На окраине мира (СИ) - Лисина Александра. Страница 28

- Только знаешь, что? - неожиданно погрустнела она, словно не заметив его окаменевшего лица и опасно похолодевших глаз. - Я не слишком люблю, когда ко мне прикасаются. Особенно, грязными липкими лапами, которые ты совершенно не стесняешься демонстрировать. Наверняка не мыл после того, как в кусты сходил, верно? А еще, как ни странно, я с ба-альшим подозрением отношусь к здоровенным белобрысым мужикам, прилюдно делающим такие неприличные предложения. Поэтому, наверное, все-таки откажусь, огорчу тебя, конечно, и... на ночь, пожалуй, с вами не останусь.

У Стрегона нервно дернулась щека от такого оскорбления.

- Белик...

- Ни-ни-ни, даже не уговаривай, - поспешно ретировалась она, проворно толкая пятками грамарца. - Я - существо нежное, хрупкое, ценное. Настолько ценное, что вы ничего дороже в своей жизни вообще не видали. Так что прошу прощения, но мы вынуждены вас покинуть. Всего хорошего, приятных сновидений... надеюсь, меня в них точно не будет!

Стрегон тихо зарычал, уже едва сдерживаясь, а Белка, чувствуя, как дрожит в воздухе невидимое напряжение, легкомысленно сделала ручкой. Затем незаметно дернула повод, заставляя умницу-Курша подобраться и, одновременно, попятиться еще дальше. Наконец, поймала бешеный взгляд полуэльфа, будто бы даже засмущалась. Но потом все-таки решила добить: игриво подмигнув, вдруг звучно чмокнула воздух, расплывшись при этом в гнусной намекающей улыбке, и... в этот миг Ивер все-таки сорвался: его рука быстрее молнии поднялась, одновременно сгибая пальцы и безошибочно отыскивая взведенную скобу. Почти сразу что-то со свистом распороло воздух, коротко вжикнуло, хлопнуло, рассыпав рядом с грамарцем целую россыпь огненных искр и настоящий дождь из древесных щепок. Белка, молниеносно пригнувшись, с готовностью взвизгнула, вскрикнула, будто от боли, рухнула плашмя на конскую холку и с отчаянно громким воплем "мама! убиваю-у-ут!" сорвалась в поистине сумасшедший галоп.

Курш, оглашая окрестности неистовым ревом, послушно сиганул через дорогу, диким зверем вломился в ближайшие заросли и в мгновение ока скрылся из глаз.

На долгое мгновение на дороге воцарилась гнетущая тишина, в которой слышалось только тяжелое дыхание шестерых взбешенных мужчин и тихий шелест оседающих на обочины щепок. Ивер стрелял хорошо, быстро, поэтому арбалетный болт, к которому он со злости сумел прилепить крохотный магический заряд, не просто прошел навылет сразу три древесных ствола, но еще и расцветил их голубоватым маревом опасного заклятия - Белый Огонь, насколько смогли понять побратимы. Иверу с его мудреной татуировкой он удавался особенно хорошо. Так что теперь, когда грохот копыт испуганного скакуна затих вдали, а на том месте, где он только что стоял, распрямилась трава, стало хорошо видно, как из-под нее на дорогу тоненькой струйкой вытекает темно красная жидкость, подозрительно быстро скапливающаяся в неглубокой ямке на обочине. А над ней сиротливо кружились серые нити отработавшего, попавшего в цель заклятия, одна крохотная капля которого могла насквозь прожечь живую плоть. Того самого заклятия, которое точнехонько вонзилось в беззащитную спину упавшего на холку Белика.

На дороге повисло угрюмое молчание.

- Ты что сделал? - вдруг очень тихо спросил Стрегон, неестественно медленно обернувшись. Ивер вздрогнул, когда в бесцветных глазах вожака метнулись опасные огни, внезапно спал с лица и невольно отступил. - Что. Ты. Сделал?!

- И-их... твою мать... прости, с-сорвалось...

- Сорвалось?!!

- Он меня разозлил!

Стрегон, понимая только то, что они бездарно упустили единственную нить, которая могла привести к Ходоку, буквально хлестнул по побледневшему Брату бешеным взглядом, в котором неожиданно загорелись опасные алые точки. От внезапной боли, стегнувшей по телу, Ивер тихо охнул и согнулся пополам, судорожно хватая ртом сухой воздух. После чего пошатнулся и неуклюже сполз с седла, прекрасно сознавая, что действительно здорово оплошал: каким бы ни было его отношение к пацану, он не имел права поднимать на него руку. Никак не имел. Братство не уважает тех, кто поддается эмоциям, словно мелкий подранок. А он от неожиданности не просто пальнул, но еще и умудрился контроль над татуировкой потерять. Пусть всего на мгновение, на долю секунды, но это УЖЕ значило, что его плохо учили. Рано дали алую метку Магистра. Рано присвоили высший ранг. Незаслуженно...

