо”, – мысленно огрызнулся Марк.

Сулла при этом смотрел на него очень внимательно, по своему обыкновению склонив голову набок, и печально улыбался.

– Сейчас ты разговариваешь с ними… Я угадал? Это сводит с ума…

– Ничуть! – с вызовом отвечал Марк. – Но если ты не открывал никому тайну эликсиру, кто-то другой… Возможно, кто-то из помощников твоего отца.

– Мой отец вел работу в одиночку, и все записи были уничтожены по решению сенатской комиссии.

– В одиночку – в том смысле, что никто из патрициев не участвовал в его разработках. Никто кроме тебя, не получил в наследство его формулу. Но у него были ассистенты. Из плебеев. Мне нужны их имена.

– Почему ты уцепился именно за эту версию? У тебя есть доказательства, что у сектантов оказался препарат моего отца?

– Похитители назвали эликсир “Сулла”.

– Да любой бы назвал так отраву. Независимо от того, кто ее изобрел, – усмехнулся хозяин. – Правда, “Нерон” подходит куда больше…

– И все же. Мне необходимо знать, кто помогал твоему отцу. Я никого ни в чем не хочу обвинять. Не требую возмездия. Я хочу спасти жизни похищенных мальчишек. И только.

Кажется, впервые с начала их разговора Сулла отнесся к словам Корвина всерьез. Во всяком случае, улыбка перестала морщить губы, а вертикальные зрачки сделались вполне нормальными.

– Вот еще одна унизительная особенность патриция – даже смерть не может спасти их от следователей. Ты будешь допрашивать моего отца снова. А я держать за него ответ. – В интонациях Суллы не было раздражения или гнева – только горечь.

Корвин не стал отвечать на эту реплику.

– Итак… – сказал требовательно. – Я слушаю.

– Речь идет о жизни детей, – сказал молчавший до этого Флакк.

– Не надо! Не произноси только здесь слово “должен”! Или я выставлю вас за дверь! – взъярился Сулла. Глаза его сделались красными. Причем радужка тоже поменяла свой цвет.

“Совсем не два кредита, а двести тысяч, – уточнил про себя Корвин. – Но все равно в этом есть что-то вульгарное…”

Марк молчал. Флакк тоже.

Но это, кажется, еще больше взбесило Суллу:

– Не говорите мне про детей! – проговорил он свистящим шепотом, подаваясь к Марку. От прежней маски изнеженного сибарита не осталось и следа. – Потому что я тут же вспоминаю, как мой дед изнасиловал десятилетнюю девочку. Почему ты не нашел тогда преступника, Корвин?

– Мой дед, – уточнил Марк. – Тогда префектом по особым делам был мой дед. Но он не занимался такими делами. Только убийствами. Преимущественно теми, что могли иметь общественный резонанс. Но если ты хочешь, чтобы справедливость восторжествовала, я займусь этим делом. Теперь.

– Нет. Не надо. И преступник, и жертва давно умерли. Ненавижу… – процедил Сулла сквозь зубы.

– Мы сейчас говорим не о детях. Всего лишь об эликсире, который создал твой отец. Об этом и вспоминай. Чем скорее мы закончим разговор, тем лучше.

Сулла усмехнулся:

– Неужели вас не мучают пороки предков? Тебя, Корвин. И тебя, Флакк. Нет? Никто из дедушек и бабушек не совершал ничего предосудительного? Завидую… Завидую и вспоминаю. – Сулла закрыл глаза, сосредотачиваясь.

Корвин вытащил капсулу с трубочками памяти. Сулла не видел его жеста, но угадал по шороху упаковки. Предостерегающе поднял руку.

– Не надо. Я и так умею вспоминать, без твоей травки… – Он нахмурился. – Помощников было двое. Секретарша и ассистент… Секретарша – любовница отца… Ирида. Она знала формулу и испытывала состав на себе… Уехала вместе с отцом в изгнание. Умерла вскоре после смерти отца. – Сулла дернул ртом, что могло означать улыбку. – Это уже мои собственные воспоминания… Возможно, ее преждевременную смерть вызвал “эликсир”…

– А второй? Ассистент.

– Тит Флавий… Я… то есть мой отец… в шутку называл его императором. А он в ответ именовал патрона “диктатором”. Флавий так же отправился к отцу на Петру спустя два года. Флавий был довольно старым уже тогда. Он умер. Да, умер пять лет назад.

– Ну что ж… придется признать, что я направился по ложному пути, – вздохнул Корвин. – Соприкоснемся браслетами и простимся.

Сулла поднял руку, Марк тронул своим комбраслетом золотой браслет на запястье Суллы. Комустройства автоматически обменялись кодами.

– Захоти я стать следователем, ты бы взял меня к себе в группу? – спросил Сулла, когда Корвин был уже у дверей.

– Непременно. Но только никаких змей под ногами и трупов в ванной.

– Что за странная фантазия – сделать подобного человека своим помощником? Помощником следователя? – спросил Флакк, едва только поднял флайер в воздух. – Это же законченный псих.

– Нет, он никак не может сделать выбор – продолжить безобразия предков или их загладить. Его отец пытался стереть из памяти самые мерзкие эпизоды. И совершил еще одно преступление. А нынешний Сулла не опасен. Пока.

Марк закрыл глаза и тут же провалился в сон.

И снова очутился в таблине Суллы. Только теперь старший Корвин разговаривал с создателем эликсира. Старший Сулла ничуть не походил на своего младшего сына – надменный, уверенный в себе, озлобленный. Маленькие темные глаза, их взгляд впивался в собеседника – не ускользнуть. Длинный нос, немного запавший рот, острый подбородок. Над высоким лбом в беспорядке вились рыжие волосы.

– … Ты спрашиваешь, зачем я пытался создать это средство? Ты твердишь, что мой напиток – зло. А между тем, я, может быть, спасаю всех патрициев. И весь Лаций в придачу.

– В каком смысле? – Знаменитая манера префекта Корвина: выказать максимум непонимания… пускай другие объясняют происходящее, а он будет слушать. Узнать образ мыслей подозреваемого – не так уж мало.

Сулла старший тут же попался на эту нехитрую уловку:

– Когда-нибудь патрицианская память переполнится, как переполняется память самых совершенных компьютеров, и очередному поколению не на что будет “записывать” собственную жизнь. Они будут жить чужими воспоминаниями, не действовать, а пребывать в летаргии. Прошлое поглотит их мозг, не оставив места для настоящего, и уж тем более – для будущего. Я спасаю наше будущее, Корвин!

– Ты говоришь глупости, Сулла. Наша память устроена так, что место для нового всегда найдется. Прошлое, незначительное, или слишком отдаленное, просто архивируется. Мы не помним давних событий, но имеем к ним доступ. В нужный час архивы открываются, и подсказки всплывают в нашем мозгу. В дальнейшем все больше информации будет храниться в свернутом состоянии, все меньше окажется доступной непосредственно. Наши отдаленные потомки, возможно, уже не будут помнить отдельных событий. Им в наследство достанутся лишь знания…