01.09: Бесланское досье - Нееф Кристиан. Страница 4
В темноте кладовки загорается мобильник Фатимы. Она открывает крышку и слышит голос матери. Сидя поблизости в редакции, мать услышала выстрелы.
"Что там у вас?" – спрашивает мать.
"Тут стрельба на школьном дворе", – кричит Фатима.
"Беги оттуда!"
"Не могу!"
"А ты где?"
"На втором этаже"
"Спрячься и держись подальше от окон!"
Связь пропадает. Мать и дочь отчаянно пытаются звонить друг другу, но дозвониться не могут. В этот момент один из захватчиков ударом открывает дверь в кладовку, и Фатима роняет мобильник. Террорист в маске. Он направляет дуло на Фатиму и приказывает спускаться в спортзал.
Она бежит по лестнице вниз. 25 ступеней, потом по коридору главного здания. Перед переходом в спортзал она останавливается. В коридоре народу столько, что все прижаты друг к другу и к стенам. Захватчики стреляют в потолок, вновь и вновь, штукатурка дождем сыплется на заложников. Рядом с Фатимой плачет первоклассник, он потерял родителей. Она берет его за руку и тянет за собой в спортзал. Там она снова теряет его.
Заурбек Гутиев, герой Сталинграда, оказался в передней части спортзала. Он сидит лицом к большим окнам, выходящим на школьный двор. Он оказался в той из двух групп, которая побольше и в которой террористы велели оставить для них проход. В этом проходе они уже пол часа монтируют минные ловушки, соединяют проводами бомбы, что-то склеивают изоляционной лентой. Все происходит так деловито, как будто бы электрики выполняют давно намеченные работы.
Все кабели сходятся в одной точке – в конце зала. Все провода соединены с включателем-лягушкой, похожим на педаль швейной машинки. У этого выключателя постоянно дежурит один из захватчиков. Впечатление такое, что он способен взорвать все мины и бомбы одновременно.
Гутиев судорожно обдумывает положение. Вывод его такой: точно расстреляют, как увидят мои ордена. Левый лацкан своего парадного пиджака он завернул внутрь – орденами к сердцу. Теперь его колодки и медали не видны. Он сидит в своем вывернутом пиджаке. Пришлось спрятать всю свою жизнь. Ему за себя стыдно.
Он прикидывает, как можно спастись. Вообще-то в любую секунду может начаться милицейская операция или штурм спецназа. Это был бы быстрый и хороший конец, наступивший еще до того, как все начнется. Потому что сейчас, в эти минуты, в первые два часа, когда террористы заняты установлением своего режима, когда они еще не расставлены по своим постам, что-то еще можно сделать. Сейчас, размышляет Заурбек Гутиев, еще есть шанс все дело кончить быстро. Но штурма нет.
Звучат приказы захватчиков: "На провода не наступать! Сумки и телефоны выбросить! У кого найдем мобильник – расстреляем! На провода не наступать!" Гутиев не считает взрывные устройства в зале, но пять бомб видны сразу – они громоздкие, размером с чемодан. Захватчики крушат стекла на окнах – кто бьет прикладом, кто стреляет.
Вокруг Гутиева устраиваются матери и бабушки, дети, люди, которых он близко не знает, люди знакомые, но без имен. Картины убийственные: матери с плачущими детьми, старухи с внуками на руках, первоклашки растерянные, испуганные и ничего не понимающие. Он сам – отец, вырастил четверых сыновей, подаривших ему девятерых внуков. И вот он сидит, Заурбек Гутиев, 84 лет от роду, один, и не может понять, что происходит.
В сером здании городской администрации, в двухстах метрах по прямой от школы, образуется антикризисный штаб. На самом деле люди бегают туда-сюда и говорят о том, что происходит в школе. Поступают сообщения о первых проколах. В отделении милиции дежурного с ключом от того шкафа, в котором оружие, не могли найти 40 минут.
