Путь в Беловодье - Алферова Марианна Владимировна. Страница 4

Любовь была куда интереснее. Любовь, как чувство почти колдовское, мистическое, всеохватывающее, была для Тины в новинку. Она предалась любви и в любви буквально растворялась. Ежечасно, ежеминутно любовь присутствовала в ее жизни. Если шла в магазин, Тина непременно покупала то, что нравилось Роману, а уж только потом то, что приглянулось лично ей. В газетах она выискивала все, связанное с колдовством, и если упоминалось имя господина Вернона, то радовалась, а если его не упоминали – негодовала. Все заметки про Романа она вырезала из газет и журналов и складывала в отдельную папку. Когда Романа не было рядом, Тина разговаривала с ним вслух и не находила это нелепым. Обожала целоваться с ним на людях, а по ночам просыпалась и долго смотрела на него, спящего. Во сне он иногда разговаривал. Вернее, вдруг начинал бормотать: «Уйди, оставь, убирайся…» или даже кричал «Отхлынь!» Видимо, в снах кто-то из колдунов ему досаждал нередко. Тина знала, что во сне колдуны уязвимы. И потому в такие минуты непременно шептала охранные заклинания. Колдун успокаивался, переставал бормотать, Тина осторожно касалась губами щеки любимого. И такая ее жалость охватывала, что хоть кричи. Все внутри переворачивалось от той жалости, на глазах выступали слезы. Странно ведь: Роман удачлив, красив, силен, не обделен ни вниманием, ни богатством, а вот, поди, ж ты, жалела она его, и все тут. Так жалела, будто он был самым несчастным человеком на свете, калекой от рождения, ненавидимым людьми и судьбой. И чем искусней делалось его колдовство, чем громче становилась слава, тем сильнее была ее жалость. Ничего с этим Тина не могла поделать.

Романа подобное обожание забавляло, он посмеивался над ассистенткой, но всегда добродушно и остроумно. Иногда колдун попрекал ученицу леностью, но опять же, подтрунивая, и как бы между прочим. Возможно, его устраивало отсутствие рвения единственной ученицы: раскрывать перед Тиной тайны своего мастерства не входило в его планы. Той осенью Тина была счастлива.

А потом…

Все началось в один из осенних дней, когда на прием к Роману Вернону явился парнишка лет двенадцати или тринадцати и потребовал, чтобы колдун нашел убийцу его отца. Кажется, о той смерти писали в газетах. Убийство не громкое, а скорее странное. Во всяком случае, журналисты обратили на него внимание. Колдун что-то такое показал мальчишке в тарелке с водой, но что именно – Тина не знала. Когда паренек ушел, Роман заперся у себя, потом вдруг прекратил прием и куда-то уехал до самого вечера.

Вернулся он поздно, провел всю ночь в кабинете, а под утро поднялся, наконец, в спальню и сказал Тине сухо и как бы не о себе:

– Ехать надо. Дело серьезное. Ищут убийцу.

Она не удивилась. Его и раньше темногорские следователи приглашали подсобить в каком-нибудь сложном деле, но всегда участие Романа в раскрытии преступлений держалось в тайне.

Колдун велел Тине раздеться. Она решила, что на прощание Роман решил позабавиться в постели. И не угадала. С головы до ног отер колдун ее тело полотенцем, смоченным в пустосвятовской воде. Потом произнес заклинание.

– Это защита, – пояснил кратко. – Несильная, но действенная. На месяц хватит. Надеюсь, что управлюсь быстрее. Будут спрашивать обо мне – говори, что уехал по делам. Если кто имя Гамаюнова при тебе произнесет, слушай внимательно и запоминай каждое слово. Запомнила – «Гамаюнов».

– Конечно! – легкомысленно хмыкнула Тина.

– Если кто станет угрожать – не бойся. Замки на всех окнах и дверях любой удар выдержат. Впрочем, если что, обращайся сразу к Михаилу Чудодея.

– «Если что», – как это понимать? – обеспокоилась Тина.

Колдун задумался на миг, потом сказал:

– Я грядущего не прозреваю, – потом поцеловал ее и шепнул на ухо: – Верь в свою силу.

