Сто имен - Ахерн Сесилия. Страница 64

Когда стихли аплодисменты, все уставились на Шимуса, ожидая объяснений, ожидая чего-то еще. Шимус обнимал обоих стариков, и они обнимали его, сблизили головы, и так крепка была эта прошедшая через всю жизнь дружба, что люди помоложе невольно им позавидовали.

Наконец Шимус поднял голову, оглядел собравшихся:

— Дамы и господа, жених и невеста. — Он особо выделил свою внучку, которая растроганно утирала глаза. — Я знаю, все речи уже произнесены, но сейчас я должен сказать несколько слов, если вы мне позволите, чтобы эта минута не ушла незамеченной.

Жених и невеста горячо просили его продолжать.

— Пятьдесят лет мы не виделись! — сказал он, обеими руками прижимая к себе друзей, и так они замерли, обнявшись. — Мы вместе пели в квартете «Сладостная гармония», мы вместе изъездили страну — всю страну вдоль и поперек, верно, мальчики?

«Мальчики» кивнули, вспоминая вместе с ним.

— Два Бобби, Бобби Оуэнс и Роберт Мэлоун. А Фрэнка уже с нами нет? — Он глянул на друзей, ожидая подтверждения, и те печально закивали. Шимус умолк, оплакивая смерть человека, которого он не видел полвека, потому что в этот миг их дружба ожила, она стала даже сильнее прежнего, ибо ей сопутствовали волнение и радость новой встречи и воспоминания — только добрые воспоминания, все дурное давно забыто, быльем поросло.

— Лишь один человек мог сделать мне такой подарок! — внезапно сказал старик, вознося указательный палец и требуя общего внимания. — Лишь один человек настолько знает меня и думает обо мне — мой внук Джордж. Я прав, Джордж?

Он глянул в сторону внука, тот глянул на Эву, Эва торопливо ему кивнула.

— Иди ко мне, Джордж! — растроганно позвал старик.

Джордж, смущенный и всеобщим вниманием, и тем обстоятельством, что подарок и для него был сюрпризом, нехотя поднялся, и ему вежливо похлопали.

— Сюда иди! — настаивал Шимус.

— Только петь не заставляй! — отшутился Джордж, и все засмеялись. Он был красив — еще лучше, чем в офисном костюме, просто очарователен, голливудская звезда старых времен, да и только.

— Этот человек — настоящий ангел! — дрогнувшим голосом провозгласил Шимус. — Я всех моих внуков люблю, вы это знаете! — Он взглядом охватил их толпу. — Но этот мальчик — мой ангел-хранитель. Он редко у нас бывает, много работает, но я очень его люблю, и мы ценим все, что он для нас делает. — Старик крепко прижал к себе внука, и все собравшиеся одобрительно загудели.

— С днем рождения, дедуля! — сказал Джордж.

— Спасибо, мальчик, спасибо! — повторил Джордж, вновь борясь со слезами.

Даже Найджел, сидевший в глубине зала за столом с какими-то стариками и детьми, был растроган — во всяком случае, так показалось Китти. Она хотела кое о чем расспросить Эву, но тут к их столу подошли обходившие гостей новобрачные.

— Большое тебе спасибо за наш подарок! — поблагодарила Эву Джемма, сестра Джорджа. — Так нас никто не порадовал.

Эва смутилась:

— Я рада, что вам понравилось, но это подарок Джорджа, а не мой.

— Нас не проведешь. Я очень люблю брата, но ему на такое умишка бы не хватило.

— Эва, если ты когда-нибудь наведаешься в Северную Каролину, обязательно побывай у нас. В нашем доме тебе всегда будут рады. Благодаря тебе мы получили лучший свадебный подарок. Вы уж, ребята, не обижайтесь.

Никто и не обижался, поскольку никто из присутствовавших за этим столом не прихватил с собой подарка, — они же не знали, что попадут на свадьбу. Кто-то что-то неловко пробормотал, но жених все равно не слушал, он со слезами на глазах продолжал благодарить.

— Будь мой отец и дед живы, они бы так гордились, — твердил он с сильным американским акцентом, и ноздри его раздувались, губы дрожали, — еще немного, и разрыдается в голос.

Эва покраснела.

— Дорогой мой! — Джемма поцеловала мужа в губы и отвела его от стола.

— Что ты им подарила? — спросила Мэри-Роуз, едва жених удалился, утирая глаза носовым платком.

