Мечта империи - Алферова Марианна Владимировна. Страница 106

– Я нарушил волю богов…. Теперь меня ждет спуск на самое дно Тартара. Но я знаю, как оно выглядит, это дно. Я видел его однажды… Убивающий свет. Гений

смерти открывает безжалостное око… Самый прекрасный и самый страшный свет… В Тартаре тот же свет. И те же муки…

Он замолчал, переводя дыхание.

– Я так хотела, чтобы ты стал мужем Летти, – зачем-то сказала Фабия.

Гай попытался улыбнуться распухшими губами. Он не помнил, кто такая Летти.

Имена уже не имели для него никакого значения.,

И тут за дверью раздался звонкий девичий голос.

– Марк Габиний! Это я, Летти! Где ты?! У тебя гости! А ты не ждал, клянусь Геркулесом!

Летти! Она здесь?! Фабия выбежала из спальни. В атрии стояла Петиция – в простенькой светлой тунике и полосатых брючках. Ее наряд напоминал одежду акробаток, которые выступают на рынках под удары барабанов и пронзительные вопли зазывал. Рядом с Петицией стоял мужчина лет тридцати с узким худым лицом и взлохмаченными темными волосами. На нем были выцветшая голубая туника и белые полотняные штаны, какие носят крестьяне. Широкополая шляпа болталась на ленте за спиною.

Петиция с визгом бросилась Фабии на шею.

– Летти, девочка, почему ты здесь? – у Фабии задрожал голос. – Я же говорила, тебе нельзя возвращаться, это опасно…

– Нет, все не так, не так! – энергично затрясла головой девушка. – Я должна стереть ту надпись в книге. Так сказал Элий, – она повернулась к своему спутнику. – Я тебя не представила – это Элий Деций.

– Мы виделись на обеде в Палатинском дворце, – вежливо напомнил сенатор.

Фабия окинула гостя внимательным взглядом. Да, кажется, это он. Высокий лоб, тонкий нос, один глаз заметно выше другого. Но, всемогущие боги, что у него за вид!

– Да, мы встречались. Но я, признаться, не узнала тебя, сиятельный. Ты сильно переменился. Я так сочувствую тебе… бедная Марция.

В ответ Элий вдруг произнес совершенно спокойным, отрешенным голосом, будто артист на сцене театра Помпея:

– «О страдании: если оно невыносимо, то смерть не преминет скоро положить ему конец, если же оно длительно, то его можно стерпеть» [63] .

Фабия с изумлением смотрела на Элия. Ей показалась неуместной эта цитата.

Как будто он позаимствовал не только чужую мысль, но и чужое чувство.

– Почему ты здесь, сиятельный? – несмотря на видимое усилие, холодные нотки прорвались в голосе Фабии.

Подразумевалось, что в подобных обстоятельствах Элий должен быть в Риме, а не шляться по дорогам, переодетым в платье простолюдина, в обществе молоденькой девчонки.

– Нам нужна книга с пророческой надписью Летиции. Как только Летти сотрет ее, опасность для нее тут же исчезнет. И для Рима – тоже.

Фабия ожидала чего-то в этом духе. Ну разумеется! Если кому и спасать этот мир, то только Элию.

– Тебе, сиятельный, лишь кажется спасение простым, а выход – рядом. Как только мы извлечем книгу из тайника, наши враги попытаются ею завладеть.

– У нас есть союзник. И этот союзник даст нам несколько минут на то, чтобы уничтожить надпись. Я говорю о гении Империи.

Но Фабия не была так уверена в могуществе покровителя Империи.

– Бабушка, пойми, все очень просто. Если я сотру надпись, приговор отменят… Тот приговор, смертельный… который неминуем… – Летти говорила будто с чужих слов.

И только теперь Элий понял, что девочка твердит не о своих фантазиях, а о реальных будущих событиях. Пока надпись существует, перед ее мысленным взором с неизменным постоянством встает картина мерзкого судилища и неминуемого приговора, а затем – мучительной казни. Вот откуда этот страх и ее уверенность в том, что ее казнят. И портрет палача до мельчайших черточек. И страх надругательства, доходящий до паранойи. Она как будто все это уже пережила, но чудом осталась в живых.

Бедная девочка! Элий погладил ее по голове и коснулся губами спутанных волос. И этот жест не укрылся от Фабии. Она с подозрением посмотрела на внучку и ее спутника. Что-то в их поведении было более чем дружественное – какая-то странная трогательная нежность. Неужели?.. У нее дрогнуло сердце. Уж меньше всего она могла пожелать подобного жениха для своей любимицы. Не потому, что сенатор был недостаточно богат, а потому, что такие люди, как Элий, с поразительным умением делают своих ближних несчастными.

– Хорошо, я иду за книгой немедленно. Я наняла охрану, и один телохранитель постоянно со мной, – заявила Фабия. – Только позову Мутилию, чтобы она побыла с Гаем, и сразу же отправлюсь.

– Гай здесь? – обрадовалась Летти. – Ну и как поживает наш ученый муж?

Наверняка придумал, как поднять в воздух летательный аппарат! Он обещал мне это!

С истинно ребячьей беспечностью она переходила от слез к смеху и опять – к слезам. «Как хорошо быть такой юной», – подумала Фабия. И, поймав взгляд Элия, устремленный на Летти, поняла, что он подумал точно так же. И это совпадение мыслей мгновенно примирило ее с Элием.

– Летти, дорогая.. – Фабия запнулась, не сразу сумев подыскивать слова, – Гай очень болен. Очень. Он… умирает.

– Что? – девочка растерянно глянула на Фабию, потом на Элия. – Но я его так люблю… Как брата, конечно… но он… он… – Ее глаза переполнились слезами. У Фабии и самой на глазах заблестели слезы. Ну вот, теперь они начнут вдвоем реветь, вместо того чтобы действовать!

– Девочка моя, в лаборатории Триона произошла авария, и Гай пострадал.

Элий при этих словах подался вперед. Авария в лаборатории Триона? Лицо Элия мгновенно переменилось и сделалось почти жестоким.

– Я должен видеть Гая, – заявил он.

– Он очень болен, сиятельный, – Фабия сделала ударение на сенаторском титуле. – И очень страдает.

Элий и сам страдал. И душой и телом. Но какое значение имеет боль? Быть может, она просто необходима.

– Гай хочет видеть меня, – сказал Элий уверенно. – Спроси его, и он скажет, что все эти дни ждал именно меня.

Спорить с Элием было бесполезно, и Фабия со вздохом указала на дверь спальни. Летти ухватила сенатора за руку, будто его встреча с Гаем таила опасность и она никак не могла его отпустить. Но Элий отстранил девочку с неожиданной холодностью.