Путь в Беловодье - Алферова Марианна Владимировна. Страница 20

Радость от победы – а Роман все же разорвал обруч, и, значит, победил, радость внезапного освобождения хмельным теплом разливалась по телу. И пусть тепло это было поверхностным, оно все равно согревало и веселило.

– Поверни-ка направо, к дому Медоноса, – попросил Роман.

Машина вынырнула из Дурного переулка на Ведьминскую, потом вновь повернула на Преображенскую и здесь остановилась. Впереди маячили тесовые ворота Медоносова дома. Из всех колдунов только Медонос демонстративно возвел свои хоромы вдали от прочей братии. Над коньком, отбрасывая блики на крышу, крытую оцинкованным железом, висел в ночном небе огненный знак Медоноса – пытающий обруч. Роман смотрел на этот знак, и странное беспокойство охватывало его, совершенно непонятное и беспричинное, – так по реке в безветренную погоду идет мелкая рябь.

Пошел дождь. Водный колдун не помнил, вызывал он дождь или нет. Но капли исправно стучали по капоту. Можно собрать сейчас всю энергию воды в кулак, да и ринуться в атаку, пока Медонос не ждет. Ринуться очень хотелось. Но Роман сдержался. Он понимал, что подобная атака ни к чему не приведет. То есть ни к чему хорошему.

– Ладно, поехали дальше, – сказал колдун. – Вот здесь сверни. По Ведьминской будет семнадцатый дом. Там и остановимся.

Михаил Чудодей, прозванный за глаза Чудаком, возглавлял сообщество колдунов Темногорска уже скоро семь лет. Сам Чудодей был из породы колдунов не очень сильных. То есть бывали у него несомненные удачи, и даже взлеты. В прежние времена, когда колдовская практика не приветствовались, сумел из прочих выделиться и создать себе имя. Потом, когда колдунов повсюду развелось, как грязи, слава его померкла, практика сделалась весьма и весьма скромной. Но имя осталось. В том смысле, что имя осталось незапятнаннам. Бывают такие люди – вроде бы ничем не замечательные, талантом наделенные не ахти каким, многим неудобные, но при этом никто и никогда не сомневается в их честности. Чудодей был из этой породы. Потому и поставили его во главе Темногорского Синклита. Знали: ничего он толком организовать не сможет, у властей милости не выпросит, и вообще Чудак он и есть чудак. Но при всем при том все эти семь лет колдуны жили мирно. То есть делали друг дружке мелкие гадости – не без этого – но чтобы крупно разругаться или открытую драку устроить – ни-ни. И власти опять-таки колдунов не донимали.

Дом у Чудака тоже был особенный. Во-первых, забор – совершенно несолидный, ниже человеческого роста, старый, покосившийся, калиточка вообще хлипкая, даже охранного заклинания не было наложено.

Когда Роман постучал в дверь, ему отворила молодая супруга Чудака Эмма Эмильевна, дородная, румяная, в пестром не по погоде легком платьице и в шлепанцах на босую ногу. И то: в доме у Чудака было тепло, даже жарко. Повсюду в горшках, кашпо и даже в консервных банках росло что-то зеленое, ползучее, пышнолистное – сразу видно, без колдовских заклинаний не обошлось. Не иначе как Слаевич недавно побывал в гостях во время своего звездного часа.

– Слава Мастеру, Ромочка вернулся! – всплеснула руками Эмма Эмильевна. – Замечательно! Я к Тине все время говорила: не волнуйся, вернется твой гуляка, никуда не денется. Но она так переживала, бедняжка! Где ж ты столько времени пропадал? Мишенька искать тебя пробовал, да у него ничего не вышло.

– Где был, то – тайна! – Господин Вернон приложил палец к губам.

– Что-то плохо ты выглядишь. Бледнее обычного. Ничего худого, надеюсь, не случилось? Может, порча какая? В Темногорске за последний год на многих порча напала. И главное… – она понизила голос до шепота, – колдовство пошло кратенькое и худое. То есть сегодня заклинание наложат, а завтра оно уже слетает. А народу все больше и больше за помощью приезжает. Сумасшествие какое-то. Что делать-то?

– Михаил Евгеньевич велел зайти, – сказал Роман.

– Да, да, конечно, проходи, – засуетилась супруга Чудодея. – Мишенька на кухне сидит.

– Я с ассистентом.

– И ассистент пусть заходит. А у тебя, Ромочка, с колдовством все в порядке?

– Вроде как.

