Отодвигая границы (ЛП) - МакГэрри Кэти. Страница 66

— Что ты здесь делаешь? — прошипел Ной мне на ухо.

— Могу спросить тебя о том же! Я здесь, чтобы спасти твою задницу от тюрьмы и потери братьев из-за какой-то глупости! — яростно зашептала я в ответ.

Из главного офиса донеслись шаги. Я сжала руку Ноя, обхватившую меня за талию, и он подвинул меня ближе.

— Боковая дверь? — едва слышно спросил он.

Я кивнула. Если охранник найдёт её открытой, то поймёт, что кто-то ворвался в здание. Я потянулась в карман и достала телефон, яростно печатая сообщение Исайе: «Срочно закрой боковую дверь!»

Секундой позже он ответил: «Сделано».

Ной опустил голову, и его нос задел нежную кожу за моим ухом, которая зазудела от тёплого дыхания. Я скучала по нему и его касаниям. Почему ему нужно было делать что-то столь глупое?

Я не достойна того, чтобы терять из-за меня братьев. Если Ноя поймают, то арестуют. Мой живот ухнул вниз. А что мне терять? Я — второсортный художник, скитающийся по стране со своими холстами.

Ну, подумаешь, будет у меня судимость (все мои мышцы напряглись), и мне придётся отсидеть минимум одну ночь в тюрьме (горло обожгла желчь).

Да, просто замечательная перспектива.

Руки Ноя крепче сжались вокруг меня и, клянусь, он поцеловал мои волосы. Я могла пойти на это… ради него. Я могу сдаться и приказать Ною спрятаться. Я уж было потянулась рукой к дверцам, как Ной хлопнул по ней и мёртвой хваткой прижал меня к животу.

— Что, чёрт возьми, ты творишь? — спросил он низким голосом.

— Хотела посмотреть, можно ли выходить… — Господи, какая из меня ужасная лгунья!

— Вот уж нет, и не выдумывай чепуху. Ты останешься здесь со мной.

— Твои братья…

— Я отказался от них.

Я подвинулась, чтобы посмотреть на него, и ахнула от боли в его глазах.

— Но не ради меня?

Он сглотнул и покачал головой.

— Ради них.

У меня завибрировал телефон. Исайя написал: «Всё плохо. Сейчас же выбирайтесь через окно. Машина готова».

— Чёрт! — прошептал Ной. — Должно быть, сигнализация сработала. Пошли.

Он бесшумно открыл дверцы шкафа. Затем методично и плавно распахнул окна. Машина Исайи осторожно въехала на школьную парковку; его фары были выключены.

Ной поднял одну из моих ног, чтобы помочь перекинуть её через окно.

— Беги, пока не доберёшься до машины.

— А как же ты? — Мои внутренности задрожали в панике. Казалось, что у меня сейчас глаза вывалятся из глазниц.

Он спокойно и озорно ухмыльнулся.

— Я прямо за тобой, малышка. Ты так напряжена…

Он подсадил меня, не упустив возможность полапать мой зад, и тут я заметила открытую папку на столе миссис Колинз. Ну и чёрт с ней. Я спешно спрыгнула с окна и рванула через парковку к Исайе, оглядываясь через плечо, чтобы увидеть Ноя, согнувшегося у стены. Кровь яростно потекла по моим венам, и прохладный ночной воздух обжёг легкие, пока я бежала к свободе.

Задняя пассажирская дверь открылась, и я нырнула внутрь, приземляясь на ноги Бет. Я захлопнула дверь за собой. Мой желудок скрутило от вида Ноя, бегущего на максимальной скорости к нам. В главном офисе вспыхнул свет. Исайя подъехал ближе к парню.

Я переводила взгляд с него на тёмный кабинет миссис Колинз.

Исайя распахнул переднюю пассажирскую дверь и сорвался с места в ту же секунду, как Ной приземлился на сидение.

— Нужно убираться отсюда. — Он посмотрел в зеркало заднего вида.

— Отвези меня к машине, затем отправляйся домой. — Ной наблюдал за тёмными закрытыми окнами кабинета. Он захохотал и радостно завопил; свет включился в тот момент, как мы пересекли невидимую границу свободы — то есть подъехали к продуктовому.

Исайя остановился у машины Ноя, и мы вышли.

Бет всё так же спала на заднем сидении.

— Ссорьтесь где-то в другом месте. Не задерживайтесь здесь, — крикнул нам Исайя.

— Спасибо, брат. — Ной протянул ему руку.

Тот пожал её и ответил:

— Всегда к твоим услугам, дружище. — Он отъехал, а Ной завел машину и последовал за ним.

