Может, однажды (ЛП) - Гувер Колин. Страница 38
Быть с ней рядом - не всегда тяжело. Только большую часть времени.
Все то, что происходит между нами, Мэгги бы не одобрила, я это знаю, и я пытаюсь делать правильные вещи. Однако, иногда я не могу определить, где проходит грань между неуместным и уместным, и это затрудняет иногда выбор, чтобы оставаться на правильной стороне.
Прямо как сейчас.
Я уставился на свой телефон, чтобы написать ей, а тем временем, она стала позади меня и начала разминать мне плечи.Из-за того, что мы очень много писали и то, что я всегда располагался на полу, вместо кровати, сделали свое дело с моей спиной. И это стало для нее привычным делом, когда Сидни знала, что спина болела.
Позволил бы я ей это сделать, когда Мэгги была в комнате? Черт, нет. Должен бы я ее остановить? Без сомнения.
У меня нет сомнений в том, что я знаю, что не хочу изменять Мэгги. Я никогда не был тем типом парня, и я не хочу быть тем типом парня, которые изменяют. Проблема в том, что я не думал о Мэгги, когда я был с Сидни.
Когда я провожу время с Сидни, ничто не может меня отвлечь. Но когда я провожу время с Мэгги, я провожу время с Мэгги. И я не думаю о Сидни.
Как будто действие с Мэгги и с Сидни происходят на двух разных планетах. Планетах, которые не пересекаются в часовых поясах.
Во всяком случае до завтрашнего дня.
Мы проводили время все вместе и в прошлом, но до того момента, когда я прояснил для себя, что я чувствую к Сидни. И хотя я никогда не хотел бы, чтобы Мэгги узнала о том, что у меня развиваются чувства к кому-либо еще, я очень переживаю по этого поводу и как она могла на это отреагировать.
Я не перестаю себе повторять, что, прилагая достаточно усилий, я смогу научиться контролировать свои чувства. Но как только Сидни что-либо сделает, или скажет, или посмотрит, я начинаю чувствовать ту часть своего сердца, которая принадлежит именно ей. И я так хочу ее опорожнить. Уверен, что чувства в нашей жизни являются той вещью, над которой мы не имеем никакого контроля.
Глава 15
Сидни
Я: Почему так долго?
Я не знаю, может быть, его клонит в сон из-за того, что я делаю ему массаж, но он таращится в свой телефон уже как пять минут.
Ридж: Прости. Потерялся в своих мыслях.
Я: Да уж, я вижу. Так что, «Звуки Кедра»?
Ридж: Это длинная история. Давай я захвачу свой ноутбук.
Я открываю наш диалог на Фэйсбуке в телефоне. Вернувшись, он ложится напротив меня, отодвинувшись на несколько футов назад. Я понимаю, что он оставил пространство между нами, и это заставляет меня чувствовать себя немного неловко, потому что я знаю, что не должна была тереть его плечи. Это уже перебор, учитывая, через что мы прошли в прошлом, но я чувствую, будто это моя вина, что его плечи болят.
Он не жалуется на то, что он играет на полу, и что это с ним делает, но могу сказать, что иногда это больно. Особенно после ночи, как прошлая ночь, когда мы писали три часа подряд. Я попросила его играть на полу, потому что когда он играет на кровати, это усложняет некоторые вещи. И если бы я не была так влюблена в его игру на гитаре, это была бы небольшая проблема.
Но у меня еще есть определенные чувства к его игре на гитаре. И я бы сказала, что у меня есть чувства к нему, но их нужно подавить, даже не пытаясь определить это. Я даже не собираюсь пытаться отрицать свои чувства к нему, потому что я запрещаю своим мыслям идти в ту степь. Ни сейчас, и никогда.
Ридж: Ради веселья мы играли где-то 6 месяцев, прежде чем у нас был первый реальный концерт в местном ресторане. Им было нужно название нашей группы, чтобы они могли занести нас в расписание. Мы никогда не считали себя реальной группой до этого, потому что делали это ради веселья, но в ту ночь, для местных вещей, таких как ресторан, было бы круто иметь название. Мы все по очереди предлагали названия, но мы не могли на чем-нибудь остановиться. В один момент, Бреннан сказал, что мы можем называться «Бешеные Лягушки». Я засмеялся. Я сказал ему, что звучит как панк группа, и нам нужно название с более акустическим звучанием. Он расстроился, и сказал, что мне вообще нельзя комментировать то, как музыка или название звучит, ну, ура хромым, глухим шуткам от 16-тилетнего младшего брата.
