На острие иглы - Стальнов Илья Александрович. Страница 21

– Вы стараетесь оттянуть время, но это бесполезно. Я все равно убью вас!

– Все несчастья мои начались после того, как я нашел эти сатанинские брошь и книгу. Во мне проснулась дьявольская сила, меня все хотят убить! – воскликнул я в отчаянии.

– Ваши попытки заговорить мне зубы и сбить с выбранного пути нелепы, – в его голосе было равнодушие палача, привыкшего выполнять опостылевшую за долгие годы работу. – Приговор вынесен.

– Пусть я умру! Но я имею право знать, что происходит?! Последнее желание приговоренного к смерти – закон. Выслушайте сначала меня, а потом делайте как знаете.

Я с трудом присел на полу. Потом, пытаясь совладеть с предательски качающимся полом, привстал, упал на стул.

И я начал говорить…

Наверняка рассказ мой был сбивчивым.

Непоследовательным. Я начинал рассказывать, возвращался к уже сказанному, уточнял. Мне казалось очень важным рассказать ему все. Не знаю, почему я считал необходимым откровенничать с моим злым врагом. Да, конечно, больше слов, чтобы хотя бы на несколько минут продлить свою жизнь, ибо, пока человек жив, остается надежда на то, что ситуация изменится к лучшему. Но дело даже не в этом. Я ощущал, что должен это сделать. И страх за свою жизнь тут был ни при чем…

В результате с максимальными подробностями поведал о своих злоключениях.

– Я знаю, Магистр, что вы хитры, но придумать такую историю… – покачал головой Винер, однако в его голосе послышались нотки сомнения. Он не выстрелил, а уселся за стол, положив пистоль рядом.

– Что вы чувствовали перед тем, как вызвать духов?

– Шум в голове, прилив неведомой силы, озноб. Ну и легкое головокружение. Хотя оно могло быть вызвано вином.

– Вы пили перед этим?

– Немного. Меня угощал мой сосед, герр Кессель. – Говорить мне было трудно, самочувствие отвратительное, но я должен был произносить слова.

– Вчера вы тоже пили?

– Да.

Винер взглянул на меня изучающе, потом взгляд его упал на крышку стола. Он провел пальцем по дереву, затем попробовал на язык. На его лице появилась озабоченность.

– Что вы там увидели?

– Неважно. И все равно, Магистр, вы меня не убедили. Чем вы подтвердите, что это не ложь, что вы действительно Фриц Эрлих, а не Хаункас?

– Какой такой Хаункас? – Я сделал движение, пытаясь подняться со стула, но снова без сил упал на сиденье. – Я всю жизнь был Фрицем Эрлихом. Лекарем из Айзенаха. Выпускником Гейдельбергского университета. И больше никем.

Винер, перестав обращать на меня внимание, бесцеремонно вытряхнул мой саквояж, проверил все мои вещи, осмотрел все углы Затем вновь уселся за стол, задумчиво поглаживая спусковой крючок пистоля, чей ствол безжалостно уставился на меня.

– Вы ввергли меня в сомнения. Но я не могу позволить себе упустить Магистра.

Тут в дверь постучали, и Винер отступил к стене, чтобы его не заметил входящий.

В комнату вошел Кессель. Он увидел меня лежащим в постели.

– О, Фриц, что с вами? – обеспокоено воскликнул Кессель и бросился ко мне. И в этот миг грянул выстрел. Винер все-таки нажал на спусковой крючок.

Кесселя спасло чудо. Отпрянув назад, он резко обернулся и, увидев, кто стрелял в него, выхватил длинный стилет. Винер, отбросив бесполезный уже пистоль, тоже выхватил кинжал и кинулся вперед

Они дрались как дикие звери. Летела и раскалывалась мебель. Билась посуда. А я сидел на стуле, стараясь не упасть, и как зритель в театре наблюдал за разворачивающейся схваткой. Сходство со сценой прибавляло, что их яростный бой будто обтекал меня. Только раз осколок стеклянной бутылки, расколоченной о стену, оцарапал мне лицо.

Сперва од одевал лекарь, делая ловкие выпады, умело загоняя в угол противника, чей рукав уже был в крови. Но тут Кессель изловчился и сильно ударил врага ногой, прижав его к стене. Практически это была победа. Осталось только нанести точный удар и пригвоздить Винера к доскам. Я с облегчением видел, что схватка завершается, что злодей вот-вот будет повержен. И моя жизнь будет спасена…

И вот роковой удар нанесен твердой рукой Ханса Кесселя. Но… в последний момент, невероятно изогнувшись, лекарь увернулся и по самую рукоятку вонзил кинжал в грудь моего соседа.

