Тайны господина Синтеза - Буссенар Луи Анри. Страница 23

Опыты препаратора-зоолога не выявили никаких органических изменений у простых организмов. Выяснилось, что они прекраснейшим образом переносят такое, ни в какие рамки не укладывающееся, кормление. Строение окаменевшего скелета осталось неизменным. Лишь щупальца немного уплотнились, а жгучее действие волосков значительно усилилось.

Химический анализ, с редкой тщательностью произведенный Алексисом, тоже не выявил ни малейшего изменения вида или количества составляющих зоофиты солей.

Химик заметил только, что вещество коралла сделалось чуть более ломким. Такой феномен, впрочем, был вполне закономерен и обусловлен активностью и быстротой этой повышенной секреции.

И наконец, несмотря на то, что в воду бассейна не добавляли органической материи, ее ни в коей мере не убавилось. Так как оба исследователя сошлись во мнениях и признали, что в своем невежестве бессильны объяснить подобную стабильность, господин Синтез в нескольких словах объяснил в чем дело.

В водоеме, огражденном стенками атолла, осталось множество голотурий. Выжить в перенасыщенной солями воде они не смогли и все погибли, началось разложение, увеличив в воде количество органических веществ, усваиваемых зоофитами.

Господин Синтез прикинул, что случайной органической материи ему будет достаточно, и решил пока не трогать имеющиеся на борту запасы. Казалось, природа, сама того не желая, стала сообщницей отважного ученого, чье странное предприятие, неуместное и бесполезное на первый взгляд, сейчас утверждалось и крепло, с каждым днем приближаясь к успеху.

В это самое время китайцы, обреченные на безделье, убивали время на рыбалке, курили опиум, ели и спали, погруженные в безмятежную лень, такую дорогую сердцу восточных людей. Безучастные, как всегда, ожидая возобновления работ, они были спокойны, ничего не требовали, и это спокойствие плохо вязалось со странным возбуждением, охватившим их при таинственном появлении пандита.

Матросы экипажа, которым подобное бездействие надоело бы очень скоро, занимались множеством вещей, что помогало им держаться в хорошей форме; они кормили кораллы солями, привезенными на «Годавери», носились на шлюпках от одного судна к другому, с помощью дистилляторов [158] опресняли воду, тянули снасти, чистили корпус судна, такелаж [159], роторы машин [160] и т. д.

А два ассистента и капитан Кристиан работали не покладая рук. Ежедневно они, облачась в скафандры и опустившись на дно, наблюдали за ростом внутреннего рифа. Зоолог внимательно следил за ростом зоофитов, — препарировал, фотографировал, фиксировал все изменения их состояния. Химик со своей стороны делал анализ за анализом. Определяя состав продуктов их секреции, измеряя содержание в воде солей с целью вычислить их количество, ежедневно потребляемое кораллами, он дозировал новые бросаемые в воду порции, стараясь поддержать соленасыщенность на одном уровне.

Все эти тончайшие операции, требовавшие огромной сноровки, виртуозной точности движений, ежесекундного напряжения внимания, выполнялись двумя соперниками со свойственной им обоим необычайной ловкостью. Господину Синтезу незачем было и желать лучших помощников.

Старик все так же мало говорил и много размышлял. Он почти все время проводил в своей каюте и лишь на полчасика заходил в лабораторию, чтоб выслушать отчеты капитана и двух ассистентов. Всякий раз доклады были исчерпывающими. Затем, осмотрев представленные капитаном коралловые ветви, господин Синтез жестом отпускал всю троицу. Как он проводил все остальное время, не знал никто, кроме его слуг и девушки, о присутствии которой на борту свидетельствовали только доносящиеся иногда звуки чудесной музыки.

Поскольку господину Синтезу, девушке и их прислуге принадлежал почти весь корабль, за исключением лаборатории, расположенной на носу под спардеком, такое затворничество не должно было быть особо тягостным.

Так проходил день за днем, и ничто не менялось с тех самых пор, как в морские воды были заброшены тысячи и тысячи килограммов солей и зоофиты начали свой изумительный рост.

Здоровье всех членов экипажа, начиная от главы экспедиции и кончая последним юнгой, было в отличном состоянии, и все предвещало Великому Делу господина Синтеза счастливую развязку.

Примечательное событие произошло лишь на третий день. Господин Роже-Адамс, который все с тем же неослабным вниманием и тщательностью наблюдал зоофитов, констатировал, что их щупальца значительно утолщились, а тела сильно вздулись. Он поделился своими наблюдениями с Мэтром.

— Кораллы больны. Больны полнокровием, — резюмировал старик. — Это было предусмотрено. Ведь их жизнедеятельность изрядно усилилась. А секреция станет еще более активной.

— Боюсь, чтоб они не погибли…

— Они и впрямь погибнут, но не ранее чем через месяц. А что со скелетом? Его состав остается прежним?

— Он тоже меняется, — ответил химик. — Количество карбоната извести значительно увеличилось.

— Прекрасно.

— Что касается отмерших особей, то со вчерашнего дня они стали совершенно белыми.

— Не важно. Моя земля будет не красной, а белой.

С этого дня господин Синтез ничем больше не намекнул, для чего предназначается неустанно подрастающий риф. Все терялись в догадках, ища, разумеется, наиболее простое, наиболее рациональное объяснение. Все разъяснилось на утро шестидесятого дня, после заставивших вздрогнуть господина Синтеза простых слов капитана:

— Мэтр, кораллы в лагуне вышли на поверхность воды!

ГЛАВА 4

Земля господина Синтеза. — Во время отлива. — Структура острова. — Шумное пробуждение. — Зоолог в трансе. — Пушечные выстрелы. — Праздник на борту. — Фрак, цилиндр и светло-желтые перчатки. — Почетная гвардия. — Сипаи господина Синтеза. — Юный господин Артур считает, что Мэтру идет его костюм магараджи [161]. — Русалка из скандинавских легенд. — Поклон опытного шаркуна. — Мнение Алексиса Фармака о его коллеге. — Вступление во владение. — Девиз. — Et ego creator! [162]

Итак, до сих пор все предсказания господина Синтеза с блеском оправдывались. Подкрепив их тщательными расчетами, опытами, предварительно поставленными над кораллами, он сумел усилить работу природы, активизировать биологические функции зоофитов и в относительно короткий срок соорудить свой коралловый риф.

С какой целью? Зачем предпринята эта длительная экспедиция в неведомые моря? Для чего и такие значительные затраты, и этот флот, ставший на якорь средь морских бурунов, и эти тяжелые работы, и многочисленный персонал, стремящийся создать маленький риф, затерянный на протяжении тысяч квадратных лье [163] среди множества себе подобных в океане? Но господин Синтез не был склонен удовлетворять чужое любопытство, вот почему ответ на все волнующие вопросы, до сих пор оставался гипотетическим [164].

Быть может, один лишь Алексис Фармак в своих догадках был недалек от истины. А ведь именно слова Мэтра «моя земля» стали для человека такого чуткого, как бывший профессор взрывчатых веществ, настоящим откровением. В конечном счете вскоре и все остальные получат полную информацию. А пока достойнейший химик не без некоторого самодовольства посматривал на своего коллегу, господина Артура, застывшего во внушительной невозмутимости.

Не успел капитан Кристиан произнести: «Мэтр, кораллы в лагуне вышли на поверхность воды», как господин Синтез, помолодевший, изменившийся в лице, внезапно вышел из лаборатории и по лестнице спустился к постоянно пришвартованному у платформы парому, чтобы в сопровождении своих помощников направиться к круглой стене, ограждающей атолл.