В ловушке - Штрауб Мария Элизабет. Страница 24

– Простыл?

Он помотал головой.

– Спасибо за внимание, я тронут. Но у меня все есть. – Никогда еще его так не раздражала соседская участливость.

– Ну, а вообще как ты? Справляешься со своим одиночеством?

– Что делать, приходится.

– По крайней мере, тебя часто навещает твой друг. Я вижу его каждый день. Вот уж верная душа, ничего не скажешь. Сегодня он тоже приедет?

– У него свои дела. У меня их тоже накопилось предостаточно за последние дни. – Йон был готов свернуть шею этой любопытной бабе.

– Понимаю, – вздохнула она. – Тогда не буду мешать. Но вдруг ты почувствуешь себя одиноким? Сегодня вечером к нам придут два приятеля Мании, из его рок-группы, и моя сестра с семьей. Заходи и ты, посидишь немножко с нами.

Йон с трудом удержался от презрительной гримасы. По сравнению с сестрой Верены его собственную сестру Ютту можно было счесть образцом остроумия и милосердия.

Он уселся за письменный стол и проверил словарный тест. Результат неплохой, средний балл составил два и три десятых. В порядке исключения ученики подготовились, вероятно не хотели его огорчать после смерти жены.

Он прикинул, не попытаться ли все-таки уснуть, но сна не было ни в одном глазу; крепкий кофе сделал свое дело. Зато голод все еще давал о себе знать. Может, Юлия дома и найдет время, чтобы поесть с ним в «Мамма Леоне»?

Трубка пропищала пять раз, прежде чем включился автоответчик.

– Телефон Бена Мильтона. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после гудка. Спасибо. Please leave a message after the beep. Thank you.

Йон дождался гудка и несколько мгновений слушал шорох и потрескивание ленты, затем положил трубку. Голос Бена – низкий и мужественный, с легким акцентом – звучал решительно. Что за тип этот приятель Юлии? Сфотографировал ее обнаженной. Пустил в свою квартиру на время отъезда. Она провела с ним эти выходные.

Он включил ноутбук и вошел в Интернет. Из рассказов Юлии следовало, что этот самый Мильтон должен быть достаточно известным, к тому же во Всемирной паутине сегодня представлен любой идиот, даже сам Йон там тоже упоминается, на домашней страничке гимназии «Вильгельм Буш». Он ввел фамилию в поисковую систему. Получил двадцать семь ссылок и стал кликать их поочередно, читая отчеты о выставках, рецензии на серию портретов известных актеров, репортаж о вручении премии. На сайте лондонской Школы искусств Бен Мильтон фигурировал как доцент.

Потом Йон наткнулся на его биографию и долго разглядывал приведенное там фото. Мильтон напоминал Гельмута Ньютона, только более молодого, – всклокоченные темные волосы, трехдневная щетина на щеках, кривая ухмылка прямо в объектив фотоаппарата. Привлекательный мужик. И на пять лет моложе Йона. Под фотографией перечислялись этапы его профессиональной карьеры – школа, учеба на фотографа в Норвиче, первая выставка, контракты, в том числе в Гамбурге, гранты, премии. Далее лаконичная фраза: «Бен Мильтон живет в Лондоне и на острове Мэн с женой Мойрой и двумя сыновьями – Джейсоном и Кристофером».

Йон подумал было, что он шел по следу не того человека, что, вероятно, есть и другой фотограф Бен Мильтон, тезка этой знаменитости. Ведь хозяин гамбургской квартиры, по словам Юлии, педик; она ни словом не обмолвилась про его жену и двоих сыновей. Но потом Йон увидел чуть ниже на сайте несколько фотоснимков, в том числе и портрет какой-то актрисы – на Шеферштрассе он приколот кнопками в коридоре, как раз напротив двери в спальню.

Йон вышел из Интернета, выключил компьютер и встал из-за стола. Выглянул в сад. Колумбус прогуливался по лужайке, шерстка блестела на солнце. Почему Юлия не сказала ему правды? Почему не поставила все на свои места? Если поразмыслить, тут возможна лишь одна причина – у нее была любовная связь с фотографом. Или – ему с трудом далась эта мысль – их связь продолжается до сих пор. Не исключено, что в настоящий момент она лежит в постели с Беном Мильтоном.

В разгар размышлений о Юлии и квартире на Шеферштрассе Йон увидел, как кот внезапно насторожился, припал к земле и прижал уши. На минуту он застыл в неподвижной позе, затем сорвался с места. Грациозно прыгнул под куст и кого-то там схватил. Мелькнули бьющиеся темные крылья. Йон распахнул окно и высунулся наружу:

– Колумбус! Брось! Нельзя!

