Игры с палачами - Картер Крис (2). Страница 44

— Мы его ищем.

— Ну, и ищите. Вы же детективы. А я-то здесь причем?

— А притом, гений, — произнес Гарсия, направляясь за невысокую перегородку, за которой располагалось нечто вроде небольшой кухоньки.

Оттуда доносилась вонь подгоревшей еды и мерзкий запах чего-то прокисшего и прогорклого. В старой кухонной раковине высилась гора немытых тарелок. На столах громоздились грязные одноразовые тарелки, пластиковые судочки из-под еды на вынос и пустые жестянки из-под пива.

— Мне даже нравится, во что ты превратил это место, — заявил Гарсия, открывая дверцу холодильника. — Пиво будешь?

— Предлагаешь мне мое же пиво?

— Я просто хотел быть вежливым, но ты все испортил.

Детектив с силой захлопнул дверцу холодильника, а потом нечаянно наступил на педаль, распахнув крышку мусорного ведра. В нос Карлосу ударил сильнейший запах марихуаны.

— Черт побери!

Гарсия отступил на шаг и скривился.

— Сколько там окурков? Сотня?

— Да ладно… Чего там?

— Тито!

Хантер уселся напротив бывшего заключенного. Не стоит ему угрожать. Пусть немного расслабится.

— Нам действительно надо во что бы то ни стало найти Сандса. Ты хорошо нас понял?

— Откуда, блин, я знаю, где он? Мы даже друзьями не были.

— Но ты дружил с теми, кто может кое-что о нем знать.

Хантер наблюдал за движением зрачков Тито. Было видно, что тот старается хоть что-то вспомнить. Прошло довольно много времени, прежде чем лихорадочное беганье глаз бывшего заключенного прекратилось, а взгляд стал каким-то отрешенным. Хантер понял, что Тито о ком-то вспомнил.

— Я не знаю таких людей.

— Нет, знаешь, — отрезал Хантер.

Он и Тито уставились друг другу в глаза.

— Послушай, парень, — огибая стол с другой стороны, сказал Гарсия. — Единственное, что нам нужно, — это информация. Мы хотим знать, где найти Сандса. Для нас это очень важно. В благодарность за эту услугу мы поможем тебе избежать визита инспектора по досрочному освобождению и нескольких наших друзей из отдела по борьбе с проституцией, который может состояться в ближайшие два часа. Уверен, они с готовностью обыщут твою квартирку, особенно комнату с двумя твоими подружками.

— Хрень собачья.

— Хрень не хрень, а именно так и будет.

— Блин.

Голова Тито дернулась от нервного тика. Он тяжело вздохнул.

— Ладно. Я попытаюсь узнать. Но мне нужно время.

— До завтрашнего утра.

— Не шутите!

— Мы что, похожи на шутников? — спросил Гарсия.

Тито не решился ответить.

Гарсия потянулся за мобильным телефоном.

— Хорошо. Договорились. Я подумаю и позвоню завтра утром. А теперь можете оставить меня в покое?

— Пока нет, — ответил Хантер. — Есть еще один мужик…

— Ну нет…

— Другой заключенный по имени Рауль Эскобедо. Слышал о нем?

По дороге к дому, где жил Тито, Хантер рассказал напарнику все, что узнал от детектива Себастьяна Стоукса.

— О ком?

Глаза Тито прищурились.

— Рауль Эскобедо, — повторил Хантер. — Он сидел с тобой в Ланкастере. Преступление на сексуальной почве.

— Насильник?

Тито дернул головой.

— Ага.

— Не… Вы что, тоже обкурились? Или полицейским сейчас подмешивают в пончики марихуану?

— Я не ем пончики, — сказал Хантер.

— И я не ем, — вторил напарнику Гарсия.

— Я сидел в блоке «А». Там у нас никого, кроме настоящих крутых парней, не было… Еще был карцер. И все! Да никто бы не стал сажать к нам насильника… Ну разве если бы полиции очень захотелось, чтобы мы его укокошили. Не прошло бы и часа, как его пустили бы по кругу, а потом прирезали.

Тито не лгал. Таковы неписаные правила во всех калифорнийских тюрьмах. Все заключенные, вне зависимости от того, какое преступление они совершили на свободе, люто ненавидят насильников. В тюрьме насильники презреннее дерьма. Их считают трусами, у которых не хватает смелости на настоящее преступление. Они даже женщину завести себе не могут, поэтому берут ее силой. А еще у каждого преступника на свободе остались мать, сестра, дочь, жена или подружка — кто-то, кто легко может стать жертвой очередного изнасилования. Насильников обычно сажают в отдельные камеры, а то и блоки, подальше от других заключенных. В противном случае они могут получить смертельно опасную дозу своего же «лекарства», перед тем как умереть страшной смертью. Такое прежде часто случалось.

