Тайга слезам не верит - Буровский Андрей Михайлович. Страница 20

Вечером десятого Ирина пришла домой поздно — целый день общалась — сначала с Пашей Андреевым, потом пошла к Марине, слушать новые польские записи. Если по правде — у Ирины была надежда, что родители уже легли, но они еще торчали в кухне. И уж конечно, ничто не предвещало того, что случилось потом.

— Ирочка, вот тут жаркое… — прервался голос мамы от какой-то насквозь фальшивой заботливости, с оттенком непонятной виноватости.

— Мама, мы что — завтра выезжаем?

— Ирочка, ты ведь едешь в летнюю школу?!

— Нет, не еду. Ты же знаешь — я еду в экспедицию, искать дедушкино наследство.

Взгляды мамы и дочки скрестились. Ревмира тяжело вздохнула. Что ж, не избежать ей разговора…

— Ирочка, мы тут посовещались с папой… С папой и с Алексеем Никодимычем, — уточнила мама, и Ирину особенно сильно передернуло — как всякая нормальная девица, Хипоню она не переваривала органически, скорее всего, инстинктивно. — Экспедиция может быть опасной, мы пришли к выводу, что не можем рисковать единственной дочерью. Тебе надо учиться, надо ехать в летнюю школу, а не бегать по тайге и рисковать здоровьем, не спать в холоде и на ветру. И вообще — у тебя хилое здоровье, давай уж скажем совершенно честно. А там очень гиблые места, не зря же там создали лагерь.

И вот тут Ирина поняла то, о чем не хотела и думать — что мама ее предала. Хитро выманила все, что ей надо, использовала, и послала подальше. А заодно и волю дедушки.

Мама еще долго говорила, вышагивая по комнате, помогая себе отмашкой жилистой руки. То, что принадлежит одному члену семьи, принадлежит и всем остальным. Ирина всю жизнь прожила на то, что заработали они с папой. Разумеется, дедушкин клад будет не только для мамы с папой, он будет для всех. Ведь если бы Ирина его сама нашла, было бы так, верно? Ну вот и они так же сделают. Но совершенно не дело старшеклассниц бегать по диким горам, она будет только мешать. Может быть, все эти приключения и хороши у Майн Рида и Джека Лондона, но тут ведь не роман, тут уже практическая жизнь…

В этом месте мама, наконец, подняла взгляд на каменно молчащую Ирину.

И осеклась на полуслове, увидев взгляд дочери. Особенный взгляд, который очень редко замечает женщина, тем более, мама у дочки. Ирина смотрела снизу вверх, почти не моргая, внимательно глядя на маму. Так смотрит женщина на человека, которому она верила и который ее обманул. Не презрительный взгляд, не ненавидящий, скорее уже изучающий. Взгляд, зачеркивающий все, что связывало с этим человеком. И не дай Господь моим читателям, мамам и папам, поймать на себе такой взгляд собственного ребенка.

А Ирина встала, медленно вышла из комнаты.

— Ирочка, я же тебе говорю! Мы с папой узнаем, что и как… Разведаем обстановку, снимем комнату! Может быть, мы еще дадим тебе телеграмму!

Мама тараторила, бежала за Иркой по дому. Ирина тихо шла, засунув руки в карманы джинсов. Только раз Ира вынула руку — чтобы взять с гвоздика ключ. И шла дальше, не слушая мать.

— Ира, тебя когда ждать? Ирина, изволь мне ответить! Ирка, ну что за свинство!

Ирина шла, не поднимая головы, оставляя позади мамины вопли.

— Владимир, а ты что сидишь?! Отец ты или не отец?! Ты-то каким местом думаешь?!

Ну, раз мама начала орать на папу, это надолго. И если уж начала, значит и правда, сама не знает, что ей делать. Уже выходя из подъезда, Ирина слышала вопли с третьего этажа — там продолжали выяснять, чья это дочь, кто за нее отвечает, почему не отвечает, как смеет не отвечать… Мама занималась обыденным в общем-то делом: перекладывала на папу ответственность за свои проколы и грехи. Сколько Ирина себя помнила, она этим занималась каждый раз, потерпев поражение или сделав какую-то гадость. Ирина старалась не слушать.

Летний город пропах бензиновой гарью, запахом несвежей зелени. Торговцы давно разошлись, на месте рыночков, у крупных остановок, валялись ящики, картонные коробки, забитые какой-то дрянью, груды гниющих овощей и фруктов. Бродячие собаки что-то жрали, что-то отнимали друг у друга.

На перекрестке Вора Либкнехта и Проститутки Люксембург Ирку пытались поймать за руку какие-то странные мальчики, стоящие возле синего «мерседеса».

Возле киоска на Разбойника Вейнбамкина небритый толстый азер крутил на пальце связкой ключей — и от машины, и от квартиры. Сунуться он не посмел, но уж раздеть девочку взглядом не преминул и пакостно зачмокал вслед.

Ирине было все равно. Куда она идет? Сначала девочка сама не понимала. Опустив голову, брела Ирина по улицам вечернего Карска. Боль не утихала, но становилось все-таки спокойнее. Утих спазм, перехвативший горло, прекратило колоть в правом боку; кроме своей проблемы, появились улицы, дома и люди. Становилось уже можно жить. Куда это она зашла?!

Ага. Вот Кутеванова, вот Шлюхи Лебедкиной… совсем недалеко от Андреевых. Эх, не будь Пашка таким же маленьким! Мало того, что ноги сами принесли Ирину к Андреевым, у нее и тени сомнения не возникло, что Павел дома и рад будет ее видеть. Павел всегда был надежен, как средних размеров горный хребет… Не может же он исчезнуть, когда ей до такой степени надо?! Только когда Ирина набрала номер на табло домофона, ее вдруг прохватил испуг: а кто сказал, что Павел дома?! И что ему все это интересно?!

Тот же прохладный кабинет, та же спокойная обстановка старого, с традициями, дома. Разве что крендельков на этот раз не было, Пашка предложил только кусок пирога с вареньем, да и то начавшего черстветь.

И минуты не ушло у Ирины, чтобы рассказать, как ее кинула мама:

— Пашка, я готова сама искать клад! Я сама хочу залезть в пещеру! Пашка, поехали сами на Малую Речку!

Скажем откровенно — Ирка выпалила это без особенной веры в успех.

Ну кто такой Павел? Что он может? Даже если и захочет, возможностей у него — не намного больше Иркиных.

Ирина уже находилась в том состоянии, когда женщины готовы платить чем угодно, в том числе платить собой за исполнение желания, а девчонки помоложе в таком состоянии отдаются старым селадонам и неразборчивым мужчинам средних лет, считая, что они-то уж точно помогут. А те поступают по-разному…

И потому Ирина, скажем опять же честно, нехорошо стала думать про Павла. И чего она к нему пришла?! Вот будь он взрослым, будь у него ружье, машина, право самому что-то решать… А Пашка почесал в голове, хмыкнул: «Ну да, куда уж ему, сопляку…» И сказал Ирке вполне ответственно:

— Что ж, поехали.

И осеклась Ирина, обалдело уставилась на Пашку.

— Ты серьезно?

— А ты? Если ты серьезно — я серьезно.

— Ну-у… А когда ехать?

— Давай завтра.

И опять поперхнулась, обалдела Ирина, с трудом удержалась от кашля:

— Как — завтра?

— Я зачем тянуть? Снаряжение у нас свое… Денег у папы возьмем.

— Н-нет, Пашка… Ты это серьезно?!

— А ты — серьезно?! Все уши кладом прожужжала, а теперь вот тормозишь! Если готова — давай завтра же и выезжать.

— Ну-у… Давай тогда, собираться будем.

— Подожди…

И Павел совершил еще один поступок, мало понятный Ирине.

— Папа! Тебя можно на минутку?

Второй раз в жизни Иры перед нею появился папа, кивнул головой, опустился в кресло прадеда.

— Ну, что у вас?

— Клад, — коротко ответил Павел, и глаза папы весело округлились.

— Папа, можно мы возьмем снаряжение, ружье и съездим на Малую Речку?

— Гм… Все что надо, бери. На Малую Речку? Надолго?

— Я думаю, дней за пять управимся.

— Насчет клада — это ты не шутишь?

— Не шучу… Папа, это не мой секрет, Иркин… Но искать клад мы точно будем.

— От Малой Речки далеко?

— День ходу.

— Дорога есть?

— Еще не знаем.

— Тогда бросай дней пять только на поиски. И неделя — на всю экспедицию. Все верно?

— Пожалуй, да…

— Тогда так… До Малой Речки сколько билет стоит? И сверху этого — двести… Вроде бы хватит?

— Папа, у меня же еще свои есть!

— А-ааа… — отмахнулся папа. Его лицо отразило полное презрение к подобным мелочам. — На Речке остановитесь где? У Мараловых?