В 10 часов 17 минут из столицы республики Владикавказа в направлении Беслана начинают движение первые четыре мотострелковые роты. Президента Александра Дзасохова незамедлительно известили, и он уже прибыл к месту событий. Дзасохову 70 лет, он президент Северной Осетии с 1998 года. Когда-то он был секретарем комсомола во Владикавказе, а в последние дни Советского Союза его сделали даже членом политбюро ЦК КПСС.
Годы, что он служил партии и государству, оставили свои следы – это усталый, опустошенный, подавленный человек. Дзасохов знает, что родственники и близкие прежде всех с него потребуют отчета: почему террористы смогли без помех доехать до ворот бесланской школы.
Ведь были же сигналы. Еще 18 августа была из Москвы, из МВД, телеграмма всем областным управлениям милиции. Там говорилось: есть сведения, что чеченские боевики планируют в Северной Осетии операцию, по типу той, что была проведена Шамилем Басаевым в больнице Буденовска летом 1995 года.
А в электронном письме, которое Басаев разослал 27 августа, то есть пять дней назад, были такие слова: "Именем Аллаха Всемогущего и Милосердного я, Абдала Шамиль Абу-Идрис, Эмир исламской бригады "Рияд-аль-Салихин", объявляю о наступлении третьего тысячелетия исполнения предсказаний пророка Мухамеда: … Мы будем взрывать ваши дома, корабли, самолеты, будем убивать вас на улицах ваших богомерзких городов, ибо смерть подлых неверных угодна Аллаху. Путь священной войны есть путь истинного мусульманина. Аллах акбар!"
Нет, конечно, слыша такие угрозы, власти кое-что предпринимали. В Беслане и во всей Северной Осетии в это утро 1 сентября отменены все отпуска и увольнительные для милиционеров. На все административные здания, отделения милиции и вокзалы назначены усиленные наряды. С особым упором на больницы и основные магистрали. Перед каждой школой должны дежурить 2-3 милиционера. Но теперь видно, что все это никакого эффекта не дало.
Теперь вообще все лето на Северном Кавказе предстает как увертюра к событиям в Беслане – была масса зловещих предзнаменований, были какие-то нелепые выступления, против которых и военные, и милиция, и юстиция, казалось, ничего не могли поделать. В регионе чувствовалось брожение и уже 17 июня басаевская бригада мучеников "Рияд-аль-Салихин" через интернет стращала: готовятся акты террора, которые будут иметь "неожиданные и крайне эффективные болезненные" последствия для путинского режима.
Спустя четыре дня, в ночь с 21 на 22 июня между 22 часами 30 и 3 часами утра 200 боевиков установили в Назрани на время режим тотального кошмара. Они захватили здания МВД и 137 подразделение пограничников, они разграбили оружейные склады, перегородили улицы баррикадами и расстреляли 98 человек – только милиционеров 51, а кроме них прокуроров, министров.
Некоторые из тех, кто захватывал Назрань, оказались теперь и в спортзале бесланской школы. В их руках наверняка и то оружие, что награблено в Назрани. Ведь от Назрани до Беслана всего 22 километра. Назрань явно задумана была как прелюдия к давно планировавшемуся захвату школы #1. Были и другие сигналы, раз за разом, и каждый раз из Малгобека и окрестностей его на севере Ингушетии.
1 июля 2004 года в перестрелке с террористами на границе города погибли заместитель начальника милиции Малгобека и заместитель малгобекского УГРО.
12 июля 2004 года сотрудники МВД в лесу близ Сагопши к юго-западу от Малгобека обнаружили огромный схрон оружия, набитый пулеметами, автоматами, гранатометами и боеприпасами, добытыми в Назрани.
20 июля – и снова в Сагопши – застрелили мужчину 31 года от роду, жителя чеченской столицы Грозного, оказавшего ожесточенное сопротивление.
И, наконец, 23 июля в Сагопши ушел от погони Муса Цечоев, который позднее окажется среди бесланских террористов.
Все эти события произошли в радиусе максимум 10 километров от того палаточного лагеря, из которого захватчики выдвинулись ранним утром 1 сентября 2004 года. Между всеми этими событиями есть связь, все они были предсказуемы.