Особенные. Элька-4 (СИ) - Ильина Ольга Александровна. Страница 11

— Постойте, вы хотите сказать, что все это… из-за магии происходит? И даже дожди?

— Только те, которые могут вызвать глобальные последствия, — подтвердила мою догадку бабушка.

— И что теперь? В Праге будет потоп? — испугалась я, но бабушка поспешила успокоить.

— Подобное сильное нарушение фона действительно может вызвать потоп, и часто вызывает, но мы изначально знали точку отсчета.

— Чтобы ликвидировать последствия, магам нужно найти источник выброса, вплоть до метра. Иначе все бесполезно, поэтому так много магов идет на специальность стихийников, работы всегда предостаточно.

— Вы удивляете меня Ева все больше и больше, — нахмурилась и восхитилась одновременно бабушка. — Откуда такие познания?

— У меня было достаточно времени и желания на чтение. Целых восемнадцать лет, — пожала плечами она, и продолжила: — Когда выброс просходит спонтанно, у специалистов иногда недели занимает вычисление показателей, к тому времени изменения почти необратимы. Магам только и остается, что сдерживать последствия до возможного минимума.

— В общем, пока эксперты разберутся, пока карту местности составят, мало никому не покажется, — заключила бабуля. — Ах, как жаль, что все случилось в начале года, а то я бы согнала сюда всех моих студентов стихийников. Такая возможность пропадает.

Даааа… бабуля в своем репертуаре.

— Интересно, а почему мои спонтанные выбросы подобных катаклизмов не вызывали?

— Когда?

— Когда я живой скутер сделала, или послала оборотней в Африку и молнией их ударила?

— Во-первых, это было не намерено, а во-вторых, только темная магия может вызывать подобные колебания фона.

— Или смертельная светлая, — вставила свои пять копеек Ева. Бабушке этот ее выпад в сторону светлых не понравился, но она смолчала. А я из всего этого диалога поняла одно, и те и другие не без греха. Уж и не знаю, хорошо это или плохо, но думаю, во всем этом делении ни тьма, ни свет особого влияния на человека, на мага не оказывают. Ведь я стала темной, но не заметила за собой каких-то новых темных изменений. Я также как и раньше четко понимаю, что такое добро и зло, не люблю ложь, не выношу притворства и верю, что за черной полосой всегда следует светлая. Вот только что-то моя полоска припозднилась. А я ее все жду и жду. И когда она наступит — эта прекрасная светлая жизнь?

Глава 6

Уловка Нортропа

Мы не зря ждали ужина. Нортроп расстарался. Приготовил просто потрясающее куриное филе, фаршированное сырной заправкой. Вкуснятина. И картошечка, как гарнир идеально подошла. Даже бабушка перестала на него пугающе грозно смотреть. Теперь она просто грозно смотрела. Но спасибо все же сказала. А мы с Евой понимающе переглянулись. Кажись, лед, под названием «бабушка», тронулся.

Я знаю, нелюбовь к темным у светлых в крови, но любовь к родной внучке все же сильнее предрассудков, вот бабуля и пытается смириться с существующим положением. Вот бы еще и мне смириться, только не очень получается. Особенно когда держишь в руках такое оружие, как волшебное зеркало, способное показать мне все на свете. Только все на свете мне не нужно, только одно, но как же страшно решиться.

После ужина Ева отдала мне свой подарок. Ох, лучше бы она этого не делала, не травила меня. Лучше бы завтра, утром, днем, не важно. А сейчас, в темноте, я лежала в кровати и думала только об одном — о нем. Почему-то вспомнилась знаменитая песня Ирины Дубцовой, и крутились, крутилась в голове навязчивые строчки:

Они меня достали просто, извели душу, и я подумала: «Гляну одним глазком, ведь ничего же не случится. Он не заметит, а мне легче станет, что живой, что в порядке.»

«А вдруг он сейчас с ней?» — пришла в голову непрошеная мысль. Ночь на дворе. «Ну, и пусть, пусть с ней» — тихо прошептало сердце, вечно воюющее с моим разумом, гордостью и бог знает, чем еще.

Я увижу и забуду, увижу и смирюсь, и пусть подушку буду обливать слезами, но ведь потом, все потом…

Зеркальце не подвело, я только шепнула имя, как отражение пошло рябью, а я пожалела только об одном, что зеркальце слишком маленькое. Было бы как у злой королевы из Белоснежки во всю стену, не пришлось бы вглядываться так пристально, чтобы не пропустить ни одной детали.

Он был один, в незнакомой мне комнате, уставший, сгорбленный, одинокий. Как бы мне хотелось верить, что это я причина его беспокойства. Как бы хотелось. Мне показалось, что он ждет кого-то или чего-то. Встал, заходил по комнате, нахмурился, словно почувствовал мой взгляд, но нет, это чужое приближение его насторожило. В комнату кто-то вошел, а вот голос выдал говорившего — Игнат:

— Все с ней в порядке, успокойся уже.

Теперь была моя очередь хмуриться. Что опять случилось с этой недобитой мной вампиршей? Знаю, нельзя так говорить, но, блин., он из-за нее беспокоиться, из-за нее, а не из-за меня.

— Не понимаю, почему ты сам не пошел и не проверил?

— Да сколько тебе повторять, что я не могу? — неожиданно для нас с Игнатом взорвался Диреев. Реально взорвался. Никогда его таким не видела. Вот злым да — это было, но здесь что-то другое, отчаяние какое-то. — Я сделал все, чтобы обезопасить ее, но этого мало. Всего этого мало, понимаешь?

— Думаешь, тот каратель, что Венеру ранил.

— Он из ордена. Из нашего ордена.

— Это невозможно, — резко сказал Игнат. — Никто из нас не может ничего сделать без ведома Мастера. Это табу, запрет. Не мне тебе объяснять.

В ответ Диреев лишь сжал зубы, так сильно, что на лице заходили желваки. Игнат не видел, а я вдруг поняла. Игнат прав, как говорил Рейнер, нельзя ослушаться воли Мастера, если только ты не любишь, или если Мастер сам лично не отдал приказ.

Я вздрогнула, но не от этой мысли, а от того, что Диреев резко вскинул голову и посмотрел прямо на меня, прямо через зеркало, так, словно видел насквозь. Испугавшись, я так неудачно смахнула зеркальце на пол, что оно разбилось.

— О, нет, — сокрушенно воскликнула я. Это было самое большое зеркальце, и оно мне понравилось. Как же теперь быть?

А вдруг он меня увидел? Почувствовал как-то. Боже, какой стыд. Нет, меньше всего мне хотелось бы, чтобы он меня поймал за подглядыванием, решит еще, что я как та приставучая бывшая из фильма с Глен Клоуз. Жуть. Все. Никаких больше душевных терзаний, хватит с меня. Если припрет, уж лучше я буду рыдать в подушку, чем снова пережить такое. Все! Выкидываем свои чувства на помойку, как это глупое зеркало и думаем об учебе, или о Крысе. И куда хвостатый запропастился, когда так нужен? Если бы он был здесь, я не решилась бы подглядывать. Чертов Крыс, все из-за тебя. Вот только попадись мне, все выскажу.