Держа в зубах добычу, кот мельком взглянул в сторону хозяина и торопливо исчез в глубине сада. Йон с шумом захлопнул окно и бросился вниз. Вихрем пронесся через кухню, рванул на себя заднюю дверь и выскочил в сад. На счету была каждая секунда. Верена вытряхивала в компостную яму ведра с пищевыми отходами, Манни, надев потрепанную бейсбольную кепку, направлялся к своему джипу. Колумбус играл под яблоней с птичкой. Это был черный дрозд. Кот брал птицу в зубы, отпускал, смотрел, напрягая мускулы и виляя хвостом, на ее беспомощное трепыхание, потом бил лапой по спине.

– Перестань! – закричал Йон и побежал к коту. Колумбус испуганно замер, опять посмотрел на Йона и растерянно повернул голову в другую сторону, где взревел мотор джипа. Прежде чем он снова успел схватить дрозда, Йон взял кота за загривок и поднял в воздух. Кот злобно шипел и дрыгал всеми четырьмя лапами. Дрозд неуверенно скакнул, раз, другой, взмахнул крыльями, взлетел и скрылся в живой изгороди.

– Не трогай птиц, черт побери! Сколько раз тебе говорить? – Йон сильно тряхнул кота и отпустил. Колумбус стремглав кинулся к дому.

– Слушай, Йон, не надо так! – Разумеется, Верена уже выглядывала из-за подстриженного кустарника; Йон мог дать гарантию, что она с живым интересом наблюдала весь этот спектакль. И тут не обойдется без ее комментариев! – Ведь все кошки прирожденные охотники. Охота у них в крови.

Йон досчитал в уме до пяти, прежде чем ответить:

– Он прекрасно знает, что ему дозволено, а что нет.

– Ах господи, – возразила она. – Что может знать такой маленький хищник? Дай ему немножко позабавиться. Ведь он тоже скучает по Шарлотте.

Язвительный ответ уже готов был слететь с языка Йона, когда он услышал шум, заставивший его похолодеть. Визг автомобильных шин, какой бывает при резком торможении.

Манни и Верена прошли за ним на кухню, где он положил на стол окровавленный комок рыжей шерсти.

– Я ничего не мог поделать, – растерянно бормотал Манни. – Он как бешеный выскочил перед машиной, я даже побибикать не успел.

– А для чего на машине стоят тормоза? – сердито шипела Верена.

– Слушайте, я ведь и ехал-то медленно, от силы двадцать-тридцать. – Очевидно было, что Манни ужасно расстроен.

– Ладно, что поделаешь, – примирительно сказал Йон. – Всякое в жизни бывает. – Он снял руки с маленького, еще теплого тельца. На большом пальце правой руки увидел кровь, она показалась ему светлей, чем вчерашняя. Рубашка тоже испачкалась в крови.

Отделаться от Глиссманов было нелегко. Верена со своими идиотскими утешениями всячески бередила его рану.

– Не огорчайся, – бубнила она, – ведь он был уже довольно старый, ваш Колумбус. Раньше он постоянно лазил по деревьям, вверх-вниз, вверх-вниз, помнишь, Манни? Все равно бы кот долго не прожил. Говоря по правде, в последнее время он казался мне слишком жирным, брюхо аж по земле волочилось. Кто знает, сколько ему еще оставалось.

Йон с огромной охотой заткнул бы ей рот первым, что попадется под руку. Но вместо этого лишь кивал и с тоской ждал, когда соседи уберутся из его дома. В конце концов они все-таки ушли. Тогда он сел на стул у кухонного стола и в последний раз положил Колумбуса на колени. Сжал руками мягкое тельце и уткнулся лицом в шерстку. От нее все еще пахло солнцем. Ведь это всего лишь кот, уговаривал он себя, старый, слишком жирный кот, который так и так долго не протянул бы, а тринадцать лет он все-таки прожил совсем неплохо. Да и в последние минуты ему тоже не пришлось страдать и мучиться. Колеса джипа сделали свое дело.

Просидел он так долго. Взглянув наконец на циферблат, обнаружил, что сам не заметил, как прошло два часа.

Он завернул кошачий трупик в полотенце и отнес в сад. С каждым шагом мертвое животное становилось тяжелей. Взял в гараже лопату, деревянный черенок и железная ручка были еще сырые. Вырыл ямку под кустом сирени, где Колумбус любил лежать в жаркие дни, и аккуратно положил в нее сверток. Потом со всей возможной поспешностью забросал кошачью могилку землей.