Медиум - Буянов Николай. Страница 38

– Ничего ты не слышал. Девочка – сильнейший экстрасенс, она могла легко остановить автобус и выйти… Тут я был с ней честен. Но она осталась. В ней боролись два чувства: страх и…

– И любопытство, – ехидно подсказал Артур. – Как у человека, который увидел паука.

Собеседник пропустил выпад мимо ушей.

– И сопричастность. Она успела узнать ощущение силы. А темная сила или светлая – для неё сейчас не важно. Важна только её величина! Чем она значительнее, тем труднее от неё отказаться.

– Как от наркотика?

– Можно сказать и так. Можно иначе: представь, что у тебя разом отняли все органы чувств. Зрение, слух, обоняние… То же самое испытывает человек, вкусивший могущества и вмиг лишившийся его.

– Но почему она все-таки отказалась?

– Да потому, что она глупа! Потому, что её всю жизнь воспитывали насмерть перепуганные люди, у которых страх перед неизведанным всосан с молоком матери. И так – из поколения в поколение, на протяжении всей истории человечества. В основе страха всегда лежит нечто ирреальное, невидимое… И воспринимается оно как Дьявол, не иначе.

– А разве не так?

– Так. Да только Божественное и Дьявольское – это не означает Добро и Зло. Это даже не две стороны одной медали.

– Удобная философия.

– Она единственно правильная, – убежденно сказал Жрец. – Протон и электрон служат одной цели: созданию атома. И никто не отождествляет электрон со злом потому, что он имеет отрицательный заряд.

– Зачем вы показали ей Шар? – хмуро спросил Артур.

Собеседник хмыкнул.

– Я показал! Она прекрасно обошлась и без меня.

– То есть?

– Девочка сама вошла с ним в контакт. Или он вошел в контакт с ней.

Что-то кольнуло Артура. Какое-то неясное беспокойство. Он удивился, когда понял, что испытывает чувство вины и жалости. «Ты всю жизнь шел к одной цели, – напомнил он себе. – И не только свою жизнь, ты лишь продолжил начатое твоими предками за много тысяч лет… Тебя ежедневно, ежечасно приучали к той простой мысли, что твоя цель оправдывает все – любые жертвы, а иначе и быть не может». Так и было всегда, до тех пор, пока Жрецу, человеку (человеку ли?), чье отражение маячило в зеркале, не понадобилась девочка. И, самое странное, пока он, Артур, собственноручно не доставил её по назначению. Раньше он не чувствовал ничего подобного. Все его ощущения были притуплены и загнаны глубоко в подсознание. Оставался только мозг-компьютер, который вычислял, составлял планы, рушил их, создавал новые. Как, когда, где войти в контакт – так, чтобы девочка ничего не заподозрила…

Он помнил все так ясно, во множестве деталей, будто видел это собственными глазами. Конечно же, это было не так, всему виной развитая генная память: весь огромный конгломерат знаний и опыта, накопленный предками за множество поколений, был записан в глубине мозга, не умевшего забывать. В этом было его отличие от людей – не главное, лишь одно из многих.

Он помнил Небесный Огонь, спустившийся на Землю, хотя сам никогда не видел этого. Помнил слепое отчаяние, охватившее всех, ибо от огня не существовало спасения. Помнил последний в их истории Совет Посвященных – отгороженных ото всего прочего непроницаемым куполом. Там, за пределами защитного поля, умирали в ужасных муках их соотечественники. Небо, ставшее вдруг жидким, словно расплавленный металл, рухнуло вниз и поменялось местами с Землей. Они называли эту планету по-другому… Но какая разница?

Рушились в атомных всполохах города – мало похожие на те, что строят люди, но это были города! Были – и не стало их. Мрак и холод опустились на планету, превратившуюся в одночасье в голый обломок скалы, лениво плывущей по сдвинутой орбите.

А они, попрощавшись в последний раз, выходили по одному из-под защитного купола, чтобы разделить участь тех, кого они не сумели спасти, хотя и мнили себя мудрыми и всезнающими. Кроме совсем уж немногих – кому было суждено пережить гибель своей цивилизации…

Далекий предок Артура был среди этих избранных. Он просил, умолял, чтобы ему позволили умереть, как умерли его близкие. Ему было отказано. Жизнь должна возродиться на планете вновь.