Утром Роман уехал. И не вернулся вечером. Тина не беспокоилась. На дверях дома и на воротах повесила объявления, что приема в ближайшие дни не будет. Все равно люди приходили, то ли читать не умели, то ли не верили написанным словам. Являлись обезумевшие от горя женщины или наглые личности мужского пола и требовали немедленно вернуть им Романа Вернона, потому как приехали издалека и затратили кучу денег и времени. Один даже утверждал, что Тина обязана компенсировать его расходы.

– Я ж теперь после дефолта голый! – кричал незадачливый посетитель. – Ограбили! Сволочи! Всех вас стрелять надо!

Так что через два дня Тина вообще перестала кого-либо впускать во двор, а ворота закрыла на замок да еще наложила охранительное заклинание – Роман научил ее этому в первую очередь. Все-таки кое-что она умела.

Теперь с утра до вечера валялась Тина в постели, читала, смотрела видак. По Темногорску вдруг поползли слухи, что за городом нашли кучу трупов. То пять, то ли шесть. А может – и десять. Никто толком не знал. Поговаривали, будто все изувечены каким-то особенным образом, так что убитые напоминают египетские мумии, только без благовонных масел и пелен.

Про заклятие, с помощью которого можно изгнать из тела человека воду, Тина знала, Роман даже объяснял ей в общих чертах, как применять это заклинание в качестве самозащиты. Но Тина и не подумала связать тех троих мертвецов с господином Верноном.

Еще одно событие должно было насторожить Тину гораздо больше, чем предупреждение Романа и слухи о мумифицированных трупах. Исчезла Марфа. На другой день после отбытия колдуна. Куда? Почему? Неведомо. Потом заговорили, что она в Пустосвятово купила домик с большим садом и оставила служение. Когда такие, как Марфа, уходят, это тревожный знак, колокольчик звякнул: динь-динь, беда! Но Тина, как уже было сказано, не тревожилась.

Сразу после исчезновения Марфы заглянул к Тине следователь Сторуков. Какое у него дело к господину Вернону, не сказал. Спросил только, где Роман и не было ли от него каких вестей. Спрашивал Сторуков как бы с неохотой и кивал, когда Тина отвечала «не знаю», потом сказал, хмуро глянув на Тину:

– Этих троих убил Роман Воробьев. Но доказать не могу. Они умерли от обезвоживания. Никто так не убивает. Суд, разумеется, не примет этого дела к рассмотрению, даже если я захочу найти улики и свидетелей. Но хозяин убитых знает, кто его парней порешил. Учти.

– Что учесть? – зачем-то спросила Тина.

– Учти, что лучше иметь дело со мной, чем с ними.

Она вполне однозначно поняла слова блюстителя порядка: достала из сумочки сто баксов и положила на стол перед следователем. Надо сказать, что августовский дефолт, случившийся как раз в том году, колдуна не коснулся: Роман всегда брал за работу только баксами. Впрочем, как и вся колдовская братия.

Сторуков деньги взял и предупредил:

– Я Романа видел в Пустосвятово. Он не скоро вернется. Поехал дальше.

– Куда? – невольно вырвалось у Тины.

– А вот это мне неведомо.

На другой день явились какие-то люди – хмурые, в черных кожаных куртках, требовательно постучали в ворота. Тина могла не открывать – заклятия ограждали. Но чего-то испугалась и открыла.

Люди в черной коже вошли в дом, по-хозяйски расположились в гостиной. Вернее, один из них, явно главный, сел, остальные встали за его спиной и за спиной Тины.

– Где Воробьев? – спросил главный.

Она пожала плечами, и кажется, только теперь ощутила беспокойство.

– Лучше ответить.

Главный был невысокого роста и полный, с бычьей шеей и светлым ежиком на голове, причем ежик начинался почти сразу над бровями.

«Штампуют их что ли, таких мордатых?» – подумала Тина.

– Да не знаю я. Уехал он. А куда – не сказал. Может, на море с любовницей подался, почем я знаю.

– Давай договоримся. – Главный был осторожен, памятуя, в чьем доме находится. – Я тебе пятьсот баксов даю, а ты мне толкуешь, где твой босс.

– Я господина Вернона за пятьсот баксов не продаю! – неожиданно дерзко выкрикнула Тина.

Тут же один из подручных вмазал ей ладонью по лицу. Несильно, но хлестко. И очень больно. Щека так и вспыхнула. Тина закричала и схватилась за скулу. Обидчик ее тоже заголосил – рука у парня мгновенно потемнела и скрючилась.