Сыщик - Алферова Марианна Владимировна. Страница 59

Всех охранников уложили друг подле дружки ничком.

«Кожу на лице всем троим придется менять», – решил Марк.

Один из парней очнулся и даже попытался встать, но тут же получил удар ногой в живот. Бил Друз.

– Мразь! Ты за все ответишь… – прохрипел парень.

– Кому и что я должен отвечать, позвольте узнать? – засмеялся центурион, скручивая руки поверженного молекулярной нитью.

– Мне… мне ответишь…

Друз, очень довольный собой, отряхнул ладони, будто от грязи.

– Где ты научился драться? – спросил Марк.

– Один раз я повздорил с Цезоном… ныне покойным… – многозначительно начал Друз и замолчал.

Цезон был патрицием, его род сотни лет подряд посвящал себя войне, поколение за поколением служили в особых когортах. Тренируйся Друз с утра до вечера и с вечера до утра, все равно у него не было ни единого шанса победить в схватке с Цезоном. Однако Друз почему-то считал, что его личные способности могут одолеть силу целого патрицианского рода. Что это? Плебейская самоуверенность? Или плебейское легкомыслие? Говорят, плебеи живут так, будто смерти нет вообще, и у них впереди бесконечность, и они успеют совершить все, но никогда ничего не успевают. Может потому, что не чувствуют ноши за плечами.

Флакк тем временем связал двух других охранников.

– Уходим! – сказал он.

– Что с этими? – Друз кивнул на охранников.

– Оставь здесь. Хозяин освободит. Надеюсь, он жив?

– А что с ним могло статься? – невинным тоном осведомился Друз. – Правда, думаю, часа два он будет пребывать в блаженном состоянии. Как всегда после разряда парализатора.

– Надеюсь, не в столь блаженном, как князь Сергей. Иначе тебя обвинят в псевдоубийстве.

Они вышли на улицу, бегом пересекли площадь, миновали два квартала. Но дальше бежать по такой жаре и ничего не пить было невозможно. Они зашли в ближайшее кафе и заказали бутылку ледяной воды. Посещение клиники Василида на всех произвело неизгладимое впечатление.

– Ну, что ты узнал? – нетерпеливо спросил Марк.

– Вы не поверите…

– Почему же…

– Князь Сергей заплатил за то, чтобы Василид создал из зародыша человека. Анонимно.

– Чего-то в этом духе мы ожидали. Чей был зародыш? Эмилии и Сергея? Или это тайна? – допытывался Корвин.

– Нет, не тайна. В компе Василида есть все данные. Зародыш принадлежал наварху Корнелию.

У Марка отвисла челюсть. У Флакка – тоже.

Все молчали. Слышалось лишь капанье воды – фонтан в центре зала выдавливал из себя скупую влагу,

– Не может быть, – выдохнул Корвин с трудом. – При чем здесь наварх Корнелий?

– Наварх – отец зародыша. В компе есть данные генетического кода.

– А мать? Эмилия? – Флакк схватил Друза за ворот рубашки.

– С чего ты взял? Мать неизвестна. Про нее лишь сказано, что она из плебейского рода. Хотя генетический код зарегистрирован. Но он не идентифицирован… Да отпусти ты меня! Порвешь охладительный клапан!

Флакк сел на место. Информация, добытая Друзом, потрясла его. Кажется, он так до конца и не поверил, что Эмми к зародышу не имеет никакого отношения. Все патриции чрезвычайно ревнивы. Супружеская верность – гарантия бессмертия их рода. Впрочем, и плебей Друз тоже страдал приступами ревности.

– Его вырастили? Этого ребенка вырастили? – спросил Марк.

– Да, конечно.

– И что дальше?

– Передан для идентификации как гражданин Психеи.

– То есть… – не понял Марк.

– Нам его не найти. Младенец получил имя и теперь где-то воспитывается. Вопрос вопросов: связано это как-то с гибелью Эмилии или нет? – Кажется, Друз уже воображал себя следователем.

– Это был мальчик… или девочка? – зачем-то спросил Флакк.

– Мальчик…

– Я бы многое отдал, чтобы узнать, известно ли об этом самому наварху Корнелию, – пробормотал Марк. Потом спросил: – Кто-нибудь что-нибудь понимает?

– Ты у нас должен все понимать, – усмехнулся Друз. – Наверняка предки уже подсказали решение.