Впервые они вошли в контакт с людьми в Египте, где строились громадные пирамиды и где жрецы знали те тайны Вселенной, что сокрыты для прочих людей по сей день. Глубоко под храмом бога Солнца Ра они хранили один из Шаров, оставленных Древними. Вряд ли жрецы, даже самые посвященные, знали истинное его назначение, но, обладая сверхтонким восприятием и колоссальной интуицией, они почувствовали способность Шара связывать их с некими Высшими силами.

Другой Шар многие сотни тысяч лет был похоронен в вечных снегах Гималаев. Поколения за поколениями наблюдателей охраняли покой доверенного им сокровища и ждали…

Он помнил это так ясно, будто все происходило с ним самим. И особенно отчетливо в его мозгу было выжжено, словно каленым железом или лазерным лучом, одно имя.

Юнгтун Шераб.

Черный маг, чьи кости сгнили в земле тысячу лет назад, и который продолжал влиять на события и сейчас, по сей день. Подумав об этом, Артур вдруг осознал, что в основе искусства Черной магии лежит глубокое понимание человеческой психологии, причинно-следственных связей в поведении индивидуума… А уж в последнюю очередь – антураж: талисманы, колдовство, древние руны, амулеты, дарующие жизнь или смерть… А Юнгтун Шераб никак не с помощью потусторонних сил, а лишь благодаря звериному чутью и хитрости сумел выстроить дьявольскую комбинацию, благодаря которой надеялся стать властителем Тибета. Взлететь, как никто никогда не взлетал раньше, – или упасть. И уж тогда вовек не подняться назад…

– Тебе жаль девочку.

Артур вздрогнул от неожиданности. Собеседник прочитал его мысли.

– Если бы не я, вы бы её не получили, – глухо проговорил он.

– И все равно тебе её жаль.

Жрец вздохнул, будто сокрушаясь.

– Ты бы мог пожертвовать и большим, ведь так? Я очень хорошо тебя понимаю… Потому что сам в свое время – не так уж давно, лет двадцать назад – был близок к тому, чтобы перейти черту…

– Вы врете, – отчаянно сказал Артур. – Шар тут ни при чем. Вы сами давно были готовы к этому. Всю жизнь! Вам нужен был лишь толчок. Импульс.

– Само собой. Да, мне нужен был импульс.

Жрец вдруг забормотал, будто в горячке.

– Этот старик Тхыйонг… Он всегда был добр комне. Я даже испытал нечто вроде укола совести – потом, когда все кончилось… Когда я стоял на коленях возле его тела. Оно было таким маленьким и старым! Шея у него была страшно худая, будто цыплячья, с выпирающим кадыком и морщинистая. Я сломал её двумя пальцами…

Старик спас мне жизнь, когда я попал под лавину на перевале Митхонг-Ха, в Восточном Тибете. Я пролежал под снегом трое суток. Моя душа была уже на пути в Нирвану… Только представь себе: серое низкое небо – будто предвестник смерти. Серый смерзшийся снег в сумерках, целые глыбы снега! С тех пор я его ненавижу. Зимой всегда старался уехать куда-нибудь подальше на юг, лишь бы не видеть занесенные улицы, дороги, крыши домов… Фобия своего рода. Тебе смешно?

Артур покачал головой. Ему не было смешно, ему было страшно.

– Мое тело вмерзло в глыбу льда. Мы с ней были одним целым, по крайней мере, мне так казалось. И я совершенно не ощущал холода, было тепло и уютно, как в детстве: мама накрывает тебя пушистым большим одеялом, и ты проваливаешься в сон… Потом, где-то на грани чувствительности, как отголосок чего-то потустороннего, показалась розовая полоса – оттуда, из-за туч… Это заходило солнце, а мне казалось, что сам Небесный Отец спускается вниз, на Землю.

Артур смотрел на собеседника. Тот вдруг обессиленно опустился в кресло. Глаза его потухли, седая голова поникла на грудь. Вот он, момент… Перед глазами – близко, в нескольких сантиметрах, благородной формы затылок, длинная гибкая (совсем не старческая) шея, виден один чуть выпирающий позвонок. Артур завороженно смотрел и думал: вот сейчас… Одно движение – слева направо, с приседом. Или удар напряженными пальцами в пульсирующую синюю жилку. И все. Нет Жреца. Нет человека, которого он ненавидел всю свою жизнь так, что позволил ненависти заслонить собой все остальное – совесть, сострадание, человечность… Он принес девочку на этот алтарь, без раздумий, сразу, по первому требованию – лишь бы увидеть близко затылок врага с такими незащищенными шейными позвонками… Одно движение!