Может, однажды (ЛП) - Гувер Колин. Страница 47

Сидни: Если есть одна вещь, которую я вынесла для себя из этого опыта, так это то, что моя способность доверять, не была полностью разрушена Хантером и Тори, как я сначала думала. Ты всегда был честен со мной, о своих чувствах. Мы никогда не обходили правду. По крайней мере, мы пытались вместе найти способ предотвратить это. Я хочу тебя поблагодарить за это. Спасибо тебе большое, что такие парни, как ты действительно существуют, и не все как Хантер.

Каким-то способом она выставила меня настолько невинным, каким я не являюсь. Я и близко не так силен, как она думает.

Я: Не благодари меня, Сидни. Ты не должна, потому что я с треском провалился, стараясь не влюбиться в тебя.

Сглотнув ком, образовавшийся у меня в горле, я нажал отправить. Отправив то, что я сейчас написал, заставляет меня почувствовать больше вины, чем в ту ночь, когда я ее поцеловал. Иногда слова имеют большее влияние на сердце, чем поцелуй.

Сидни: Я провалилась первой.

Я прочитал ее последнее сообщение, и окончательность нашего неизбежного «Прощай», ударяет меня в полную силу. Я чувствую это каждой частичкой своего тела и души, и я шокирован своей реакцией. Откинув голову на стену, я пытаюсь представить свою жизнь, до того, как в нее вошла Сидни. Это была хорошая жизнь. Упорядоченная жизнь. Но она вошла в мой мир, и перевернула его с ног на голову, как будто это был хрупкий, тающий ком снега. Теперь, когда она уезжает, такое ощущение, что снег не растает, и вся моя жизнь так и останется вверх тормашками. То, что должно заставить меня чувствовать себя в своей тарелке, на самом деле пугает меня. Я смертельно боюсь, что я никогда больше не буду снова чувствовать все то, что я чувствовал в течение того маленького промежутка времени, когда она была в моем мире.

Любой, кто имеет такое значение, заслуживает лучшего прощания.

Поднявшись, я зашел в палату к Мэгги. Она все еще не проснулась, поэтому я подошел к ее кровати, нежно поцеловал ее в лоб, и оставил ей записку, в которой написал, что поехал домой, чтобы собрать кое-какие вещи, перед тем как ее выпишут.

Затем вышел и направился дать второй половинке своего сердца прощание, которого она заслуживает.

• • •

Я стоял перед дверью в комнату Сидни, не решаясь постучать. Мы уже сказали друг другу все, что должны были, и даже то, что, возможно, не должны были, но я не мог не увидеть ее в последний раз, перед тем как уеду. Скорее всего, она уже уйдет, когда я вернусь из Сан-Антонио. После сегодняшнего дня, у меня не было в планах связываться с ней, и тот факт, что это наше окончательное прощание, сдавливает мою грудь так сильно, это охренеть как больно.

Смотря со стороны на эту ситуацию, я бы сказал себе забыть о чувствах Сидни, и моя преданность должна принадлежать только Мэгги. Я бы сказал себе уйти, и что Сидни не заслуживает прощания, даже после того, через что мы прошли.

Действительно ли жизнь черно-белая? Хватит ли простого правильно и неправильно, чтобы описать мою ситуацию? Не брать чувства Сидни в расчет, и в тоже же время быть преданным Мэгги? Это неправильно просто отпустить ее. Но несправедливо по отношению к Мэгги не просто отпустить ее.

Я не знаю, как я допустил, что бы это все началось, но я знаю, что единственный способ все закончить, это разорвать все контакты с Сидни. Знаю, в тот момент, когда я держал ее за руку прошлой ночью, не было ничего в мире, что смогло бы заставить мое сердце перестать чувствовать то, что я чувствовал к ней.

Я не горжусь тем, что Мэгги теперь занимает не все место в моем сердце. Я боролся с этим. Я боролся так сильно, потому что я не хотел, чтобы это произошло. Теперь, когда борьба подошла к концу, не уверен выиграл я или проиграл. Я даже не уверен за что я болел, на чьей стороне был.

Я легонько постучал, и оперся руками о косяк, смотря вниз. Часть меня надеялась, что она не откроет, а другая часть хотела расхреначить эту дверь и добраться до нее.

