Паладин. Изгнанник - Шелонин Олег Александрович. Страница 39
– Так, бухло здесь, презервативы здесь, кофе маловато, но на первое время хватит. Ну, все, я пошел.
И бесенок не скрываясь, во весь рост двинулся в сторону двухэтажного дома, мурлыкая себе под нос: – «Учительница первая моя, она же и последняя…»
– Стой, – перегородил ему дорогу его Кевин. – Какая еще учительница?
– Шеф, – проникновенно сказал Люка, – к тому, кто сейчас сидит там, – ткнул он пальцем в строение, – нужен особый подход. Я им владею в совершенстве. Сейчас ты увидишь, как крепости берутся без боя.
– А это у тебя что? – указал Кевин на корзинку.
– Это, братан, малый джентльменский набор.
– А это? – Кевин посмотрел на конфету.
– Закуска. И не надо спрашивать, почему она одна. Закуска градус крадет. Свободен. Иди, дыши свежим знойным воздухом пустыни.
Люка обошел юношу и возобновил свое движение к двухэтажному дому.
Смысл происходящего дошел до Кевина только тогда, когда Люка приблизился к дому уже вплотную и во всю глотку завопил:
– Арзибиби, мой пупсик, это я, твой бесеночек-козленочек. Прискакал к моей сладенькой.
– Ах ты, сволочь похотливая… Это я с герцогиней рассорился, чтобы ты… – Юноша понял, что в доме какая-то старая знакомая прохвоста, и тот старательно отсекал всех от встречи с ней, чтобы ему не мешали.
Люка услышал рычание Кевина, а потому в дом вошел не как все нормальные люди через дверь, а через окно второго этажа, спеша сделать свои дела, пока шеф до него не добрался. Надо отдать ему должное, вошел аккуратно и красиво. Взлетел словно на крыльях без помощи рук, которые были заняты букетом цветов, тростью и огромной тяжеленной корзиной (сорок литров гномьей водки да плюс мешок немолотого черного кофе, весили чуть не столько же, сколько и сам Люка). Короче, вошел на все пять баллов по градации оценок ордена Белого Льва, а вот дальше пошли проблемы. Вместо ожидаемых воплей радости раздались вопли ужаса на многие голоса, и один из них точно принадлежал Бессони. Затем оттуда послышался шум, грохот, и из окна последовательно вылетели следующие вещи: поварешка, казан, треножник и какой-то мужик. Мужик приземлился неудачно: боднул казан головой и смирно лег отдыхать. А вот казан повел себя странно: начал ворочаться и издавать непонятные звуки. При виде этой картины злость юноши сразу прошла.
– Кажется, у старой знакомой гости, и нам здесь не рады, – пробормотал он, бросаясь на выручку. Тут крышка казана приподнялась, и оттуда высунулось физиономия Люки.
– Что случилось? – спросил его Кевин.
Люка утер рукавом жирные губы, и до юноши дошло, что за звуки раздавались из казана: этот нахаленок там жрал!
– Представляешь, захожу я весь такой модный, при желании, а там… – бывшего беса аж передернуло.
– Что – там?
– А там их штук двадцать, одна другой лучше, и я как заору!
– Почему?
– Так испугался, что водки на всех не хватит.
– Гад ты, бесятина! – проникновенно сказал юноша, прикидывая: сразу разобраться с нахаленком или сначала познакомиться с обитателями дома. – Кстати, а они-то чего так орали?
– А, ерунда. Они как раз омовение перед едой делали. Плов вкусный… – бывший бесенок заглянул в казан, – …был. И, правда, чего было так орать?
– Ну, я бы тоже был недоволен, если б кто-нибудь ворвался ко мне во время омовения и увидел некоторые интимные места на моем теле.
Люка посмотрел на Кевина как на идиота.
– Те места, которые ты имел в виду, я увидел потом, когда они подолами юбок начали прикрывать свои личики. А до этого они просто умывались.
– Понятно, а это кто? – кивнул юноша на мужика.
– Это… – Люка внимательно осмотрел тело. – А хрен его знает. Он вроде как за бабами подсматривал. А как я влез, они, сам понимаешь, такое показали, что он, видать, от переизбытка чувств сначала заржал, как агабский жеребец, а затем впал в ступор и в дверь выпал. Блин, из-за этого козла все обломилось. Я бы договорился, а этот своим хайлом всех перепугал на хрен! Ну, а дальше, сам понимаешь. В натуральных фурий превратились. Одна в меня туфлю метнула. А у нее такой каблук… да у тебя меч короче! Увернулся от него, и он в стену воткнулся, смотрю, за ним следующий летит. Во, думаю, попал! Ну, и от греха подальше в казан нырнул, крышкой прикрылся, а они, видишь ли, в раж вошли. Одно слово – бабы! Лишь бы чем покидаться. Провалиться! – схватился за голову бывший бес. – Я же корзинку с выпивкой там забыл. Что сейчас буде-е-ет…
– А что сейчас будет?