Глава 59

С течением времени раздражение Алисы Бомонт все возрастало. Она потратила целый день, ища в Интернете изображения, похожие на тени, отбрасываемые «скульптурами», и ожидая, когда Ланкастерская тюрьма штата Калифорния соизволит прислать затребованную информацию. Несмотря на множество телефонных звонков и срочность, там, судя по всему, не особенно спешили.

Поиски изображений в Интернете также ни к чему не привели. Алиса несколько часов переходила с одного сайта, посвященного мифологии или различным религиозным культам, на другой, но ничего нового так и не нашла.

Алиса Бомонт относилась к той категории людей, которые просто не могут сидеть сложа руки и ждать, пока другие будут делать за них работу. Ей необходимо было чем-то себя занять. Ожидание ее утомляло.

Поездка от административного здания управления полиции до Ланкастерской тюрьмы заняла больше двух часов. Алиса позвонила Брэдли и объяснила, что ей нужно. С помощью двух телефонных звонков окружной прокурор все уладил менее чем за четверть часа. Начальник тюрьмы Клейтон Лейвер разрешил Алисе пройти на территорию и ознакомиться с любой интересующей ее документацией. Еще начальник тюрьмы сказал, что, в принципе, они и сами могли бы это сделать, но, к сожалению, у них не хватает персонала и средств и у них очень много работы. Если она сможет подождать пару дней или, возможно, чуть дольше, они и сами во всем разберутся.

Алиса Бомонт оставила машину на второй из двух больших автостоянок для тех, кто приехал «в гости», и направилась в комнату для посетителей. Там ее встретил чернокожий служащий тюрьмы по имени Джулиан Хили — накачанный гигант ростом шесть футов четыре дюйма, [22] похожий на дамбу.

— Мистер Лейвер просит прощения, — с акцентом уроженца южных штатов сказал Хили.

Гласные он произносил с характерной тягучестью, так, словно ему было лень разговаривать.

— Он сейчас, к сожалению, занят и не сможет с вами встретиться, — продолжал Хили. — Но мистер Лейвер поручил мне препроводить вас туда, куда вам нужно.

Он улыбнулся и окинул Алису взглядом. На ней был голубой костюм и светло-серая шелковая блузка. Верхняя пуговица была расстегнута, открывая шею женщины и изящную цепочку из белого золота с бриллиантовой подвеской.

— Советовал бы вам застегнуться на все пуговицы, — сказал Хили. — Пиджак тоже не мешало бы застегнуть.

— Здесь жарко как в Африке, — протягивая сумочку для осмотра, пожаловалась Алиса.

— Будет куда жарче, если кто-нибудь из заключенных увидит вас в этой блузке. — Хили посмотрел вниз, на туфли посетительницы. — Хорошо, что хоть пальцев не видно.

— А что плохого в открытых туфлях?

— Вы удивитесь, сколько заключенных здесь сходит с ума по женским ногам, особенно по пальцам. Если же ногти покрыты красным лаком, то дело вообще плохо. У них просто крыша едет. Прийти к ним в открытой обуви — это все равно что появиться совершенно обнаженной. Чтобы не доводить дело до массовых нервных срывов, женщинам здесь не разрешается ходить в открытой обуви.

Алиса не знала, что ответить, поэтому промолчала.

— Тут написано, что вам нужно в библиотеку, — заглядывая в принесенный с собой листок, произнес Хили.

— Да.

— А зачем?

Алиса молчала, не зная, что сказать.

— Значит, это не мое дело, — улыбнулся Хили. — Ладно. Ступайте за мной.

Он вывел Алису из комнаты для посетителей через заднюю дверь. Перейдя трехполосную дорогу, они попали на территорию тюрьмы. Позади них, с севера, на добрые полмили тянулась стена, через каждые двести ярдов которой стояли сторожевые вышки с вооруженными до зубов охранниками. Тюрьма штата в Ланкастере предназначалась для двух тысяч трехсот заключенных, но фактически здесь содержалось вдвое большее число арестантов. Тут сидели преступники начиная от первой категории и заканчивая четвертой. Четвертая категория предполагала максимальную степень охраны. Это наивысшая категория, которую дают преступникам в калифорнийских тюрьмах. Отсюда можно попасть в камеру смертников. Охрана Ланкастерской тюрьмы требовала повышенного внимания.