Спустя несколько секунд, мы лицом к лицу, что я знаю, происходит в последний раз. Ее голубые глаза широко распахнуты от страха и удивления, и может даже немного от облегчения из-за того, что это я стою перед ней. Она не знает, как вести себя из-за того, что я здесь, но ее замешательство обнадеживает. Хорошо знать, что в этом я не одинок, мы оба испытывает одинаковые эмоции. Мы вместе в этом.

Сидни и я.

Две полностью запутавшиеся  души, боящиеся такого нежелательного решающего прощания.

Глава 19

Сидни

Успокойся сердце. Пожалуйста, успокойся.

Я не хочу, чтобы он стоял здесь, передо мной. Я не хочу, чтобы он смотрел на меня так же, как и я смотрю на него. Я не хочу, чтобы он испытывал боль, которую я испытываю. Я не хочу, чтобы он скучал по мне так же, как и я буду скучать по нему. Я не хочу, чтобы он был влюблен в меня так же, как и я в него.

Я хочу, чтобы он был сейчас с Мэгги. Я хочу, чтобы он хотел быть с Мэгги прямо сейчас, потому что было бы намного проще, если наши чувства не были бы, как отражения в зеркале. Если бы это не было так тяжело для него, то мне было ба легче его забыть, легче смириться с его выбором. Но, зная, что наше прощание причиняет ему столько же боли, сколько и мне, доставляет моему сердцу в два раза больше боли.

Это просто убивает меня, потому что никто и никогда не подойдет мне лучше, чем он. Такое ощущение, что я добровольно упускаю шанс прожить удивительную жизнь, а вместо этого соглашаюсь на самую заурядную ее версию, без Риджа. Слова моего отца всплывают у меня в голове, и теперь, в конце концов, я понимаю, что он был прав. Прожить заурядную жизнь – пустая трата жизни.

Наши глаза неразрывно смотрят друг на друга, еще в течении нескольких мгновений, затем мы оба разрываем контакт, позволяя себе, запомнить каждую частичку друг о друге.

Его глаза тщательно изучают мое лицо, как будто он пытается сохранить его в памяти. Его память – последнее место, где я хочу быть.

Я бы все отдала, чтобы быть в его настоящем.

Откинув голову на дверь спальни, смотрю на его руки, все еще сжимающие дверную раму. На руки, которые я больше никогда не увижу, играющие на гитаре. Руки, которые никогда больше не обнимут меня. На те же самые руки, которые больше никогда ко мне не прикоснутся и не прижмутся ко мне, чтобы послушать, как я пою.

Те же руки, которые тянутся ко мне, обнимают и прижимают меня так сильно, что не знаю, смогла бы я из них вырваться, даже если бы захотела. Но я не пытаюсь отодвинуться. Я делаю тоже самое. Я обнимаю его с таким же отчаянием. Я нахожу утешение, утыкаясь в его грудь, в то время как он прижимается щекой к моей макушке. С каждым тяжелым, неконтролируемом вздохом, вырывающимся из его легких, мое собственное дыхание пытается не отставать. Но, в любом случае, мои вздохи намного короче, из-за слез льющихся из моих глаз.

Моя печаль поглотила меня, огромные слезы горя вытекают из моих глаз, и я даже не пытаюсь сдержаться. Я оплакиваю то, что даже не получило шанса на существование.

Я оплакиваю нас.

Мы с Риджем стоим обнявшись в течении нескольких минут. Стольких минут, что я боюсь их посчитать, потому что мы стоим так слишком долго, чтобы это казалось уместным. Похоже, Ридж думает о том же, потому что он гладит мою спину, плечи, а затем отодвигает меня. Я поднимаю лицо от его груди, и вытираю слезы прежде, чем посмотреть на него.

Мы вновь смотрим друг на друга, он убирает руки с моих плеч и берет в руки мое лицо. Он пристально смотрит на меня, в течении нескольких минут, и то, как он смотрит, заставляет меня ненавидеть себя за то, что мне это так сильно нравится.

Я люблю то, как он смотрит на меня, словно я единственное, что имеет для него значение прямо сейчас. Единственная кого он видит. Он единственный кого я вижу. Мои мысли возвращаются к словам песни, которые он написал.

Я хочу быть тем единственным, которого видишь только ты.

Его взгляд метался между моими губами и глазами, как будто он не мог решить поцеловать меня, смотреть на меня или поговорить со мной.