Похождения Бамбоша - Буссенар Луи Анри. Страница 44

В мертвой тишине, так неожиданно воцарившейся в этом шумном обществе, главарь уселся в помпезное кресло из резного дуба с высокой средневековой спинкой.

«Подмастерья» сидели кто на чем — среди неизвестно кем и откуда доставленной мебели были и раскладные парусиновые стульчики, и даже диван.

Рядом с главарем стоял Бириби, силач из трактира «Безголовая Женщина», единственный среди «ремесленников» человек средних лет, чья черная всклоченная бородища являла собой странный контраст с юношескими лицами остальных членов банды.

«Вне всякого сомнения, — думал Боско, весь во власти любопытства и удивления, — здесь есть еще один вход».

Он пожирал глазами так внезапно появившихся главаря и его опасного телохранителя и спрашивал себя:

«Где я видел это лицо? Да, ошибки быть не может, я видел его сегодня, на улице Прованс… Слово чести, если бы патрон Черного Редиса не был блондином, а этот— брюнетом, я бы побился об заклад, что это один и тот же человек. Но ведь хозяин Черного Редиса — барон де Валь-Пюизо, светский хлыщ, и у него не может быть ничего общего с главарем „подмастерьев“. Все эти разбойники глядят на него со страхом, как провинившиеся школьники на строгого учителя».

Обведя глазами их неподвижные фигуры, главарь заговорил глухим голосом:

— Хорошенькие вещи я о вас узнаю! Что ж, придется заняться чисткой и удалить из нашего сообщества тех, кому я больше не доверяю!

При слове «удалить», произнесенным спокойно и холодно, трепет ужаса пробежал по рядам разбойников, закаленных поболее, чем иные бандиты преклонных лет.

— Подойди ко мне, Белка.

Красивый русый с рыжинкой юноша встал и, побледнев, направился к говорившему.

В то же время из груди остальных вырвался вздох облегчения, означавший:

«Пронесло! Слава Богу, не меня!»

С каждым шагом Белка бледнел все больше, казалось, он сейчас потеряет сознание. Зубы у него стучали, на лице выступили капли пота.

— Позавчера ты разговаривал с цветочницей Нини с улицы Шан-де-Лалуэт. Что ты ей говорил?

— Я… Я… Того… ничего… Разные глупости… Клянусь вам… — мямлил несчастный.

— Ты был пьян в стельку, и отцу Нини, легавому, удалось вытрясти из тебя кое-что. Ты рассказывал о «подмастерьях». Хвастался, что ты один из них. Пообещал подарить девчонке побрякушки из новых трофеев. Короче, заглотил крючок. Но наш кодекс суров. Ты поставил под угрозу безопасность банды и, значит, умрешь.

— Пощадите!.. Простите!.. Это больше не повторится! Ничего особенного я не сказал! Так, пустяки, хотел пустить Нини пыль в глаза.

Но главарь больше не слушал его. Он подал знак Бириби, и тот, схватив свой ужасный колун, взмахнул им над головой приговоренного.

Белка инстинктивно шарахнулся в сторону, пытаясь избежать смертоносного орудия. Удар пришелся не в висок, а в лицо, раскрошив жертве челюсть. Белка, вопя и обливаясь кровью, кинулся наутек.

Эта пытка, казалось, забавляла главаря. Вид крови тешил его жестокое сердце, он вскочил с кресла и, выхватив нож, с молниеносной быстротой от уха до уха перерезал Белке горло. Предсмертный крик бандита перешел в хрип. Тогда убийца наступил ногой ему на грудь так, что кровь фонтаном забила из зияющей раны.

Рот главаря искривился свирепой гримасой, обнажились белые, острые, как у кошки, зубы.

Вдоволь натешившись этим ужасным зрелищем, он снова сделал знак Бириби.

Силач согласно кивнул головой и, подхватив труп, поволок его в галерею, расположенную рядом с залом заседаний. Здесь мертвец был сброшен в нечто вроде колодца.

Эта экзекуция, безусловно не первая, испугала «подмастерьев» до дрожи.

— Дитя-из-Хора! — прозвучал приказ.

Красивый блондин, чей певучий голос Боско, кажется, слышал из-под капюшона своего поводыря, вышел из рядов, дрожа, как перед тем дрожал Белка. Ах, как же он тосковал сейчас по курящемуся ладану, по взглядам, бросаемым на него украдкой молящимися, даже по эбонитовой палочке, которой регент иногда бил его по пальцам!

