Тонкий расчет - Шелдон Сидни. Страница 27

Он поднял глаза. На пороге стояла Лесли Чеймберс, невозмутимо прислушиваясь к его пламенной речи. Первой опомнилась Маргарет:

— Лесли! Как приятно вновь видеть вас! Сколько лет, сколько зим! А это Мэтт Бейкер, главный редактор «Трибюн энтерпрайзис».

Они сухо поздоровались.

— Мэтт все вам покажет.

— Очень рада.

— Ну что ж, начнем, пожалуй, — пробормотал Мэтт.

Они вышли в коридор.

— У нас всем заправляет главный редактор, — снисходительно начал Мэтт.

— Насколько я поняла, это вы, мистер Бейкер.

— Совершенно верно. Следующим по должности значится мои заместитель, а потом и редакторы отделов: «Метро», «События в стране», «События за рубежом», «Светская хроника», «Книги», «Недвижимость», «Путешествия», «Кулинария»… все сразу не упомнишь.

— Поразительно. И сколько человек работает в «Вашингтон трибюн энтерпрайзис», мистер Бейкер?

— Свыше пяти тысяч.

Они как раз проходили мимо редакторской.

— Сюда редактор новостей приносит последние сообщения. Определяет снимки, которые пойдут в газеты, и какие заметки на каких страницах печатать. Остальные сотрудники сочиняют заголовки, редактируют репортажи и отправляют готовые макеты в наборный цех.

— Потрясающе.

— Желаете пройти в типографию?

— Конечно. Мне хотелось бы осмотреть все.

Мэтт что-то буркнул себе под нос.

— Простите?

— Я сказал: превосходно.

Они спустились вниз и направились к следующему корпусу. Типография оказалась очень светлой, высотой в четырехэтажный дом и размером в пять футбольных полей. Здесь все было автоматизировано. Тридцать тележек-роботов развозили огромные бумажные рулоны, которые сгружали у станков.

— Каждый рулон весит почти две с половиной тысячи фунтов, — пояснил Бейкер. — Если развернуть его, получится лента длиной восемь миль. Бумага проходит через станки со скоростью двадцать одна миля в час. Некоторые из тележек — те, что побольше, — могут перевозить до шестнадцати рулонов сразу.

В зале стояло шесть станков, по три у каждой стены. Лесли и Мэтт молча наблюдали, как газеты собираются, разрезаются, складываются, прессуются в стопки и подвозятся к грузовикам, доставляющим прессу к розничным торговцам.

— Теперь один человек легко выполняет то, что раньше было не под силу тридцати, — пояснил Мэтт Бейкер. — Век механизации.

Лесли пристально посмотрела на него:

— Век сокращений.

— Возможно, вы хотели бы узнать некоторые экономические данные? Ознакомиться со счетными книгами? — сухо осведомился Мэтт. — В таком случае вам следовало бы поговорить с адвокатами или главным бухгалтером…

— Вы правы, мистер Бейкер, меня это крайне интересует. Я знаю, что ваш годовой бюджет — пятнадцать миллионов долларов. Ежедневный тираж — около девятисот тысяч, а воскресный — чуть больше миллиона, объявления занимают шестьдесят восемь колонок.

Мэтт уставился на нее и недоуменно моргнул.

— Общий тираж всех ваших газет — свыше двух миллионов в будние дни и два с половиной миллиона — в воскресенье. Неплохо, но вы не самая большая газета в мире. Две такие печатаются в Лондоне. Тираж «Сан» — четыре миллиона, а «Дейли миррор» — три.

— П-простите, — промямлил Мэтт. — Я не представлял, что вы…

— Не говоря уже о Японии, где три газеты — «Асахи симбун», «Майнити симбун» и «Иомиури симбун»… Вы слушаете меня?

— Да, конечно. Простите, что вел себя так покровительственно…

— Ничего страшного, мистер Бейкер. Давайте лучше вернемся в кабинет миссис Портмен.

На следующее утро Лесли, Маргарет Портмен и с полдюжины адвокатов собрались в конференц-зале «Вашингтон трибюн».

— Обсудим цену, — предложила Лесли.

Переговоры длились несколько часов, а когда закончились, Лесли Стюарт Чеймберс стала новой владелицей «Вашингтон трибюн энтерпрайзис». Покупка концерна обошлась дороже, чем рассчитывала Лесли. Но не это было главным. Совсем другое.