Жесткая хватка внезапно исчезла.

Ивер хрипло закашлялся, обессилено рухнул на колени и, внутренне дрожа от еще не угасшей боли, опасно накренился, едва не царапнув носом пыльную обочину. Правда, сознания все же не потерял - Стрегон не хотел его убивать. Пощадил. Лишь поэтому Ивер остался жив и мог связно мыслить. А еще - довольно хорошо понимал, что рядом с таким Мастером даже его умения - что жалкий щенячий лай в сравнении с исполненным силы голосом матерого пса. Но если бы дело обернулось по-другому, Стрегона никто бы не осудил: он был в своем праве. Даже Терг бы согласился, что наказание справедливо.

Слегка отдышавшись, невезучий стрелок все в том же угнетающем молчании поднялся, сознавая так же и то, что невероятно легко отделался. Встал на прежнее место, не смея поднять глаз на Стрегона, пристально изучающего следы его нелепого удара. Буквально кожей почувствовал неодобрение Братьев. Ощутил, что еще немного и свалится с ног, потому что взгляд вожака имел поистине ужасающую мощь. Однако все же нашел в себе силы уважительно поклониться и хрипло выдохнуть:

- Спасибо... за урок, Мастер.

Стрегон, даже не обернувшись, коротко бросил:

- Найди его. Живым или мертвым. Найди.

Эта ночь стала одной из самых скверных за всю их немалую жизнь. Начиная с того, что Братья, судя по всему, потеряли важного для нанимателя человека, едва не потеряли одного из своих и оказались опасно близко к тому, чтобы позорно провалить невероятно ценный Заказ.

После побега Белика они снова вынужденно разделились, оставив полуоглушенного Ивера отыскивать следы умчавшегося грамарца. А сами, вполголоса чертыхаясь и сетуя на досадную промашку Брата, направились к месту намеченной стоянки. При этом где-то глубоко в душе прекрасно сознавая две важных вещи: первое - что теперь Ивер не вернется, пока не исполнит приказ, даже если для этого ему придется идти пешком обратно до Синтара; и второе - что с высокой долей вероятности, если бы этой ошибки не случилось, на его месте (сегодня или завтра) вполне мог оказаться любой из них.

Учитывая тот факт, что неугомонный сопляк за неполные сутки умудрился даже Стрегона достать до самых печенок, нетрудно предположить, что рано или поздно подобный конфуз все равно бы случился. Несомненно, Мастер это тоже хорошо понимал и только поэтому дал нерадивому стрелку шанс поправить положение. Если бы не почувствовал на себе всю глубину язвительной насмешки Белика и не пошатнул хрупкое равновесие своей неимоверной силы, убил бы. Наверняка бы убил. А так у Ивера появилась неплохая вероятность не попасть на Суд Мастеров.

Другой неприятной неожиданностью стало то, что присмотренное у реки место оказалось далеко не столь удачным, как выглядело издалека. Потому что, как только на зеленой лужайке разгорелся костер, к нему с поразительной жадностью ринулась вся имеющаяся в округе крылатая мелкота: от назойливых разноцветных бабочек до крохотных жуков. Более того, хоть наемники обосновались не у самой воды, отлично помня об обитающих рядом стадах голодных комаров, все равно - мерзкого гнуса налетело сколько, да так резко, что уже через пять минут кони не выдержали и начали рваться прочь. Никакие наговоры и чудесные эльфийские порошки не спасали - надоедливые твари оказались на диво упрямыми и напрочь отказывались отставать от раздраженных путников, как это делали все прочие кровососы в других частях света.

Пришлось вскакивать и с проклятиями отвязывать одуревших от бесконечных атак скакунов, спешно укрывать их попонами и собственными плащами, пряча глаза, уши и нежные ноздри. Затем бросать все, как есть, торопливо уводить брыкающихся копытных и, позабыв про ужин, обустраивать новый лагерь, шагах в пятистах от прежнего, где было немного спокойнее. Наконец, уже поздно вечером, выждав несколько часов, с руганью возвращаться, в кромешной тьме поспешно собирать то, что осталось у реки, попутно отмахиваясь от озверевших комаров и мошек. С сожалением смотреть на опрокинутый кем-то из жеребцов котелок, из которого медленно вытекала недозревшая каша. Как можно скорее подбирать мешки и, старательно закрывая лица, бегом мчаться обратно, пока оголодавшие кровососы, некоторые из которых не уступали по размерам собакам, не сожрали заживо.