– Ну и слава Богу! Слава Богу! Я в церковь хожу, свечки Николе Чудотворцу ставлю, чтобы он Мишенькиному дару помог устоять. Я и за тебя свечку поставила.

– Так я не крещеный.

– Ну и что? Я за всех молюсь, кто мне по сердцу, всем помочь прошу.

Они прошли не в кабинет, а на кухню, где глава темногорских колдунов пил чай. Заслышав в прихожей голоса, он криво нахлобучил на макушку парик и водрузил на тонкий хрящеватый нос очки. Опять же криво. Для встречи гостей Чудак надел новенькую полосатую пижаму.

– Роман Васильевич, ну наконец-то! Я уж и чай цейлонский заварил собственноручно, вас поджидая. А вы все нейдете.

– Ассистент мой Алексей Александрович Стеновский, – представил друга Роман.

– Очень приятно. – Чудак привстал, протянул гостю узкую ладонь.

– Я вас помню, – сказал Алексей. – Мы как-то к вам с отцом заходили. Очень давно.

– Я вас тоже помню, – кивнул Чудак. – Это очень даже хорошо, что у вас, Роман Васильевич, теперь ассистент. Потому что… знаете ли… время опасное. Устроили свои спешные дела?

– Раскидал помаленьку.

– Я ведь не просто так вас на чай зазвал. Плохие дела в Темногорске творятся. Кто-то над нашими колдунами власть хочет взять. Все уже предупреждены, кроме вас. Вот, как видите, сижу, жду. А не пришли бы – сам бы явился утречком. С Матюшей пошел бы гулять, и к вам. Дело-то нешуточное. Не склока какая-нибудь и не дебаты по вопросу, можно ли на госслужбу колдуну поступать или нельзя. – Чудак вдруг хлопнул ладонью по столу. – Вот, извольте узнать, до чего дошло! Обруч колдуну на голову надевают и в плен берут. Мне доподлинно известно, что нападений было уже как минимум три. Всех окольцевали. Потому как не отбиться – сила страшная в таком обруче. Кто за этим стоит, никому не известно. И я не ведаю. Подозревать тоже никого не подозреваю.

– И надолго в плен берут? – полюбопытствовал Роман.

– Сутки колдун сидит в обруче, испытывая страшнейшие мучения, потом его отпускают. Что тем пленением в колдовском даре нарушают, пока неизвестно. Я пытался разузнать, но без толку.

– Своевременное предупреждение, – усмехнулся Роман.

– Уже имели дело с… ними? – Чудодей вдруг сильно заволновался и едва не опрокинул чашку с чаем.

– Полчаса назад. По дороге к вам мне на голову как раз такой обруч три колдована ладили. Я обруч тот разорвал. Вот, смотрите. – Господин Вернон положил перед Чудаком осколок. – Одного нападавшего мы с собой привезли.

Чудодей с опаской взял кусок чего-то черного, повертел в руках.

– Сила-то ушла. Теперь не распознать, какое заклятие было наложено. Говорите, один колдован с вами?

– В машине у меня сидит. Без сознания, – сообщил Стен.

– Его осколками посекло, да еще я заклинание недвижности на него наложил, – уточнил Роман.

– Тогда попробуем узнать, кто за ними стоит. Ведите его сюда, на кухню.

Колдован уже очухался. Если бы не парализующие заклинание, он бы давно скотч разорвал и ушел. Но заклинание его полностью парализовало – спеленатый скотчем, пленник походил на бревно, даже вдвоем на кухню затаскивать его было нелегко. Пленника усадили в угол на старенький диванчик. Он привалился к подушкам и смотрел прямо перед собой. Взгляд у колдована был ничего не выражающий, будто обращенный внутрь.

– Вы его знаете? – спросил господин Вернон у председателя Темногорского Синклита.

– Клянусь «Мастером и Маргаритой», не знаю, – заявил Чудодей. – Надо попробовать его допросить, – предложил он не слишком уверенно.

Впрочем, двум колдунам одолеть одного колдована ничего не стоило. Вот только что обозначать этим словом – «одолеть»? Уничтожить – да, пожалуйста. А вот переколдовать – вряд ли.

Чудодей стал готовиться к сеансу – снял и парик, и очки, вытащил из шкафчика над газовой плитой растрепанную старинную книгу. Он долго листал страницы, читал, бормоча, и соловел от собственного бормотания. Чудодей был книжным колдуном в прямом смысле этого слова. Вся сила его от книг бралась. И в книги же уходила.