В двух кварталах от школы мимо нас проехала полицейская машина с мигалками и без сирены. Это было близко…

Ной взял меня за руку.

— Солнышко, ты в порядке?

— Да. — Но я не чувствовала себя в порядке. Как раз наоборот. Я ждала, когда мой пульс перестанет так лихорадочно биться, когда кровь сойдёт с лица, когда лёгкие перестанут гореть при вдохах.

Теперь мы в безопасности. Мы на свободе, но моё тело продолжало реагировать, будто дьявол гнался за мной по пятам.

Мимо проехала ещё одна полицейская машина, и от её сине-красных огней заболели глаза. Медленный и ровный ритм в висках копировал синий огонёк — то далеко, то близко, далеко, близко.

Левая часть лица онемела, а голова стала легче перышка.

— Ной, по-моему, меня сейчас стошнит.

— Держись. — Он свернул на заброшенную парковку. Парень едва успел припарковаться, как я распахнула дверь и вышла на подгибающихся ногах, избавляясь от остатков давно съеденного ланча.

Ной убрал мои волосы с лица, его тело тряслось от еле сдерживаемого смеха.

— Серьезно, ты слишком уж напряжена.

Часть меня хотела рассмеяться вместе с ним, но я не могла. Я села на колени и уставилась в тёмную ночь. В моей голове всё ещё сверкали мигалки. Красная и синяя. Ближе и дальше. Ближе и дальше.

А затем… мрак. Ни света. Ни звука. Лишь темнота…

Вдруг перед глазами быстро замелькали яркие, красочные образы, вбиваясь в меня, как пули из пулемета. Голова наклонилась вперёд, и я прикрыла её руками, чтобы отделиться от мира.

Мой разум цеплялся за изображения, пытаясь их рассортировать, классифицировать, но не мог — и эта потеря контроля, эта бомбардировка вызвала острую, мучительную боль, пронзающую мозг. Его рвали на части голоса, звуки и громкие крики.

Я поняла, что кричу, и услышала спешную речь Ноя. Но звук разбивающегося стекла и мои собственные крики заглушили его.

— Что случилось? — Мужчина с небольшим фонариком в руке навис надо мной. Сзади вспыхнули красные огни, а в небе засветилось созвездие. Мамин голос нашёптывал мне, уговаривая вернуться к её истории.

— Нет! — Я боролась, чтобы не упасть вновь в эту яму, обратно на её пол… сдержать собственную кровь. — Ной!

Я услышала его хриплый голос:

— Я прямо здесь, солнце.

Мужчина отвёл фонарик. На его шее висел стетоскоп.

— Вы принимали сегодня наркотики? Пили?

Ярость в голосе парня отдавала горечью даже в моём рту:

— Послушай, ты, чёртов придурок, в пятый раз повторяю, она ничего не принимала!

Он проигнорировал его и потрогал мою шею.

— Порошок? Метамфетамин? Какие-нибудь таблетки?

«Тебе запрещено пить снотворное», — отозвался с задворков памяти мой голос. Нет. Нет. Господи, нет. Сила притяжения оттолкнула меня на землю, и мой разум поглотил сам себя, выбивая реальность из моей хватки.

— Ты страдаешь от депрессии. — Я потрясла пустой бутылочкой из-под таблеток и поплелась из маминой ванной, останавливаясь, когда моё колено ударилось об закрашенное оконное стекло, сохшее между двумя стульями.

Она сидела на диване со стаканом холодного чая в одной руке и фотографией Айреса в другой. Методично пила. Её взгляд метался от моего пустого стакана на кофейном столике.

Её дикие рыжие волосы выбились из заколки.

— Я знаю.

Я покачнулась вбок, и весь мир накренился.

— Что ты наделала? — Она ещё раз глотнула чай. Всё во мне стало тяжелым, как сталь. — Что ты сделала со мной?

— Не волнуйся, Эхо. Скоро мы будем с Айресом. Ты сказала, что скучаешь и пойдёшь на всё, чтобы увидеть его вновь. Так вот, я тоже.

Комната перевернулась влево. Я пыталась держаться ровно и потянулась вправо, но, несмотря на все усилия, всё равно упала на пол.

Мой мир рухнул. Я открыла глаза и смотрела, как душ из красного и синего осыпается за мной на пол. Сквозь боль пробивалась одна мимолетная мысль… я любила это крашеное окно.

Кровь.

Кровь текла из вскрытых вен на моих руках. Она пропитала одежду и испачкала кожу. Сформировала лужу у моего локтя, и её небольшой ручеёк потёк в сторону мамы, лежащей рядом со мной.