Смерть пришла к Кесселю быстро. И в утешение можно было лишь отметить, что бедняга не мучился. Это был достойный человек.

Отдышавшись, потерев порезанную щеку, Винер выдернул из груди убитого лезвие, протер его о камзол жертвы и направился ко мне. Нагнулся, уставившись на меня своими выпученными глазами, отвел руку с кинжалом…

Я зажмурился, понимая, что пришел и мой конец Еще секунда жизни, еще…

– Пожуйте. – Винер протянул мне пластинку из спрессованных листьев. – Это лекарство. Помогает.

Я послушно взял пучок пластинки, от которой пахло мятой и еще чем-то очень неприятным. Тем временем Винер тщательно обследовал карманы убитого.

Лекарство, а это было именно лекарство, а не яд, подействовало минут через пять. Слабость и боль начали уходить.

– Вам нельзя здесь оставаться, – сказал Винер довольно добродушно, что казалось невероятным после всего происшедшего между нами. – Вы сможете встать?

Несколько минут назад я ответил бы однозначно – нет. Но сейчас способность быть полноценным хозяином своего тела возвращалась ко мне.

– С трудом…

– Значит, можете, – он взял меня под локоть и помог мне подняться, протянул еще пучок снадобий и, перекинув мою руку через свое плечо, потащил к выходу. Он оказался неожиданно силен.

Остаток пути я прошел сам, он только поддерживал меня за локоть. Мы шли по каким-то угрюмым окраинам, где я никогда не бывал Наконец добрались до большого каменного двухэтажного дома.

Винер помог мне подняться на второй этаж в просторную спальню, крошечные окна которой были зарешечены. Он налил мне какой-то настойки, и я провалился в сон.

Утром, несмотря на боль и слабость, я все же не только мог подчинить свое тело разуму, но даже готов был потребовать надлежащие случаю объяснения у Винера. Собственно, я так до конца и не знал, чего от него ожидать.

– Завтрак готов, одевайтесь, – сказал мне Винер, появившийся в спальне.

Вскоре я восседал в большой комнате на первом этаже за столом, заставленным различными яствами, но есть мне не хотелось, и Винер заметил это.

– Вы должны перекусить. Иначе силы не вернутся к вам.

Я нехотя потянулся за куском хлеба и отхлебнул из кружки слабого вина, разбавленного водой. Я хотел уже было начать серьезный разговор, но Винер опередил меня.

– Я должен принести извинения за вчерашнее. Я жестоко ошибся, и моя непонятливость едва не стала причиной большой несправедливости и несчастья.

– Вы очень любезны, – бросил я саркастически.

– Напрасно язвите, Фриц! – повысил голос хозяин. – Я действительно любезен, и если вы изволите выслушать меня до конца, то быстро убедитесь в этом. Кроме того, уверяю вас, я не такой плохой человек, хоть это и звучит немного хвастливо.

– А зачем тогда убили Кесселя? Он тоже был неплохой человек.

– Тут вы жестоко ошибаетесь.

– Почему?

– Герр Кессель был Магистром сатанинского Ордена!

Следующие полчаса я, разинув рот, слушал рассказ лекаря Винера.

– История Темного Ордена насчитывает не одну тысячу лет. Когда оплотом цивилизации был таинственный Египет, они назывались «Дети царства теней», позже, в Древней Греции, – «Сыны Стикса». Возможно, истоки этого Ордена кроются в загадочной Атлантиде…

– Атлантида Платона? – удивленно воскликнул я

– М-м.

– Но это легендарное царство, куда Платон поместил воображаемое идеальное общество!

– Да что вы!… Я своими глазами видел свитки, где упоминается об утонувшем острове… Еще одиннадцать тысяч лет назад Атлантида была так же реальна, как сегодня реальна Америка.

Из дальнейшего рассказа я уяснил следующее… Слуги Ордена – люди, добровольно поставившие себя на службу Злу. Они проповедуют темное начало в Сущем, и всей душой отдают себя темному служению Множество страшных действ и чудовищных, неподвластных разумению преступлений лежит на их совести. Легион исчадий ада, слуг сатаны возрос на этой почве. И одним из самых ядовитых побегов был Хаункас, которого я знал под именем Ханса Кесселя.