– Еще нет, – признался Корвин. – Зачем князю и княгине оплачивать рождение чужого ребенка? Тем более незаконного сына Корнелия. Не припомню, чтобы Флакки или Эмилии были в большой дружбе с Корнелиями. Быть может, Сергей встречался с навархом во время войны?

– Потому наварх поручил Сергею столь деликатное дело, как забота о его потомстве, – закончил мысль Друз.

Марк сморщился: он же велел сам себе не выдвигать вслух нелепых версий.

– Он бы получил генетическую память, если бы родился на Лации, – напомнил Флакк.

– Нам надо найти этого ребенка, – предложил Друз.

– Что это даст? – пожал плечами Марк. – Малышу сейчас нет еще и трех лет. О чем мы его спросим? Парень, ты случайно не знаешь, какие дела были у князя Сергея с навархом Корнелием? Так, что ли?

Корвин был в растерянности. Он получил массу информации, но не мог сложить из разрозненной мозаики цельную картину. Самоуверенность – вот что его подвело. Рано ему заниматься расследованиями. Поторопился…

Э, Марк, что с тобой? Не паниковать! Ты разберешься, сумеешь! Это только кажется, что информации слишком много. На самом деле ее пока катастрофически мало. Обрывки. Осколки. Намеки. Надо вычленить главное. Отбросить мелочи, которые сбивают с толку.

– Какие будут предложения? – спросил Флакк.

– Вернемся в поместье, – сказал Марк. – Я должен посмотреть отчет полиции и поговорить со свидетелями. Прежде всего – с Инной.

– Получается, мы зря потратили на этого Василида полдня, – вздохнул Друз.

– Возможно, и нет. Кстати, расскажи, как ты расколол его комп?

– Секрет мастерства! – напыщенно отвечал центурион.

Они вышли из кафе.

– Минутку! – внезапно остановился Друз. – Мне надо в туалет… Я вернусь. Нагоню вас по дороге на стоянку.

– А раньше ты не мог туда заглянуть?

– Раньше мне не хотелось. – Друз нырнул обратно в кафе.

Марк глянул через либстекло.

– По-моему, он что-то покупает в киоске, какой-то сувенир.

– Не подсматривай! – одернул его Флакк. – Наверняка хочет сделать сюрприз твоей сестрице.

– Надеюсь, то, что ты сказал про нее у Василида, лишь выдумка, – фыркнул Марк.

Когда они вернулись на стоянку, Никола сидел на подножке флайера, по своему обыкновению сжавшись в комок, обхватив руками колени. Как будто жара заставляла его сжиматься, усыхать. Бледный гриб зонтика парил сбоку, под наклоном, защищая Николу от лучей Купидона.

– Что случилось? Тебе нехорошо? – спросил Марк.

Никола поднял голову. Глаза его были полны слез.

– Я вспомнил княгиню. Как мы ходили по лавкам на центральной улице. Она всегда покупала мне подарки. Вот, видите… – он вытянул руку и показал комбраслет, украшенный драгоценными камнями. – Я никогда ни о чем ее не просил… Она предлагала сделать меня выше ростом… Она… – у Николы перехватило горло. – Она обещала, что мы будем летать на звездолетах, – она, князь Сергей и я… А теперь я никогда не стану пилотом.

Станет пилотом? С такими физическими данными? Марк почувствовал жалость и даже некое сходство с этим человечком. Они оба обижены судьбой. Несправедливо обижены. Он присел рядом с ним на подножку.

– Знаешь, я ведь не всю жизнь патриций. Совсем недавно я жил на Колеснице Фаэтона и носил рабский ошейник, – Марк сам не понял, как вырвалось у него это признание. – Никогда не думал, что получу свободу и меня будут называть Марком Корвином. Может быть, ты станешь когда-нибудь пилотом.

– Когда-нибудь! – Столько боли и сарказма было в этом возгласе, что Марк не нашел ответа. Посмотрел на детские слабые ручки Николы. Вряд ли такой человек способен вынести перегрузки. Что ему сказать? Марк не успел ответить – из флайера послышался зуммер вызова. Никола и Марк заскочили внутрь. Перед ними возникла голограмма – голова сержанта Бертрана куда больше натуральной величины. Копы во всех мирах обожают прибавлять себе значительности.

– Зачем вы посещали клинику Василида? – ледяным тоном поинтересовался сержант. Похоже, он был сильно не в духе. Гневно хмурил брови. Глядел исподлобья. Словом, негодовал.