— Я придумала для них герб. Взяла то, что важно для обоих семейств, и то, что связано с их личной жизнью, и все это соединила виноградной лозой, потому что в Каролине они разводят виноградники, это винодельческий регион. Он хотел побольше узнать о своей семье, найти корни, но тут я ничем не могла помочь и вместо этого придумала герб и заказала вышивку на некоторых вещах — на постельном белье, скатерти и так далее, — смущенно пояснила Эва. — Я рада была бы отыскать его родственников, но ничего не получилось.

— Потому что нет такой фамилии — О’Логан, — прошептала Молли, и Китти впервые увидела, как Эва хохочет, хотя и стесняется своего смеха.

— Молли, перестань!

— Что? Он-то не догадывается, что его прадед был мошенником, скорее всего, бежал от суда и сменил имя, как только высадился в Америке, и выдумал себе новую фамилию для новой жизни.

Эдуард громко подхватил ее смех.

Впервые, подумала Китти, серьезное лицо будущего юриста смягчилось, вспыхнуло таким оживлением.

Джордж подбежал к их столу, схватил Эву за руку и увел ее за собой. Китти успела только увидеть, как вспыхнули щеки дарительницы. Она бы прокралась за ними, но в этот момент экран мобильника загорелся, сигналя о входящем звонке. Она поставила беззвучный режим, но ей показалось, будто телефон орет на весь зал: Ричи Дейли, подонок, чей детектив она собственноручно пристроила в издательство. Придется и эту пилюлю проглотить. Она выскользнула из-за стола, через высокие раздвижные двери — в сад над рекой.

Сердце билось в глотке. Китти нажала зеленую кнопку.

— Китти? — сказал Ричи.

— Да.

— Я уж не надеялся, что ты возьмешь трубку.

— Я и не собиралась.

Пауза.

— Что ж, я хотел тебе сказать… — Он тяжко вздохнул. — Не знаю, с чего начать.

— Переходи сразу к делу, Ричи.

— Хотел сказать тебе спасибо за то, что ты сделала. Послала мою книгу издателям. После того что я тебе причинил… Я не заслужил твоего участия, а если бы ты этого не сделала, сам бы я, наверное, никогда не решился. Я давно уже закончил книгу, но духу не хватало кому-то ее показать. Так что вот, спасибо. Не знаю, почему ты так поступила, но большое тебе спасибо.

Знал бы он, почему она так поступила, пыхтела про себя Китти.

— А главное, я хочу попросить у тебя прощения. Я сделал подлость. Как бы я ни приукрашивал и ни оправдывался, это самая настоящая подлость. Мы дружили в колледже, а я тебя подставил. Искренне, от всего сердца, я очень, очень извиняюсь за все зло, которое тебе причинил, за все огорчения…

— Ты унизил меня, Ричи! — не выдержала она.

— Да, знаю. То есть не знаю, но догадываюсь, что ты почувствовала, что ты…

— Ты унизил меня, ты меня использовал, из-за тебя мне стало так плохо, как никогда в жизни не было! — Гнев сжимал ее горло, и Китти заставила себя остановиться, чтобы не заплакать. Если она сейчас заплачет, Ричи так и не услышит то, что она должна ему сказать.

— Я знаю, я виноват. Я хочу все исправить, честное слово. Я поговорил с редактором, я напишу о тебе хорошую статью, он согласился на это — согласился на все, я могу написать так, как сочту нужным. Ты сама продиктуешь, что написать о тебе.

— С чего ты взял, что я стану с тобой разговаривать? — Только этого ей и не хватало. — Мне наплевать на то, что ты обо мне писал или напишешь! Но ты лгал мне, ты переспал со мной, ты предал меня! — Китти давно уже потеряла девственность, но не утратила нормальных человеческих чувств, и переспать ради того, чтобы добыть информацию, казалось ей немыслимой грязью. Она ожидала, что Ричи огрызнется, подыщет себе оправдание, как в прошлый раз. Трус не примет на себя ответственность за свои поступки. Но Ричи удивил ее.

— Ты права, и мне очень жаль. Я никогда больше не побеспокою тебя, но я должен был позвонить и сказать, что ты сделала для меня такое, какого никто никогда не делал. И я не понимаю, почему ты была так добра ко мне, когда я обошелся с тобой так дурно, и теперь мне придется всегда жить с этим. Все, извини, не стану отнимать у тебя время, я просто хотел попросить у тебя прощения. От всего сердца.