– Лучше не спрашивай. – Бес залез обратно в казан. – Там половина баб из северных земель. Крышечку не в ломы подать? Вот спасибочки.
Кевин поднял крышку и хотел уже было подать ее бесу, как тут началось. Мужик, что до этого лежал смирнехонько, как только услышал волшебное слово «выпивка», словно заправский акробат, одним прыжком из положения лежа оказался на ногах и с воплем: «На нас напали!» – бросился к двери. Оттуда сразу же стали выскакивать с саблями и арбалетами бородатые личности уголовной наружности. Они могли бы это сделать и раньше, при первых же воплях со второго этажа, но как истинные профессионалы Коршуны Пустыни, а это, разумеется, были они, сначала хотели выяснить, что из себя представляет противник. Информация их удовлетворила: противников было всего два, а если точнее – один, так как Люка предпочел хорошей драке не до конца вылизанный от плова казан. Тем временем мужик, поднявший панику, вместо того чтобы присоединиться к своим подельщикам, ужом просочился в дом и аккуратненько закрыл за собой дверь. Наступила гнетущая тишина, которую нарушал лишь ветер, игриво шуршащий листвой на вершинах пальм. Пауза затягивалась. Противники напряженно смотрели друг на друга. Кевин сразу понял, что это разбойники Абдуллы, охраняющие захваченный у Синдбада караван. Они были неплохо вооружены, но нападать не спешили, так как Кевин производил вид грозного воина, да и меч у него на поясе был не простой, и то обстоятельство, что он даже не пытается его вытащить, тоже настораживало. Бес, видя общее замешательство, поправил на шее бабочку и собрался, было, толкнуть речь из казана, как дверь снова открылась, и оттуда высунулась физиономия только что скрывшегося за ней бандита.
– Вай ме! Почему не убиваете? – спросила физиономия. Из-за той же двери высунулась нога и пнула ближайшего к нему разбойника под зад. Тот от неожиданности спустил тетиву, случайно нажав на курок арбалета.
Бес тут же нырнул обратно в казан, а Кевин чисто автоматически отбил арбалетный болт крышкой казана, но так как она была сальная, то выскользнула из рук и заехала ближайшему разбойнику в лоб. Это послужило сигналом к началу битвы. Разбойники пошли в атаку.
– Ну, вот, – удовлетворенно хмыкнул зачинщик. – Разберитесь с ними, а я пока разберусь с вином и бабами, – с этими словами он опять исчез за дверью.
Кевин показывал в это время разбойникам свою боевую выучку. Хоть он и не получил рыцарского звания, но не напрасно слыл в этом году лучшим выпускником ордена Белого Льва. Часть стрел он ловил на лету, от других увернулся, а как только они закончились, бросился не удирать, как бандиты того ожидали, а в атаку на них, сразу же проделав брешь в рядах нападающих. Те, кто не успел убраться с дороги, уже лежали в траве отдельно от своего оружия, постанывая и баюкая пострадавшие конечности. Некоторые не могли даже стонать и отдыхали, глядя бессмысленными глазами в проплывающие по небу легкие облачка. Видя, что противник у них всего один, оставшиеся на ногах разбойники ринулись в контратаку. Ощерив неровные пеньки редких зубов, они подбадривали друг друга воинственными воплями. Это было на руку юноше. Разбойники ничего не понимали в настоящем воинском искусстве и только мешали друг другу, давая тем самым варианты для маневра противнику. Против таких вояк ему было противно даже меч обнажать. Не хотелось марать благородный клинок темного эльфа об эту мерзость. Он поймал правой рукой занесенную над его головой кисть разбойника с саблей, потянул его на себя, вынудив развернуться на сто восемьдесят градусов лицом к своим подельщикам. Левая рука уже намотала на себя бороду попавшего в железный захват разбойника, который превратился в живой щит. Рука зажала бороду у самого подбородка с такой силой, что у агаба глаза на лоб полезли, а улыбка стала как у взбесившегося осла. Правая рука разбойника, повинуясь Кевину, начала саблей отражать наседавших Коршунов Пустыни. При этом бедолага вынужден был танцевать невероятный танец. Разбойник, подвывая от страха, уже без тычков со стороны Кевина, выбрасывал ноги в направлении собратьев по оружию и даже иногда попадал, о чем свидетельствовали стоны и обещания обрезать ему то, по чему он только что так больно заехал. Минут через пять юноша, без особого членовредительства, уложил всех рядком, и отпустил разбойника, предварительно выбив из его руки оружие. Тот, отдуваясь, плюхнулся на траву и сказал: