Высота (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна. Страница 25

Машина легко бежала по новому асфальту, преодолевая километр за километром. Булавин прервал воспоминания и еще раз взглянул на Карину. Девушка счастливо улыбалась каким-то своим мыслям и забавно морщила носик. Ни дать ни взять — милый, наивный ребенок. Да она никогда не научится играть по его правилам или довольствоваться ролью воскресной любовницы.

В голове уже вырисовывался план действия, а правая рука еще крепче сжала стройную коленку.

Глава 10. На круги своя

Черный BMW плавно затормозил у пятиэтажного кирпичного дома. Еще десять лет назад его построили для семей военных, но сейчас уютные квартирки населяли все больше молодые предприниматели и дети чиновников. Семейство Смагиных здесь уважали, но лишний раз старались не связываться. Еще бы — глава семьи, потомственный офицер и подполковник бдительно следил за нравами подрастающего поколения. От армии в этом дворе не удалось уклониться даже самым болезненным и хитрым.

Карина глянула на окна своей квартирки и поджала губы. Слишком быстро они добрались до дома, слишком молчаливо, а ведь впереди была целая неделя заслуженных выходных.

Булавин рядом нервно барабанил пальцами по рулю, хмурился, но молчал. После проведенной ночи и горячего пробуждения смотреть на него, как на босса уже не получалось.

«А разве бывают выходные у любовников?»- неожиданно пришел на ум вопрос.

Глеб по-прежнему молчал. Скорее всего, он ждал, что она элегантно выпорхнет из машины, бросив на прощание фразу вроде: «Встретимся через неделю, спасибо, что подвезли», чтобы потом пожелать хороших выходных и смыться.

Вот наивный. Какую бы глупость ни сказали его упрямые губы, а изысканные ласки, что они бесстыдно раздаривали ночью, из памяти не сотрешь!

Затянувшаяся пауза с каждой секундой все сильнее разогревала атмосферу в салоне. Но стоило мужчине открыть рот для прощальной речи, как теплые девичьи губы превратили слова в поцелуй, трепетный, нежный и такой робкий, что Глеб чуть не завыл от отчаяния. Душа перевернулась от этой простой, неискушенной ласки, и вместо задуманного «До свидания, Карина», глухо прошептал:

— Ладно, милая, мне ехать надо. Увидимся.

— Позвони мне, — девушка подхватила вещи и, поздравив себя с такой маленькой победой, вышла.

Как только изящная фигурка скрылась за дверью, Булавин шумно вдохнул и нажал на газ. Надо что-то делать с этими расставаниями… Не хватало еще на самом деле позвонить или того хуже — познакомиться с родителями…

В зеркале заднего вида отразилась сосредоточенная собачья морда.

— Ну что, клубок неприятностей, насмотрелся? — совершенно серьезно спросил он у питомца. — Ну и как тебе ситуация?

Дольф громко рявкнул и облизнул мокрый нос.

— Тебе б только на девчонок облизываться, а мне как быть? — еще раз глянул в зеркало. — Не для меня она, ты понимаешь? Не для меня, и все тут!

Бульдог не понимал, чесал ухо, фыркал, но понять подобное не мог.

Карина тихонько открыла дверь родительской квартиры и просунула голову. Чего и следовало ожидать: на пороге стоял отец с самым вопросительным выражением лица, на которое был способен.

«Похоже, сегодня предстоит размахивать пред родительскими очами паспортом, доказывая, что дочь уже взрослая…» — невесело подумала девушка и растянула губы в улыбке.

— А почему форма не парадная? — вместо «здравствуйте» спросила она.

— А почему кавалер познакомиться не зашел? — таким же тоном ответил отец.

— Папенька, так ведь все знакомства с вами рано или поздно заканчиваются в военкомате! — потом осмотрелась по сторонам и добавила. — А ты в бинокль смотрел или так?

Вопрос был стратегически важный. Папенькин бинокль был похлеще оптического прицела снайпера, сколько пикантных ситуаций он повидал за свою долгую жизнь… «Видел ли он тот самый поцелуй, которым дочурка пылко одарила дорогого шефа?» — вопрос на миллион.

— Да, Ленька из пятой роты выпросил на охоту. Будь он неладен… — с отчаянием в голосе признался отец.

Карина довольно потерла руки и внесла вещи в квартиру. Ну, раз бинокля нет, то на сегодня принудительная исповедь отменяется.

— Дочь, так все-таки, почему парень твой не зашел?

— Потому, папенька, что он еще не знает, что уже мой! — задорно подмигнула девушка.

— А как в прошлый раз не будет? — он еще хорошо помнил, как единственная кровиночка еле избавилась от бывшего докучливого кавалера. — Может давай его сразу ко мне, на перевоспитание?

— Папа, — девушка повисла на шее отца. — Пока все так сложно!

— Ты моя девочка, значит справишься! Но если обидит…

Карина весело рассмеялась. То, что до сих пор родной отец без посторонней помощи мог скрутить в бараний рог любого молодого парня, она не сомневалась, как и в том, что Булавин папеньке не по зубам.

На сборах к мнению бывшего чемпиона прислушивались даже полковники. А чего стоил загадочный Кузьмич, который в глаза материл самых высокопоставленных военных чинов… Да, в этот раз добраться до незадачливого кавалера господину Смагину будет непросто.

— Что-то ты, дочурка, скрываешь… — отец прищурил один глаз и затопал ногой.

Но девушка уже направилась в свою комнату. Иногда молчание и конспирация — залог покоя в доме.

Глеб всю неделю посвятил работе в офисе и прохождению медицинской комиссии. В собственной форме он не сомневался, прошли те времена, когда малейшее движение требовало титанических усилий. Боли в спине становились все реже, позволяя в полную силу тренироваться в зале. Молодые ребята с завистью поглядывали на поджарое, мускулистое тело бывшего спортсмена, но мало кто решался повторить сложный, выматывающий комплекс упражнений.

В этот раз строгий консилиум, составленный из нескольких высококвалифицированных врачей, только разводил руками, поражаясь чудесам человеческой выносливости и воли. Пять лет назад они списали Булавина, присвоив белый билет в небо. «Хорошо, если ходить сможет, а уж летать… Отлетал» — твердили они безапелляционно. От группы по инвалидности он тогда отказался сам, оставшись на одном крохотном пособии по безработице и безудержном желании изменить все.

Старенький профессор, узнавший в нем того самого упертого спортсмена в кресле-коляске, задумчиво почесал затылок и без единого сомнения написал «годен» под общей ведомостью. Другие доктора только тихо вздыхали и недовольно кривились, снимая показания приборов, проводя визуальный осмотр.

Глеб лишь усмехался их реакции, позволяя навешивать на себя все новые и новые датчики.

После придирчивой проверки накануне у собственного лечащего врача, он не боялся ничего. Новенький белый парашют с драконьей мордой уже ждал своего времени в багажнике авто. Остались последние шаги от земли до неба, и никто не сможет встать на этом пути. Сегодня наконец истек мучительный пятилетний срок.

Адреналин от предвкушения первого полета гулял в крови, когда поздно вечером он добрался до своей квартиры. Ворчун-Дольф встретил его у двери долгой заунывно-грустной речью, но погладить себя позволил.

Для празднования радостного события этот компаньон никак не годился.

Сбросив вещи на тумбу, Булавин сам не заметил, как достал телефон и открыл журнал контактов.

Как жаль, что старый друг Кузьмич остался в клубе. Тот, как никто другой знал, чего стоило возвращение в спорт для Глеба. А других близких товарищей он не нажил. После травмы со спортсменами из сборной больше не общался, а партнеры по бизнесу страсть к небу не разделяли. У них была своя страсть, простая и понятная — к деньгам.

Взгляд остановился на абоненте под названием «Головная боль», и сердце предательски екнуло в груди. В мыслях проносились картинки, одна соблазнительнее другой, а палец жал на кнопку вызова.