Малибу - Бут Пат. Страница 49

— Но при этом я вовсе не хочу, чтобы вы развернули особую кампанию в этом направлении, Ховард, — резко произнесла Эмма, обращаясь к художественному редактору, которого она переманила из журнала «Вог». — Никаких занудных и длинных статей, которые более приличествуют заумным журналам, а не такому зрелищному и красочному изданию, как наше. Я хочу, чтобы вы все делали в стиле «Нью селебрити» — взирать на мир широко открытыми глазами! Мы создадим новую моду. Впрочем, об этом пусть позаботится наш уважаемый Майкл. Пусть будет царить молодость и энергия. Допускается все, кроме скуки… Ну, еще можно… Все! В конце концов, кто у нас отвечает за моду?.. Почему я должна за всех отдуваться? — патетически закончила свою речь Эмма.

Ответственный за моду в журнале «Нью селебрити» Майкл хмыкнул при последних словах Эммы. Он критически оглядел наряд главно редактора журнала мод, тщетно стараясь не обращать внимания на цветовую дисгармонию, подкрепленную еще и неудачным сочетанием светлых бриджей и изящных вечерних туфель…

— Так, теперь перейдем к другой теме, — снова прозвучал железный голос их главного редактора. — Надо найти несколько более менее талантливых отпрысков из высшего света Америки, чтобы они сообщили нашим читателям, как ужасно живется, когда есть деньги, есть добрые и всепонимающие родители, когда есть возможность получить образование в любом университете… Ну, всякие истории из жизни наркоманов, пристальное внимание к телесным отправлением и полная безнадежность приключения красивых любвеобильных выпускниц старших классов, не знающих нужды ни в чем, оттого мающихся в тоске и унынии. Вот чем мы будем заниматься в начале девяностых годов. Пусть у нас будут рубрики типа «Жизнь в подполье», «Следующая остановка — могила», «Смерть в ночи». Не бойтесь поразить публику такими экстравагантными темами. Ей это скоро понравится. А вы должны обеспечить авторов для этих рубрик. Если у вас нет никого на примете, то я сама могу написать вам кое-что в обеденный перерыв, — засмеялась своей шутке Эмма.

— Не попробовать ли связаться с Марией Гонсалес? — предложил Джакоста, прославившийся злободневными очерками.

— Я не возражаю. По крайней мере, она молода, а сегодня молодость опять входит в моду. И по-моему, она еще не возненавидела журналистское ремесло и даже в ладах с грамматикой. И еще. Она не подражает этому Хемингуэю. Мне кажется, что вся Америка помешалась на нем, как будто он изобрел литературу… Мы не будем оставлять в журнале густые листы, чтобы наши читатели смогли продолжить содержание рассказа в соответствии со своими личными вкусами. Я придерживаюсь другого мнения — читатель всегда должен быть наблюдателем со стороны. Он должен проглатывать то, что мы ему приготовим. Думаю, что рассказы Гонсалес подойдут для этого, — махнув рукой, согласилась Эмма.

Джакоста подумал, что Мария Гонсалес будет рада принять предложение. На этом дискуссия постепенно увяла. Ховард только что приехал в Нью-Йорк из Парижа и не имел своего мнения по многим вопросам, Майкл был более профессионален и достаточно долго прожил в «Большом Яблоке». Но во всем полагается на мнение Эммы Гиннес. А сейчас оно было таково:

— Она согласится. Положите ей пять сотен за каждую серию. Она у нас известный автор, а их расценки всем известны. Думаю, что она нам не обойдется очень дорого. Но если она упрется, сообщите мне, и я свяжусь с ее коммерческим агентом. Его, кажется, зовут Морт. Он меня любит. Как, впрочем и все присутствующие! И Эмма рассмеялась, давая понять, что знает о том, что почти все присутствующие не очень ее жалуют. Засмеялась она еще и потому, что этим хотела показать, что на самом деле ей это даже приятно, поскольку придает остроту жизни.

Зазвонил телефон. Его звук усиливался той тишиной, что царила сейчас в зале. Эмма недовольно отвернулась от окна с видом на Центральный парк и раздраженно бросила секретарше.

— Я же просила ни с кем не соединять… — Но, увидев смятение в ее глазах, выхватила трубку.

— О! Дик! Как я рада тебя слышать. Ты уже здесь? Надо же, а я думала, что ты еще в Малибу. Как все здорово складывается.

Эмма оглядела зал. Все прекрасно знали, кто такой Дик. Теперь они узнают, насколько близки их отношения, Эммы и Дика.

— Ну это же просто замечательно, все, что ты сейчас говоришь. Я не думала, что Пэт Паркер сможет так быстро проявить себя. Все просто отлично. Ее работа уже в первом выпуске! А о чем ее снимки? — ворковала Эмма, просто вся светясь радостью.

