Отодвигая границы (ЛП) - МакГэрри Кэти. Страница 2

Эшли вразвалку зашла в комнату и плюхнулась на стул рядом со мной.

— Что я пропустила?

Я честно забыла о её существовании. Ах, если бы и папа тоже.

— Ничего, — ответил он.

Миссис Колинз наконец-то оторвалась от своей писанины.

— Перед тем как пойти на занятия, спроси миссис Маркос о дате следующего тестирования. И пока я твой консультант, я бы хотела обсудить с тобой расписание на зимний семестр. Ты заняла свободные пары курсами по бизнесу. Меня интересует, почему?

Честный ответ — потому что папа так сказал — наверняка разозлил бы некоторых в этой комнате, поэтому я начала импровизировать:

— Они помогут мне подготовиться к колледжу.

Вау. Я сказала это со всем энтузиазмом шестилетнего ребенка, который мечтает заболеть гриппом. Неудачное решение. Отец заёрзал на стуле и вздохнул. Я стала думать о другом варианте ответа, но поняла, что и он прозвучит не к месту.

Миссис Колинз просмотрела мои бумаги.

— Ты показала невероятный талант в искусстве, особенно в рисовании. Я не предлагаю тебе отказаться от всех твоих курсов по бизнесу, но ты могла бы поменять один из них на занятия по изобразительным искусствам.

— Нет, — рявкнул папа. Он так наклонился вперёд на своём стуле, что его ноги теперь стояли на носочках. — Эхо не будет ходить ни на какие занятия по изобразительным искусствам, это вам ясно?

Мой отец был странной смесью тренера по спорту и белого кролика из Алисы: он всегда спешил на какие-то важные встречи и любил всеми командовать.

Надо отдать должное миссис Колинз: она ни разу не дрогнула, прежде чем сдаться.

— Предельно ясно.

— Ну, раз уж мы во всем разобрались… — Эшли переместилась на край стула, собираясь вставать. — Я как раз на сегодня записалась на УЗИ. Мы сможем узнать пол ребёнка.

— Миссис Эмерсон, расписание Эхо не причина сегодняшней встречи, но я пойму, если вам нужно уйти.

Она достала официальное письмо из верхнего ящичка. Эшли, покраснев, снова села на своё место. За последние пару лет я часто видела этот бланк. Служба по защите детей любила уничтожать леса.

Миссис Колинз прочитала письмо про себя, пока я втайне мечтала неожиданно воспламениться. Мы с папой дружно ёрзали на наших стульях. Ах, как же мы все чертовски любим групповую терапию!

Ожидая, пока терапевт закончит читать, я стала разглядывать содержимое ее стола. На нем стояла фотография миссис Колинз и какого-то симпатичного мужчины, возможно, ее мужа, возле компьютера стояло чучело лягушки, а на углу стола лежала голубая лента, наподобие тех, что люди получают, выигрывая в конкурсе.

Что-то шевельнулось внутри меня. Хм…странно.

Миссис Колинз запечатала письмо и положила его в мою и без того толстую папку.

— Ну вот. Теперь я официально твой терапевт.

Когда она замолчала, я перевела взгляд с ленты на неё. Женщина внимательно следила за мной.

— Милая ленточка, не так ли, Эхо?

Папа прочистил горло и посмотрел на миссис Колинз убийственным взглядом.

Ладно, это была странная реакция, хотя он злился просто из-за того, что приходиться торчать здесь. Мои глаза вновь скользнули по ленте. Почему она кажется такой знакомой?

— Наверное.

Её взгляд остановился на цепочке с армейским жетоном, которую я накручивала на палец.

— Сочувствую вашей утрате. В каких войсках он служил?

Супер. У папы будет грёбаный сердечный приступ. Он всего лишь семьдесят пять раз сказал, что армейские жетоны Айреса должны оставаться в коробке под моей кроватью, но сегодня они мне были нужны: новый терапевт, недавняя годовщина смерти брата (прошло два года) и мой первый день последнего семестра в школе.

Меня затошнило. Избегая папиного хмурого и недовольного взгляда, я сосредоточилась на том, чтобы найти у себя секущиеся кончики.

— Послушайте, Мэрин, у меня встреча с очень перспективными клиентами, я пообещал Эшли пойти с ней к врачу, а Эхо пропускает занятия. Когда мы будем закругляться?

