По ступенькам декабря - Климова Юлия. Страница 26

Рот Костика открылся, а затем захлопнулся, лицо побледнело и вытянулось. Понадобилось больше минуты, чтобы прийти в себя.

Ему обещали должность и машину, а теперь указывают на дверь! Он никак не ожидал подобного ответа, это не укладывалось в голове, не имело объяснений. И ведь он не столько хотел урвать большой кусок пирога, сколько мечтал привести в порядок «Крону-Ка», наладить работу, повысить продажи, реализовать идеи и выйти на новый уровень… Неужели не ясно? Он очень нужен!

Разговор, случившийся несколько дней назад, был серьезным, многообещающим и никак не предполагал такого результата.

– Мы же с вами договаривались о… – пробубнил Костик.

– Ну и что? – пожал плечами Воробьев. – А ты на меня в суд подай! Ха! Все, голубчик, до свидания, мне некогда. Иди, увольняйся, составляй резюме и чеши прямиком на сайты с вакансиями. Не сошлись мы с тобой характерами, вот так.

Глеб Сергеевич уткнулся в бумаги, наглядно демонстрируя занятость.

– Вы обманули меня! Вы поступили непорядочно! – воскликнул Костик.

– Боже мой, – широко улыбнулся Воробьев, – чья бы корова мычала. Ты мне еще порекомендуй почитать «Что такое хорошо и что такое плохо», а то у меня трудное детство было и я ни черта не знаю! Джип ему подавай! Размечтался! А набор «Сделай сам» не хочешь?

Костик вытер со лба пот ладонью, поджал губы, развернулся и выбежал из кабинета. А Глеб Сергеевич набрал номер отдела кадров и неторопливо, наслаждаясь каждым словом, произнес:

– Сейчас к вам Прокошин придет – увольняйте без отработки. Надоел. И принесите мне кофе с сахаром. А булочка какая-нибудь есть?.. Слойка… С чем?.. С вишней?.. Тащите слойку!

Даша сидела на кушетке перед горой одежды, а вещи из шкафа продолжали лететь в ее сторону. На полу полукругом стояли коробки с обувью, на спинке стула висели четыре лаковые сумочки.

– Как тебе эта кофточка? – спросила Алька, пытаясь расправить блестящую ткань.

– А ты уверена, что это кофта? – с сомнением произнесла Даша, не понимая, куда совать руки.

– Не уверена, но интуиция подсказывает, что надевать нужно через голову.

– Все равно не годится, не подходит для наряда феи.

– Много ты понимаешь! Феи из дородных милых тетушек давно превратились в наглых гламурных девиц!

– Нет, – фыркнула Даша, – я тетушкой тоже становиться не собираюсь. Я буду маленькой доброй феей в коротком платьице, с накидкой, в колпаке. И желательно еще крылышки… Тогда, наверное, накидку не надо?..

Точным броском Алька отправила блестящую вещицу в общую кучу, встала на цыпочки и распахнула верхние створки шкафа.

– Когда-то эту глухую комнатенку папуля хотел превратить в тренажерный зал, но по предварительным подсчетам здесь могло поместиться только три с половиной тренажера, и он плюнул на затею. Ему необходим размах, иначе неинтересно, – объяснила Алька. – А потом мы устроили здесь кладовку. Кстати, половина шмоток мне никогда и не принадлежала.

– А чьи они тогда?

– Папиных любовниц, полагаю. Однажды он пришел домой с двумя раздутыми сумками и все причитал: «я для нее столько сделал, а она…», «ее только деньги интересуют…», «вот пусть теперь с голым задом походит…». Наверное, разругался с очередной зазнобой и забрал подарки. Еще с дачи как-то баул притащил…

– Понятно, – протянула Даша и вспомнила Воробьева. Несмотря на вспыльчивость, Глеб Сергеевич ей понравился, оставалось только определить чем.

– Вот смотри! – Алька вытащила на свет полупрозрачную темно-синюю тунику, украшенную по горлу и низу белым пухом. Сочетание цветов, ткани и отделки было странным, неестественным, но вместе с тем притягивало взгляд. – То, что надо! На тебе будет смотреться платьем, а колготки мы купим тоже темно-синие с серебром.

– Супер, – согласилась Даша и улыбнулась до ушей.