— Скажи-ка мне, — насмешливо заговорил главарь, — сколько денег было в портмоне, украденном тобой сегодня утром у толстухи в омнибусе Гренель — ворота Сен-Мартэн?

— Сорок франков, хозяин. Ровно сорок франков…

— И что ты с ними сделал?

— Я поставил их на кон… И проиграл…

— Очень хорошо. Ты знаешь, что все деньги следует сдавать в казну, чтобы потом поделить. Не важно, десять су, десять франков… или десять тысяч франков… Никто не имеет права утаить ни сантима. Ты обокрал своих товарищей!

— Простите! Пощадите! — рыдал парень, уже чувствуя, как колун Бириби опускается на его голову, вдребезги разбивая череп. — Не убивайте! Я же один из лучших в шайке!

— Я этого не отрицаю. Если б не это, ты уже был бы на том свете — ведь наш закон непреложен. Любая кража карается смертью. Но, учитывая твои прошлые заслуги, я решил тебя помиловать.

— О, благодарю, благодарю! Вы об этом не пожалеете!

— Но твои друзья сами накажут тебя.

При этих словах смех прокатился по рядам бандитов, чьи жестокие инстинкты пришли в возбуждение при мысли о пытках, которым они подвергнут виновного.

Вся эта мразь и впрямь напоминала волчью стаю. Пока волк твердо стоит на земле, ему нечего опасаться себе подобных. Но горе ему, если он оступится и упадет! Вся стая кидается на него, рвет в клочья и пожирает — эти четвероногие при случае охотно лакомятся друг другом. Люди — те же хищники. У «подмастерьев» слюнки потекли в предвкушении развлечения.

В мгновение ока провинившегося схватили и раздели догола. Он отбивался, как дьяволенок, испуская пронзительные вопли.

«Подмастерья» выстроились в две шеренги, каждый держа в руке конец веревки и раскручивая ее так, что она со свистом разрезала воздух.

— За дело, дети мои! — все так же насмешливо бросил главарь.

Веревки замелькали, град ударов обрушился на юнца. Его нежная, как у девушки, кожа покраснела, посинела и начала лопаться. Брызнула кровь, заливая подростка с ног до головы.

Он продолжал испускать душераздирающие крики, метался как безумный и, наконец, обессилев, полумертвый, свалился без сознания.

Его падение было встречено радостными криками.

Так как Дитя-из-Хора лежал бездыханный, хозяин приказал вылить на него несколько ведер воды.

Когда тот пришел в себя, главарь объявил:

— Просидишь месяц в карцере на хлебе и воде. И не забудь — что я никогда не прощаю дважды. А теперь, дети мои, поговорим о делах. Но прежде еще пару слов. Боско, подойди.

Бродяга, на которого вроде бы уже никто не обращал внимания, но кого зоркий глаз хозяина все равно заприметил в толпе, вздрогнул и приблизился.

— Черный Редис предложил принять тебя в братство «подмастерьев». Черный Редис — человек проверенный. К тому же у тебя здесь много друзей. Да и сам я тебя знаю.

— Неужели и вы?

— Молчи, когда я говорю. Ты видел, как здесь поступают с болтунами и ворами?

— Видел.

— И не переменил решения?

Боско понимая, что малейшее колебание повлечет за собой немедленную гибель, поторопился с ответом:

— Нет.

Он убеждал себя и, вероятно, не без основания, что, когда станет полноправным членом братства, ему легче будет работать на себя. Цель оправдывает средства, а счастье благодетеля Боско стоило того, чтобы достичь его ценой собственной жизни.

— Хорошо, — одобрил главарь. — Тебе дадут работу. А теперь хватит зевать, пора за дело. Соленый Клюв!

— Здесь, хозяин! — Бывший лакей прелестной Франсины д'Аржан почтительно приблизился.

— Как продвигается дело Малыша-Прядильщика?

— Он все так же бесится и требует: вынь да положь ему шкуру того парня, так превосходно его отделавшего, — художника Леона Ришара.

— Он слишком торопится. Он платит то, что с него запросили?

— Да, патрон.

— Отлично. Через два дня обделаем дельце с художником. А его милашка, как ее, Мими?

— Малыш-Прядильщик хочет, чтобы два-три парня позабавились с ней по очереди.

— Лучше и быть не может. Сколько он дает?