Пэт Паркер обеспечила первый номер журнала темой. Дик Латхам по-дружески тепло общается с ней по телефону на глазах у всей компании. Это действительно удачный день.

— Да… да… ты имеешь в виду, что этот парень вскружил голову всем вам там?.. Да-да, я понимаю… Тот самый парень… да…

Торжество испарилось из ее голоса, Эмма с трудом владела собой. Этот проныра успел появиться в Малибу, сфотографироваться у Пэт Паркер и понравиться Дику Латхаму!

— Я рада, что тебе понравились его снимки. Нет-нет, не надо экспертов. Я полностью доверяю твоему безошибочному глазу. Если тебе они понравились, то понравятся и нашим читателям. Что?.. Да, я сейчас поднимусь, мне нужно только пять минут…

Эмма с размаху шлепнула трубку на рычаг телефона, словно ударила по спине Латхама. Она даже зажмурилась от обуявшей ее ярости. Медленно обвела взглядом потупившихся сотрудников, ставших свидетелями совсем не того, чего ей так хотелось. Настроение ее окончательно испортилось.

— Пэт Паркер смогла за короткий срок представить свою первую работу. И она высоко — оценена. Снимки понравились Дику Латхаму. Он уже приехал и у себя наверху ждет меня. Сами же снимки сейчас доставят в редакцию, — металлическим тоном произнесла Эмма.

— Парень из Малибу? — протянул саркастически Майкл, у которого был полон портфель своих домашних заготовок на подобный случай.

— Да, именно парень из Малибу. Я не думаю, что мистер Латхам ошибается, — холодно отчеканила она, давая понять, что для всех остальных Дик всегда останется мистером Латхамом.

— Так, о чем мы говорили… ах да, о писателях, предвестниках новых веяний, мастерах слова, формирующих будущий вкус. Вся беда в том, что это требует времени. Пока мы их найдем и объясним, что от них требуется, они уже могут выйти из моды. Ха-ха! Но попытаться стоит. Помните, что иногда покопаться в грязи — это самый смак! Семейные истории скучны, проблемы с детьми вечны, холостяки не в моде. Но мир еще не кончился, и мы это отлично понимаем. Оргии, пьянство стремительно выходят из моды, их вытесняет забота о здоровье. Нам не нужны распоряжения и от признанных авторитетов, от кого бы то ни было… За исключением меня!

— Я не совсем понял, что вы имеете против семейной темы на страницах журнала, — произнес в полной тишине Джакоста. — Это вечные непреходящие ценности, которые всегда будут интересны читателям, особенно вопрос отцовства.

— Что! Семья? Семейные ценности? Вы еще лучше скажите о достоинствах спермы перед любыми витаминами. Начитались всякой дребедени у чокнутого Спока и пытаетесь протащить его идейки у нас. Так не выйдет! Не надо мне семейных тем!

Стук в дверь прервал излияния Эммы на полуслове. Дверь открылась и в комнату вошла, не дожидаясь приглашения секретарь Латхама. В руках у нее был объемистый пакет.

— Мистер Латхам поручил доставить это вам, — произнесла прехорошенькая секретарша, положив пакет прямо перед Эммой Гиннес.

— Благодарю вас, — в ответ произнесла Эмма со всей вежливой холодностью, что была у нее всегда наготове для женщин красивее ее, но стоящих ниже на социальной лестнице.

Эмма взяла в руки конверт, вытащила скрепки и вынула содержимое. Она предполагала, что там могло быть, но реальность всегда страшнее самых жутких ожиданий. Его лицо бесстрастно взирало на Эмму с полированного редакционного стола. Его лицо, его тело, его… О Боже! Она смотрела на его мужскую стать и, не могла оторвать глаз. Да, фотографии сумели передать всю его страстную натуру сильной личности. Игра света и тени была безукоризненной. Снимки действительно сделал большой мастер. Но… Эмма судорожно сглотнула, пытаясь заглушить нахлынувшие воспоминания. В горле у нее запершило, глаза начала застилать пелена. Сердце бешено ухало. Эмма всеми силами старалась забыть этого красавца, загоняла мысли о нем в самые отдаленные уголки сознания. Она не хотела ничего о нем знать, ничего о нем слышать, а уж тем более — видеть! И вот сейчас он лежал у нее на столе и взирал на нее абсолютно безразличный к ее чувствам. Этот Тони Валентино, который растоптал и унизил ее на выпускном вечере в театральной школе Джуллиарда, теперь появится в первом номере ее журнала! Такое трудно было себе даже представить. И тем не менее это случилось.