О крылышках пришлось забыть, зато с накидкой вопрос решился быстро – Алька отыскала голубое парео и, вспомнив, «как завязывается эта дурацкая штука», изобразила нечто вполне подходящее.

– Теперь нам нужен голубой колпак и сапожки! – воскликнула она, переключаясь на коробки с обувью.

– Вот эти белые подойдут, – указывая пальцем на белоснежную пару с помпончиками и острыми носами, сказала Даша.

– А у тебя какой размер ноги?

– Тридцать седьмой.

– А эти сорок второго. Слушай… это с кем же мой отец встречался?

Переглянувшись, они захохотали.

– Ничего, – успокоившись, ответила Даша, – набью в них ваты и еще танцевать смогу.

Колпак Алька скрупулезно делала больше часа из ватмана, блестящей оберточной бумаги и мишуры. Швы скрепляла двусторонним скотчем и степлером, в остальном помогал клей. Конечно, можно было купить готовый, но ей вдруг нестерпимо захотелось сделать своими руками. Она так увлеклась, что не сразу услышала трезвон мобильника и среагировала, только когда мелодия подпрыгнула на самой высокой ноте, а затем из кухни раздался суматошный крик Даши: «Аля, телефон! Где он?!»

– Да! – сцапав мобильник, не успев посмотреть имя звонившего, выпалила Алька. – Слушаю!

– Привет, – раздался грустный голос Костика.

– Здравствуй…

– Как поживаешь?

– Хорошо.

– Я думаю, нам нужно поговорить.

Алька поймала себя на мысли, что после расставания с Костиком ни разу не мечтала о встрече с ним. Не представляла в подробностях, как он извиняется, сожалеет, или предлагает остаться друзьями, или опять просит переждать. Занавес опустился и отделил ее от Константина Прокошина навсегда, освободил от его амбиций, вечного анализа любой ситуации и предложения руки и сердца. Душа ныла – да, но Алька не нуждалась в охах, ахах и продолжительных объяснениях. Она не желала иметь отношения, напоминающие бразильскую мелодраму, в которой герой, «немного» напортачив, бьет челом еще сто пятнадцать серий и в конце получает прощение.

Алька прислушалась к себе и поняла, что боль стихла. Там, где раньше были планы о свадьбе и надежды на семью, теперь пусто, и даже нет злорадства «вот, позвонил!».

– Извини, я занята, – бросила она и хотела уже положить трубку, но слова Костика вылетели из трубки.

– Подожди! Ты не думай, я помню, что у тебя завтра вечеринка. Я обещал сходить с тобой. Я не отказываюсь! То есть… Аля… я очень виноват перед тобой… то есть… Я предлагал компромисс, но ты не захотела ждать… Мне кажется, нам нужно быть внимательными друг к другу, заботиться об интересах друг друга… учитывать желания друг друга… И помогать… Да, иногда приходится чем-то жертвовать… Окружающие нас люди не хотят понимать элементарных вещей и делать что-то конкретное, а не…

Дальше Алька не слушала. Костик помнит о вечеринке и согласен завтра поехать в академию…

Алька покосилась в сторону кухни, услышала отдаленное пение Даши под звук льющейся воды и мягко улыбнулась.

– Извини, но на вечеринку я иду вместе с сестрой. И нам с тобой не нужно встречаться и не о чем разговаривать. Мне кажется, все гораздо проще. Любовь – это любовь, предательство – это предательство, и так далее. Прощай. И, пожалуйста, не звони мне больше.

– С какой сестрой?..

Но Алька вдаваться в подробности не собиралась, да и не воспользовалась бы она услугами Костика ни за что. Слишком много чести Марго и Пенке – обойдутся! И рядом теперь действительно Даша, которая завтра, надев белые сапоги сорок второго размера, превратится в прелестную фею из сказки. Эх, не нужно было покупать платье, сейчас бы ей костюм мушкетера или Зорро! Очень подходят к настроению.

Отключив мобильник, Алька взяла колпак и покрутила его, разглядывая. Мишура сверкала, оберточная бумага поблескивала, неприятный осадок после «душевной беседы» медленно таял.

– Прощай, Костик, – твердо произнесла она, надеясь, что это был последний аккорд их отношений. Она идет дальше и не собирается оглядываться назад. В данном случае действительно можно сказать: все что ни делается – к лучшему.

– Звонил твой папа? – заглянув в гостиную, спросила Даша.