— Когда я скажу. Если вы будете усложнять наши сеансы, мистер Эмерсон, я с превеликим удовольствием позвоню социальному работнику Эхо.

Я усилено пыталась побороть расцветающую на моих губах улыбку. Миссис Колинз держала нас в ежовых рукавицах. Папа отступил, но тут влезла моя мачеха…

— Не понимаю. Эхо скоро исполнится восемнадцать. Почему у штата всё ещё есть власть над ней?

— Потому что наш штат, её социальный работник и я лично считаем, что это в её интересах. — Миссис Колинз закрыла мою папку. — Эхо будет ходить ко мне на терапию до окончания школы, то есть до весны. Потом штат Кентукки  оставит её и вас в покое.

Она подождала, пока Эшли не кивнула, молча соглашаясь со сложившейся ситуацией, а затем продолжила:

— Как ты поживаешь, Эхо?

Шикарно. Просто фантастика. Хуже не бывает.

— Хорошо.

— Правда? — Она постучала пальцем по своему подбородку. — Потому что я думала, что годовщина смерти твоего брата может вызвать болезненные ощущения.

Миссис Колинз внимательно следила за мной взглядом, а я тупо смотрела в ответ. Отец и Эшли наблюдали за этим неудобным моментом. Меня грызло чувство вины. Фактически, она не задала мне вопрос, так что, в теории, я не должна отвечать, но желание угодить ей накрыло меня, как приливная волна. Но почему? Она просто была ещё одним терапевтом. Они все задавали одни и те же вопросы, обещали свою помощь, но каждый из них оставлял меня в том же состоянии, в котором и брал под своё крыло — разбитом.

— Она плачет. — Писклявый голос Эшли, звучавший так, будто мы тут сплетнями делились, как в каком-нибудь первоклассном загородном клубе, нарушил тишину. — Постоянно. Она очень скучает по Айресу.

Мы с папой повернули наши головы в её сторону, чтобы посмотреть на эту блондинку. Я хотела, чтобы она продолжила, в то время как отец, уверена, мечтал о том, чтобы она заткнулась. Хоть раз Бог услышал мои молитвы. Эшли продолжила:

— Мы все скучаем по нему. Так грустно, что мой ребёночек никогда с ним не познакомится.

И вот опять, добро пожаловать на шоу Эшли, спонсор программы - Эшли и деньги моего отца.

Миссис Колинз быстро записывала каждое неосторожное слово мачехи в мою папку, пока папа тихо стонал.

— Эхо, ты хотела бы поговорить об Айресе на сегодняшнем сеансе? — спросила миссис Колинз.

— Нет.

Похоже, это был самый честный ответ, который я давала за сегодняшнее утро.

— Всё нормально, — сказала она. — Мы оставим его на потом. Как насчёт твоей мамы? Общалась ли ты с ней?

— Нет, — одновременно ответили папа и Эшли.

— Вроде как, — буркнула я.

Я почувствовала себя серединкой сэндвича, когда они оба наклонились ко мне. Не знаю, что подтолкнуло меня сказать правду.

— Я пыталась дозвониться к ней на каникулах.

Когда она не ответила, я продолжала сидеть у телефона днями и ночами, надеясь и молясь, что маму побеспокоит тот факт, что два года назад мой брат — её сын — умер.

Папа провёл рукой по лицу.

— Ты же знаешь, что тебе не разрешено общаться с мамой.

Злость в его голосе подсказывала, что он не мог поверить, что я рассказала терапевту об этом изумительно лакомом кусочке. Я так и вижу, как соцработники радостно танцуют в его голове.

— Тебе запрещено судебным приказом. Скажи мне, Эхо, стационарный или мобильный телефон?

— Стационарный, — выдохнула я. — Но мы не разговаривали. Клянусь.

Он провел пальцем по своему БлэкБерри, и на экране появился номер адвоката. Я сжала армейский жетон с такой силой, что имя Айреса и серийный номер отпечатались на моей ладони.

— Прошу тебя, папочка, не делай этого, — прошептала я.

Моё сердце начало давить на грудную клетку, он замешкался, а затем, слава Богу, уронил телефон на свои колени.

— Теперь нам придётся сменить номер.

Я кивнула.

Отстойно, что мама никогда не сможет позвонить мне домой, но я приму этот удар…ради неё. В чём бы там ни нуждалась моя мать, тюрьма явно не была в этом списке.

— С тех пор ты ей больше не звонила? — миссис Колинз растеряла всё своё дружелюбие.