Из Парижа в Бразилию по суше - Буссенар Луи Анри. Страница 99

27 июня. Полдень. Мы прибыли в Керетаро — город с пятьюдесятью тысячами жителей, расположенный в великолепной долине и окруженный кокетливыми садами, роскошными плантациями и акведуком. Вид его воскрешает во мне воспоминание о Марли.

И тут же, словно молния, мой мозг пронизывает еще одно воспоминание, но уже мрачное. Сегодня исполняется двенадцать лет и двенадцать дней с того дня, когда трое мужчин, стоя рука об руку под палящим солнцем в придорожной пыли, там, где проезжаем мы сейчас, бесстрашно смотрели на выстроившийся перед ними взвод мексиканских солдат. Тот, кто был в середине, уверенным голосом сам подал солдатам команду. Раздались выстрелы, и все трое с пулями в сердце упали на землю. Эти трое, кого судьба свела вместе в последнюю минуту их жизни, были генерал Мехия, генерал Мирамон и император Мексики Максимилиан Австрийский [447]. Если первые завоеватели Мексики были жестоки к несчастным ацтекам, то какой страшный реванш взяли потомки Куатемока [448] над праправнуками Карла V! [449]»

Разбитые, в синяках, одуревшие от жуткой тряски дилижанса, измученные подобной ежедневной гимнастикой, со взвинченными нервами от постоянного пребывания под замком, оба друга забылись беспокойным сном именно тогда, когда их карета въезжала в Мехико.

Это было 29 июня. Путешественники проснулись от шума, производимого их тюрьмой на колесах, катившей по городской брусчатке. Лениво потянувшись, они окинули рассеянным взором кривые улочки, где суетилась пестрая толпа. Наконец дилижанс остановился, смолк стук копыт коней охранников, и дверца отворилась.

Жак и Жюльен, ссутулившиеся и несколько помятые, ступили на землю перед красивым зданием с монументальным крыльцом, над которым развевался трехцветный флаг.

— Французская миссия! — взволнованно произнес Жюльен при виде национального флага.

Офицер, командовавший конным отрядом, спешился. То же сделали еще четверо конвоиров. Все пятеро, без оружия, вошли в миссию осуществить передачу узников представителю их страны.

Надлежащая процедура была выполнена в присутствии младших чиновников, оформивших документы по всей форме. Потом солдаты с начальником удалились, убежденные, что они только что стали спасителями отечества.

Формальности заняли несколько минут, и Жак, как и его друг, уже задавал себе вопрос, что же будет дальше, когда лакей в ливрее почтительно попросил их пройти к первому секретарю миссии, исполнявшему в отсутствие министра его обязанности.

Следуя за лакеем, они миновали анфиладу [450] роскошно обставленных комнат и наконец остановились перед приоткрытой дверью.

— Граф де Клене!.. Господин Арно! — объявил служитель.

Жюльен вошел первым и остановился, изумленный, услышав, как дружеский голос обратился к нему с малоуместным в таком месте приветствием:

— Привет, узник!.. Как дела?.. А вот и ты, Жак, наш закоренелый домосед!.. Похоже, твоя первая вылазка пошла тебе на пользу!..

— Анри!.. Анри де Шатенуа!.. Наш бывший однокашник!.. Здесь!..

— Первый секретарь французской миссии в Мексике к вашим услугам, за отсутствием патрона!..

— А я думал, что ты пребываешь где-нибудь в Голландии или Швеции. Мы так редко виделись после окончания коллежа Святой Варвары!

— Я здесь уже шесть месяцев…

— Таким образом, наш арест и пробег через Мексику…

— Дело моих рук.

— Ты получил мою телеграмму…

— Черт побери, такую изрезанную и искромсанную, что только твое имя и имя Жака остались в ней без изменения!.. К тому же в официальном докладе алькальда и коррехидора вас выставили опасными бандитами, способными на любое преступление. Понимая, что они вольно или невольно совершили ошибку, я сделал вид, что готов полностью выполнить их требования.

— Нас хотели шантажировать, не так ли?

— Именно так… Зная, что лучшее средство обеспечить вашу безопасность — это вытащить вас из когтей местного правосудия, для которого не существует невиновных без денег и которое может вершиться годами, я решил арестовать вас сам как представитель Франции. Я предупредил об этом двух мексиканских министров, внутренних и иностранных дел. С помощью этих сообразительных людей я превратил вас в государственных преступников.

— Кажется, до меня начинает доходить…

— Все очень просто. Государственные преступники пользуются здесь большим уважением, иногда даже большим, нежели некоторые высокопоставленные чиновники, поскольку в зависимости от политического барометра они могут неожиданно оказаться на коне. Чиновники на местах отвечают не только за безопасность государственных преступников, но и за посягательство на их имущество, и посему делают все от них зависящее, чтобы обеспечить узникам максимум удобств. Надеюсь, с вами тоже хорошо обращались?

— Нас даже смущало оказываемое нам внимание.

— Тогда все отлично!.. Незачем говорить, что вы свободны как ветер: комедия окончена! Вы — мои гости до тех пор, пока вам будет угодно оставаться в Мехико. Договорились? У нас здесь много мест, достойных обозрения.

— Чудесно! — в один голос воскликнули друзья.

— К тому же, — продолжал дипломат, — если я верно понял содержание вашей телеграммы, вы решили добраться из Франции в Бразилию по суше, ни разу не ступив на борт корабля. В Бразилии же Жака ожидает наследство. Я прав или ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься.

— Тем лучше: вот еще одна причина, чтобы отдохнуть здесь как следует. Ваши апартаменты готовы. Поскорее вступайте во владение ими, ибо я сгораю от нетерпения послушать интереснейший рассказ о путешествии из Парижа в Бразилию по суше.

Часть третья

ПО ЮЖНОЙ АМЕРИКЕ

ГЛАВА 1

Таинственное оживление на панамском вокзале «Трансконтинентальный». —Шхуна капитана Боба. —Крейсер. —Перспектива быть повешенным. —Четыре тысячи ремингтоновских винтовок с двумя миллионами патронов к ним. —Ночное отплытие. —Курс на юг. —Под всеми парусами. —Ловкость и везение капитана Боба. —Появление военного судна. —Луч прожектора. —Коварный костер. —Невольные виновники кораблекрушения. — Полковник Батлер. —Изумление французов.

Вдали послышалось что-то похожее на дуэт колокола и свистка, сопровождаемый глухим скрежещущим звуком. А затем раздался грохот, словно столкнули откуда-то груду железа.

Шум все нарастал: громче звучал колокол, пронзительнее заливался звонок, а чугунные рельсы громыхали, словно пушки. И вдруг все смолкло. Наступила тишина, столь неожиданная после этакого крещендо [451].

Ломокотив межокеанического поезда «Колон [452]— Панама [453]» вкатил, окутанный плотным облаком пара, под крышу вокзала «Континентальный», отделенного портовыми сооружениями от бескрайнего пространства, именуемого Великим, или Тихим, океаном, и через несколько секунд, тяжело пыхтя, замер. Но отдохнуть ему не удалось: это истинное творение американского духа, с приземистой трубой, смахивающей на большой мушкетон [454], и с похожим на гигантский лемех специальным устройством, установленным впереди паровоза для сбрасывания с пути случайно забредших на железнодорожное полотно животных, было тотчас отцеплено от головного вагона. Два негра атлетического сложения, вдвойне черные из-за густого слоя угольных частиц, покрывавших их блестевшую от пота кожу, стоя голыми ногами на горячем полу и не обращая внимания на адскую жару, медленно повели вперед машину, которая, будто умный мастодонт [455], беспрекословно повиновалась своим вожатым. Стрелку перевели один раз — и локомотив перешел на соседний путь, перевели во второй раз — и он вернулся на прежнюю колею. Затем паровоз, найдя свой поезд, подкрался к нему сзади и, подсоединившись к хвостовому вагону, начал тихонько подталкивать состав к берегу, у кромки которого только что прокатилась огромная волна, пробежавшая без передышки целых четыре тысячи лье — через весь океан, от самого Китая.