В любом случае, Уоррену не нравится, каким нахальным был Бреннан тогда, так что он сказал, что имя выбрать должен я, и все с этим согласились. Бреннан рассердился и ушел, сказав, что он не хочет быть в группе в любом случае. Я знал, что это просто истерика Бреннана. У него это не часто, но когда они у него все-таки случаются, я понимаю это. Я имею в виду, у парня нет родителей, и он вырос самостоятельно, так что я думал, что он был чертовски зрелым, несмотря на свои истерики. Я сказал парням, что мне надо подумать над этим какое-то время. Я пытался придумать имя, которое бы означало что-то для каждого, но главным образом для Бреннана. В первую очередь, я думал, что означает музыка для меня.
Бреннану было где-то два года, мне было пять. Я уже рассказывал тебе о родителях, так что не буду к этому возвращаться. Помимо их зависимости, они так же любили вечеринки. Они могли отправить нас в наши комнаты ночью, когда все их друзья приходили. Я заметил, что у Бреннана был один и тот же подгузник, когда он просыпался, и когда ложился спать. Они никогда за ним не присматривали. Никогда не кормили его на ночь, или меняли памперс или даже не смотрели, дышал ли он вообще.
Видимо что-то произошло, когда он был младенцем, но я этого не замечал, поскольку был просто слишком молод. Нам не разрешено было покидать свои комнаты ночью. Я не помню, почему я так боялся покинуть свою комнату, но я уверен, что был наказан за это раньше, иначе это бы меня не беспокоило. Я ждал, когда вечеринка закончится, и родители пойдут спать, и я бы смог покинуть комнату и пойти проверить, как там Бреннан. Проблема была в том, что я не мог слышать, и я никогда не знал, ушли ли они в свои комнаты, потому что мне нельзя было открывать дверь. Вместо того, что бы быть пойманным, я просто прижимал ухо к полу и слушал вибрации музыки. Каждую ночь, я даже не знаю, сколько я там лежал, просто ожидая, когда это закончится. Я даже начал узнавать песни по тому, как они чувствуются через пол, и я научился предугадывать, какая песня будет следующей, так как они включали один и тот же альбом ночь за ночью. Я даже научился постукивать под ритм. Когда музыка заканчивалась, я прижимал ухо и ждал шагов родителей, чтобы узнать, ушли ли они в спальню.
Когда я знал, что все чисто, я шел в комнату Бреннана и брал его к себе в кровать. Таким образом, когда он ночью просыпался и плакал, я бы мог помочь ему. Что приводит меня к ключу истории, как я пришел к названию группы. Я научился различать аккорды за все эти ночи через мое тело и уши, прижатыми к кедровому полу. Вот почему мы называемся «Звуки Кедра».
Вдох, выдох.
Удар, удар, пауза.
Сжатие, расслабление.
Я даже не осознаю, что я уже на грани, прежде чем я увидела, что мои костяшки побелели от того, как я сжимаю свой телефон. Мы оба замерли на несколько моментов, пока я пыталась представить пятилетнего Риджа в моей голове.
Это причиняет душевную боль.
Я: Думаю, это объясняет, как ты можешь так хорошо определять вибрации. И думаю, Бреннан сразу согласился с этим, потому что как он может не принять это?
Ридж: Бреннан не знает этой истории. И еще раз, ты первый человек, кому я это когда-либо рассказывал.
Я поднимаю глаза к его, и вдыхаю, но сколько не стараюсь, я не помню, как выдыхать. Он от меня в хороших трех футах, но я чувствую, будто каждая часть меня находится под его пристальным взором. Впервые за долгое время, страх находит свой путь обратно в мое сердце. Страх, что в один из этих моментов, ни один из нас не сможет устоять.
Он отодвигает свой ноутбук, и складывает руки на груди. Прежде чем его глаза встречают мои, его взгляд падает на мои ноги, и затем медленно поднимается по всей длине моего тела. Его глаза узкие и целенаправленные. То, как он смотрит на меня, заставляет хотеть меня залезть в морозильник и ползать внутри.