Когда все бумаги были подписаны, Лесли пригласила Мэтта Бейкера.

— Могу я узнать о ваших планах? — осведомилась она.

— Я увольняюсь.

— Почему? — удивилась Лесли.

— Ваша репутация слишком хорошо известна. Люди не хотят работать с вами. Насколько мне приходилось слышать, говоря о вас, чаще всего употребляют эпитеты «безжалостная» и «жестокая». За эти дни мне предложили столько мест, что голова идет кругом. Поверьте, есть из чего выбрать. Так что распрощаемся по-хорошему.

— Сколько вы проработали здесь?

— Пятнадцать лет.

— И хотите все это взять и выбросить на ветер?

— Я ничего не выбрасываю на ветер. Просто…

Лесли спокойно посмотрела ему в глаза:

— Выслушайте меня. Я тоже считаю «Трибюн» хорошей газетой, но хочу, чтобы она стала лучше. Лучшей в мире. И прошу вас помочь мне.

— Нет, я не…

— Полгода. Останьтесь всего на полгода. И для начала я удваиваю ваше жалованье.

Мэтт долго настороженно изучал стоявшую перед ним женщину. Умна, ничего не скажешь. Красива и молода. И все же… все же что-то тут неладно. Иначе отчего у него так тяжело на душе?

— Кто будет здесь распоряжаться?

— Главный редактор, конечно. Кто же еще? — улыбнулась Лесли.

И Мэтт почему-то поверил ей.

Глава 12

После того взрыва прошло шесть месяцев. Дейне удалось отделаться сотрясением мозга, треснувшим ребром, сломанным запястьем и огромными синяками. Йовану раздробило ногу, но в остальном все было в порядке, если не считать ссадин и царапин. Мэтт Бейкер приказал Дейне немедленно возвращаться, но случившееся еще больше укрепило в ней решимость остаться.

— Эти люди дошли до крайности, — объясняла она Мэтту. — Я не могу их покинуть. Если будете настаивать на своем, я уволюсь.

— Это шантаж?

— Вот именно.

— Так я и думал, — фыркнул Мэтт. — Я не позволю никому меня шантажировать. Ясно?

Дейна промолчала.

— Как насчет отпуска? — осведомился Мэтт.

— Не нужен мне никакой отпуск, — пробормотала девушка. До нее донесся глубокий вздох.

— Хорошо. Оставайтесь. Но, Дейна…

— Что?

— Обещаете быть осторожной?

Где-то на улице послышалась пулеметная очередь.

— Даю слово.

Днем и ночью в городе не прекращались бои. Дейна не могла спать. Каждый взрыв означал еще одно уничтоженное здание, еще одну бездомную семью, новых убитых и раненых.

Рано утром съемочная бригада «Вашингтон трибюн» отправилась работать. Подождав, пока затихнут раскаты от взрыва очередного снаряда, Бенн Албертсон кивнул Дейне:

— Десять секунд.

— Готова.

Повинуясь знаку Бенна, она повернулась спиной к руинам и взглянула в камеру.

— Этот город медленно исчезает с лица земли. Он уже ослеп, потому что электричество отключено, оглох, потому что радио— и телестудии не работают, остался без ног, потому что общественный транспорт не функционирует…

На экранах возникла детская площадка со ржавыми скелетами качелей и горок.

— Когда-то давно, в другой жизни, здесь играли малыши и воздух звенел их смехом.

Орудийная канонада все приближалась, неожиданно взвыла сирена воздушной тревоги. Однако никто не всполошился. Люди продолжали спокойно шагать по тротуарам, словно ничего не замечая.

— Вы слышите сирену? Очередная воздушная тревога. Предупреждение немедленно прятаться и бежать. Но жители Сараево давно поняли, что нет такого места, где они были бы в безопасности, и потеряли способность к самосохранению. Те, кто мог, давно покинули страну, бросив дома и пожитки. Слишком многие из тех, кто остался, уже мертвы. Жестокий выбор — остаться нищими или погибнуть. Ходят слухи о близком перемирии, но пока это всего лишь слухи. Придет ли мир на эту землю? И когда? Выйдут ли из подвалов дети, чтобы снова играть на этой площадке? Никто не знает точно. Осталась лишь надежда, слабеющая с каждым днем. Репортаж вела Дейна Эванс из Сараево для WTE.

Красный огонек на камере погас.